Анчутка - Г. И. Арапова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
-Сколько?
-Столько... Уже пальц ни на ногах ни на руках твоих и моих не хватает.
-Ну и что... Пальцы-то тут причем? Кто их будет пересчитывать. Любовь, знаешь ли, годам не помеха.
-Ладно, давайте лучше делом займемся... Уже скоро смеркаться начнет, а мы не ели не пили... Да и лечить Ваньку надобно. Ступай лучше за хворостом, а я немного стол соберу... Вот ненароком помрет, тогда на другом празднике гулять придется.
Пока Шнуров собирал ветки для печки, Анчутка промыла рану больному и обработала ее оставшейся водкой, прикрыв ее оторванной задней частью своего любимого халатика. Затем намочив снова свой платок, который словно губка вобрал весь жар с головы Ивана, так как на ощупь уж больно был теплый, она снова осторожно приложила его ко лбу беглеца.
-Ишь, как тебя лихорадит! Боюсь не выдержишь...
-Ничего... Только дай мне немного водички,- попросил Иван.
-Да я щас... Ты только терпи... Вот придет сейчас Степушка, тогда я тебя с ним оставлю, а сама за травами... Заварим их и лихоманку твою изгонять будем.- приговаривала Анчутка, смачивая холодной водой губы больного,- а пить сырую воду тебе нельзя, завтра может совсем худо быть.
-Хорошо потерплю... Пока я посплю немного, а ты со мной посиди, подожди пока я засну.
-Посижу, посижу... Спи спокойно. Я тряпки на лбу буду менять, а потом и кушать будем,- раскачиваясь сидя на настиле, соглашалась отрешенная Анчутка.
Степан недолго отсутствовал. Неся в руках небольшую стопку хвороста и кинув его возле печки-буржуйки, он опять присел на лавку, держась обеими руками за голову.
-Опять, сынок тебе худо,- сочувственно спросила Анчутка.
-Немного есть... Как понагибался, так голова сразу и кружиться стала, словно на каруселях ее прогнали.
-Ты давай опять приляг, а я все остальное сделаю. На ка, возьми остатки моей роскоши под голову... Да немного прикорни,- Анчутка сняла свой халат и скатав его, подложила под голову Шнурова.- Ну вот... Так удобнее будет... А я щас быстро дела без вас переделаю.
И тут в дом влетел тот разговорчивый попугай и сел прямо на грудь к Ивану. Немного осмотревшись, он стал нахально расхаживать по нему, как будто хотел того разбудить.
-Ну вы посмотрите, на энтого нахала! Чо места больше не нашел? Ведь хворый твой хозяин.
-Л-ю-б-о-в-ь-, продолжая расхаживать, твердил попугай.
-Ага... Понятно... Так тебе тоже любовь подавай, пернатый, пролиц тебя расшиби. Так может, в лесок сгоняешь? Пока там светло... И подберешь себе ровню?
-А-н-н-а,- вдруг тот четко произнес ее имя.
-Ты чо, дурак! Какая у тебя любовь ко мне может быть?
Присаживаясь на край настила, чтоб не потревожить спящего Ивана, она попыталась смахнуть попугая с его груди, но тот ловко увертывался.
-Д-у-р-а-к,- неожиданно выкрикнул он.
-Подумать только... Ты еще, козявка безродная, ругаться можешь. Придушить бы тебя, да бульон хоть чашку сварить, для твоего хозяина.
Анчутка, видя, что бороться безмозглой птицей бесполезно, плюнула на него и чтобы напрасно не терять время, стала растапливать печь, которая от сырости бес конца гасла. Вся растрепанная и испачканная в саже, она шепотом ругалась на свою жизнь и на все происходящее, но дрова продолжали только тлеть, настойчиво заполняя избу дымом. Приоткрыв заслонку пошире, Гоголь решила очистить кочергой всю внутреннюю часть печи, чтобы сначала жечь одни газеты, пока дым сам не пробьет себе дорогу в трубу.
Время на растопку ушло не мало, но все действия были не напрасны и снова собранные в буржуйке дрова, стали разгораться.
А попугай, убедившись, что на него бросили обращать внимание, перестал бегать по больному Ивану, и угнездившись на животе, изредка, одним глазом, поглядывал за работой своей соперницы. Он с большим интересом наблюдал, как та, вытащив из рюкзаков все продукты на стол, предварительно застелив стол газетами, готовила ужин, аккуратно разделив все на три порции.
-Небось и не жрамши все энти дни, пока твой в бессознательном состоянии был? Чо голову вытянул? Присаживайся... Может, чо и понравится с нашего стола... А я пока за водичкой свежей, да травку лечебную подсобираю.
Попугай недоверчиво повернулся от Анчутки к стене, но бдительности не терял, поглядывая одним глазом на стол.
-Да мы еще и гордые... Ишь... Словно орел раскрылился! А есть-то пигалица... Плешивый воробей и то больше.
-Д-у-р-а-к,- не поворачивая головы выкрикнул попугай.
-Я так понимаю, ты о себе не высокого мнения... Чо сто раз-то повторять, как тебя величают. Ну-ну сиди... Глотай слюни... Может, сдохнешь раньше времени... А я щас чуток перекушу и за дело. На мне нынче два мужика хворых, времени нет с тобой тут лясы точить и твоей говорливости удивляться.
Глава 67.
Анчутка шагая к ручью, то и дело осматривала все травы, встречающиеся ей на пути, чтоб не упустить время, так как уже наступал вечер и в лесу темнело быстрее.
-"Вон чо деится...! Как оно нынче все здесь попряталось! Ни тебе ромашечек, ни тебе и подорожника... Видать непрошеные, худые ноги здесь хаживали.",- размышляла она, то и дело рассматривая каждую веточку.-"Лес-то нынче хворый, коль растения исчезают. Чо делать? Может к скалам пойти, да очень боязно опять покой нарушать Глафирин".
Подойдя к ручью, Анчутка набрала кое-какой травы и поставив котелок на землю, решила немного спуститься вниз, вдоль ручья.
Перебирая ветки деревьев, которые мешали ей идти, она вдруг увидела поляну, которой когда-то, несколько лет тому назад, не было. Края ее словно злым духом были очерчены циркулем. Картина была не пейзажная, а варварская, на которой безмолвно лежали вырубленные деревья, аккуратно спиленные так, что все верхушки их находились в центре самой поляны. Унизительно уничтоженный лес уже начал гнить на земле, давая пристанище всем паразитам, которые в любую минуту могли перекинуться на стоящие рядом живые деревья.
-Мама родная! Энто кто такое сотворил? Да почему у того руки не отсохли, чтоб такую красоту погубить! Милые вы мои! Сколько боли вытерпели от нечистых рук! Вы уж простите нас всех за черствость, за злобу людскую. Бо не ведают они, чо под собой сук рубят. Одно слово, изверги. А потом удивляются, почему я водкой нутро заливаю.
Анчутка дошла до середины поляны, собирая по пути листья подорожника и присев на одно из поваленных деревьев, со скрьбью в глазах продолжала осматривать мертвое место.
-Да... Думаю и в этих травах той силы нет, как тогда. Лес он-то тоже умеет мстить. Придется идти на скалы, да
