Дело Кольцова - Виктор Фрадкин

Андрэ ЖИД он не давал никакой а/с информации и он несколько дней провел с Адрэ ЖИД. В своей книге Адрэ ЖИД пишет, что КОЛЬЦОВ его информировал все в прекрасных красках, а когда же ЖИД доехал до Тбилиси, то он понял по другому, «там в Тифлисе у него открылись глаза»

АНГАРОВ никакого отношения к приезду Андрэ ЖИД не имел и почему тот дает такие показания, ему не понятно.

Он категорически заявляет, что все его показания вымышлены и вынуждены. Все уличающие его лица дали также ложные показания о нем.

Оглашаются выдержки из показаний подсудимого о его троцкистской принадлежности, вербовке РАДЕКОМ, шпионской деятельности в пользу Франции и его шпионской связи с американцем ЛУИ ФИШЕРОМ и передаче ему а/с информации.

Подсудимый ответил, что ни в одном из этих пунктов он не виноват и дал вымышленные показания.

Больше дополнить судебное следствие ничем не имеет.

Судебное заседание объявлено законченным и подсудимому предоставлено последнее слово, в котором он заявил, что за все время работы в Сов. Союзе он никакой а/с деятельностью не занимался и шпионом не был. Его показания родились из под палки, когда его били по лицу, по зубам, по всему телу. Он был доведен следователем КУЗЬМИНОВЫМ до такого состояния, что вынужден был дать согласие о даче показаний о работе его в любых разведках.

Он дал показания на совершенно невиновных людей, его знакомых, что он был завербован во французскую разведку. Все эти обстоятельства можно проверить и материалы не подтвердятся. Взять хотя бы то, что, якобы, его родной брат ФРИДЛЯНДЕР — троцкист расстрелян. У него никогда брата троцкиста по фамилии ФРИДЛЯНДЕР не было. Его единственный брат Борис ЕФИМОВ не троцкист и не расстрелян. Все его показания — выдумка и вымысел. Все его показания не логичны и легко могут быть опровергнуты, т. к. они никем не подтверждены.

В Испании со ШТЕРНОМ он ни в каком заговоре не состоял. С УМАНСКИМ, ПОТЕМКИНЫМ или МИРОНОВЫМ он также не состоял ни в каком заговоре. Он не отрицает, что в его годы юношества написал несколько а/с статей в 1918 году, но потом он был очень активным участником гражданской войны и этот свой поступок загладил. О своем прошлом «грехе» все знали и Партия и правительство и видели его безупречную работу и в Испании. Он никогда не бывал в американском посольстве. Его показания легко проверить, хотя бы путем допроса тех лиц, на которых он давал показания. Факта в Париже, где, якобы, съехались ПОТЕМКИН, ЛИТВИНОВ и СУРИЦ в его присутствии и вели а/с разговор не было. Он ни в одном из предъявленных ему пунктов обвинений виновным не признает, т. к. они все сфальсифицированы и поэтому он просит суд разобраться в его деле и во всех фактах предъявленных ему обвинений.

Суд удалился на совещание.

По возвращении суда с совещания Председательствующий огласил приговор.

Председательствующий

УЛЬРИХ

Секретарь

КОЗЛОВ

Именем Союза Советских Социалистических Республик Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР в составе:

Председательствующего Армвоенюриста В. В. УЛЬРИХ

Членов: Бригвоенюриста Д. Я. КАНДЫБИНА

Военного юриста 1 ранга В. В. БУКАНОВА

При секретаре военном юристе 2 ранга Н. В. КОЗЛОВЕ В закрытом судебном заседании, в гор. Москве «1» февраля 1940 года, рассмотрела дело по обвинению: КОЛЬЦОВА-ФРИДЛЯНД Михаила Ефимовича, 1898 г.р., быв. члена редакционной коллегии газеты «Правда» в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 58–1-а, 58–10, 58–11 УК РСФСР

Предварительным и судебным следствием установлено, что Кольцов-Фридлянд, будучи антисоветски настроенным в 1918–19 годах, в 1923 году примкнул к троцкистскому подполью, пропагандировал троцкистские идеи популярилизировал руководителей троцкизма.

В 1932 году Кольцов-Фридлянд был вовлечен в троцкистскую террористическую организацию врагом народа Радеком и по заданию последнего установил контакт с агентами германских разведывательных органов, кроме этого в 1935–36 годах Кольцов-Фридлянд установил организационную связь с агентами французской и американской разведок и передавал им секретные сведения.

Признается виновность Кольцова-Фридлянд в совершении им преступлений, предусмотренных ст. ст. 58–1-а, 58–11 УК РСФСР, Военная Коллегия Верхсуда СССР, руководствуясь ст. ст. 319 и 320 УПК РСФСР,

ПРИГОВОРИЛА:

Кольцова-Фридлянд Михаила Ефимовича подвергнуть высшей мере уголовного наказания расстрелу с конфискацией всего лично ему принадлежащего имущества.

Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Председатель

Ульрих

Члены

Кандыбин Буканов

Приговор о расстреле Кольцова Михаила Ефимовича приведен в исполнение «2» февраля 1940 г.

Пом. Нач. 1-го Спецотдела НКВД СССР Ст. лейтенант государств, безопасности:

(КАЛИНИН)

В тот же день, что и у Кольцова, состоялся «суд» над Всеволодом Мейерхольдом. «Судил» тот же Ульрих. Расстреляли Мейерхольда вместе с Кольцовым. С Бабелем Ульрих «разобрался» на семь дней раньше — 26 января 1940 года. На следующий день его расстреляли. Тела всех троих были сожжены, а пепел бросили в одну большую яму на территории Донского монастыря. Эта яма-могильник, в которой лежит прах еще сотен ни в чем не повинных людей, называется — «захоронение № 1»…

Вспоминает Борис Ефимов:

«…В первых числах марта сорокового года, когда я в очередной раз явился в „помещение № 1“ с двадцатью рублями, деньги у меня не приняли. Сотрудник в окошечке сообщил, что дело Кольцова следствием закончено и поступило в Военную коллегию Верховного суда. Я понял, что наступил решающий момент и надо что-то предпринимать. Надо хлопотать, думал я, чтобы к судебному разбирательству допустили защитника (слово „адвокат“ было тогда не в чести). Как это сделать? И так случилось, что тогда же я встретил на улице известного московского адвоката Илью Брауде, участника всех политических процессов той поры, и поделился с ним своими заботами. Он посоветовал мне немедленно написать председателю Военной коллегии Ульриху просьбу принять меня по делу моего брата такого-то. Я сейчас же написал такое письмо и отнес его в секретариат Военной коллегии, находившийся в угрюмом четырехэтажном здании позади памятника первопечатнику Ивану Федорову.

По дороге в Военную коллегию я сгоряча решился на более серьезный и рискованный шаг — зашел на Центральный телеграф и дал телеграмму с просьбой разрешить участие защитника в деле Кольцова по адресу: Кремль, товарищу Сталину.

В подъезде Военной коллегии я увидел дверь с надписью „Справочное бюро“ и решил на всякий случай туда наведаться. Сотрудник бюро повел пальцем по страницам толстой книги: