Тёмный день - Ирина Сербжинская

На Дарина смотрели глаза Маурбай, полные черного огня.

— Да, — произнесла она негромко. Голос королевы-самозванки звучал так же, как прежде, но сделался пустым, тихим и зловещим. — Человек. Обычный смертный, даже не маг. Где ты отыскал его?

Кехелус небрежно пожал плечами.

— Я — могущественный демон, сестрица. Мне ничего не стоило его найти!

Маурбай задумалась на мгновение, кусая губы.

— Не верю, — проговорила она. — Нет, ты не смог бы сделать это один, лишенный магии… тебе помогал кто-то из великих чародеев? Или…

Она скользнула взглядом по людям, стоявшим чуть поодаль, внезапно глаза ее расширились от изумления: Маурбай заметила Дюфа и его соплеменников, сгрудившихся в углу.

— Овражные гномы? — словно не веря себе, спросила она. — Откуда они здесь? Пришли с тобой?! Зачем? Этот сброд я собираюсь вышвырнуть из Волшебных земель, сразу, как только…

Она умолкла, снова закусила губу и посмотрела на брата, тот развел руками.

— Да, кое-кого ты в свое время недооценила! Буду откровенен — я тоже. До недавнего времени я и не подозревал об их существовании! Как видишь, не все мои подданные переметнулись на твою сторону!

Несколько минут Маурбай молча размышляла, глядя на притихших овражных гномов, потом медленно улыбнулась.

— Я запомню вашу преданность, — негромко проговорила она.

Услыхав такие слова, Дюф закрыл глаза и приготовился к немедленной смерти, но королеве-самозванке пока что было не до овражных гномов.

— Значит, вот кто помог отыскать тебе его, — теперь взгляд Маурбай снова был устремлен на Дарина. — Он действительно не принадлежит этому миру?

— Сейчас увидим, — отозвался Кехелус. Он кивнул парню на размытый радужный ореол вокруг глыбы льда. Дарин покосился на демоницу: ему очень не хотелось проходить мимо Маурбай. Она следила за каждым его движением, точно кошка за мышью. Басиянда поколебался, повздыхал и рискнул отправиться следом за хозяином, твердо решив при первом удобном случае объяснить госпоже Маурбай, что он, раб, совершенно ничего против демонов не имеет, а скорее даже наоборот…

— Стоял бы ты на месте, Басиянда, — сквозь зубы с досадой пробормотал Дарин. — И не путался…

Маурбай рванулсь к нему, так стремительно, что он даже не успел испугаться. Зато успел раб: Басинда отскочил, натолкнулся на Кёртиса, а тот, без лишних церемоний, отшвырнул его обратно.

Маурбай ударилась с размаху о невидимое, но прочное стекло и остановилась, сжимая кулаки.

Кехелус наблюдал за сестрой с нескрываемым удовольствием.

— Хочешь его уничтожить? — он указал взглядом на Дарина. — Не получится. По крайней мере, сейчас.

При виде лица Маурбай, исказившегося от ненависти, король-демон усмехнулся.

— Посмотри под ноги, — посоветовал он.

Маурбай опустила взгляд и поспешно отступила к стене.

— Да, дорогая сестра, это то, чего боятся все демоны без исключения: золото, — Кехелус подошел ближе, перешагнув через насыпанную на полу линию из желтоватого, тускло поблескивающего порошка. — Верней, золотая пыль. Пока я дожидался тебя… а я догадывался, что Карсех поспешит доложить тебе о моем появлении… он так страстно желает воевать, а ты ведь обещала ему войну… так вот, пока я ждал тебя, я не терял времени даром. Знаки и символы, сделанные золотой пылью, держит тебя надежней любых оков. Можешь не трудиться проверять: каждый элемент выполнен, как полагается. Я знал, что ты можешь появиться в любой момент, и не хотел, чтоб ты мне помешала.

Маурбай обшарила взглядом пол, выискивая хотя бы малейший пропуск в черте, хоть одну нетвердо проведенную линию и с досадой ударила кулаком по невидимой стене.

— Снова ложь! — в бешенстве крикнула она. — Ты не смог бы и прикоснуться к золоту! Даже крупица золота прожжжет тебя насквозь!

Кехелус развел руками.

— Я же человек, Маурбай, ты не забыла? Ты сама сделала меня таким! А обычному человеку золото не может причинить вреда.

Он потянулся за потрепанной холщовой сумкой и зачерпнул немного порошка.

Демоница наблюдала за братом расширенными от изумления глазами и вздрогнула, когда золотая пыль тонкой струйкой просыпалась на пол к ногам Кехелуса.

— Это сдержит твою магию.

— Ненадолго, — процедила Маурбай.

— Тогда поторопимся.

Он повернулся к Дарину.

— Давай, смертный, шевелись, размыкай круг! Мне не терпится поквитаться с ней!

…До радужного круга, дрожащего на полу, оставалось три шага. Воздух заполнился почти неслышной вибрацией, магической энергией, но не той, которая ощущалась иной раз в Лутаке, в квартале Магов, а враждебной, дикой, непредсказуемой и опасной для человека. Дарин собрал все силы и сделал эти три шага.

Магический круг рассыпался с тихим звоном.

На рукояти меча вспыхнули сами собой голубоватые бриллианты, руны на лезвии налились рубиновой пульсирующей кровью.

За спиной Дарина раздался голос Маурбай.

— Хорошо, — негромко произнесла она. — Никто не упрекнет меня в том, что я не умею признавать поражение. Теперь пусть он подаст тебе меч… так полагается по заклинанию!

Дарину почудилось, что Маурбай усмехнулась при этих словах, он обернулся и взглянул на нее.

Королева-самозванка стояла на прежнем месте, скрестив руки на груди, на лице демоницы застыло нетерпеливое ожидание.

— Шевелись, не заставляй ждать! Сделаешь это — и можешь гордиться всю свою жизнь: ведь ты помог вернуть могущество повелителю Волшебных земель и даже держал в руках его меч! Не многие могут похвастаться этим! — в голосе Маурбай проскользнула злорадная нотка.

Дарин взглянул на Кехелуса.

— Никто не может похвастаться этим, — не глядя на Дарина, обронил тот, словно обдумывая что-то. — Потому что…

— Ну, же, Кехелус! — Маурбай топнула ногой. — Пусть он сделает это, и мы будем в расчете! Ты получишь свое, а я — свое!

Она повернулась к Дарину.

— Иди!

— Стой! — жестко приказал король-демон, отбросив колебания. — Не прикасайся к нему!

В глазах Маурбай появился гнев.

— В чем дело, Кехелус? Зачем ты останавливаешь его?

Он сдвинул брови.

— Торопишься свести счеты? Тебе известно, что любое смертное существо, коснувшееся меча, умирает в то же мгновение.

Она подошла к невидимой стене и уперлась ладонями в магическую преграду, внимательно разглядывая стоявшего напротив брата.

— Пожалуй, ты прав. У меня в запасе вечность, не стоит торопиться. Но вот что я скажу, братец: ты слишком долго был человеком. В этом все дело, — протянула Маурбай, прищурив глаза. — Иначе, с чего бы ты начал ценить чужую жизнь?