Город, где гаснут фонари - Инна Владимирова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Так, — вздохнул он, будто прочитав ее мысли, — вижу, что это ещё не конец допроса. Спрашивай.
— А парни? — тут же спросила Даша.
— Что — парни?
— Ну, они ведь тебе дороги, вы близки. Расскажи про них. Я хочу знать, что вас четверых связывает.
— Да ничего необычного. Мы со школы все дружим. Что ты хочешь услышать?
— Ну вот например Серега? Что ты о нем можешь сказать?
— Я с детства его знаю. Играли в одном дворе, так и начали дружить. Надежный, всегда прикроет, подставит себя под удар ради меня. Такой же безбашенный, как и я, а может, даже хуже. Сама же видела, не зря ему кличку стеклореза дали. Я помню, мы когда в армию только пошли, нас деды в первые же дни попытались нагнуть, но первым нагнул их Серега — накостылял двоим так, что те долго еще в лазарете отдыхали, благо, что не убил. Конечно, ему потом от прапора тоже досталось, зато нас больше никто из дедов не трогал. Единственная проблема — он не верит никому, кроме нас. Ужасно мнительный, недоверчивый. Поэтому и проблемы у него с женщинами… Не в смысле прям проблемы, но я давно у него не видел более-менее постоянную партнершу, одни только проститутки афгановские. С кем работал, с теми и спит. Ещё у него мать болеет… Алкоголичка. Отца нет, поэтому он за ней присматривает. Уже сколько раз пытался вылечить ее, но все без толку. В общем, Серега хороший мужик, хоть и сложный.
— А Илья?
— С ним познакомился уже в школе. Веселый, всегда найдёт выход из любой ситуации, не унывает. Тот ещё гуляка, баб менял как перчатки, сейчас, похоже, решил немного остепениться. Родители — какие-то чинуши, родственники работают то ли в МИДе, то ли ещё где… Так что его барышне повезёт вдвойне. Правда, любит сорить деньгами — раньше родительскими, сейчас своими. На войне получил незначительное ранение, царапину я бы сказал, так потом почти три месяца в госпитале провалялся — родня вообще его хотела домой забрать, чтоб не лазил больше по горам. Но упорный ведь — вернулся к нам, до конца.
— Юра?
— Да я сам до конца его не знаю. Как и любой юрист, он молчит как партизан и многое недоговаривает. Но знаю, что могу ему верить полностью, и что он не кинет нас. В Афганистан он с нами не поехал — у него тогда жена первым забеременела, так что его не отпустили, хотя он тоже хотел. Он, кстати, женился на своей Алене сразу после школы — они встречались класса с седьмого или восьмого… Я вообще не понимаю, почему он до сих пор не выбрал семью и не свалил от нас? Пока нас не было, работал по специальности, опыта набирался. Сейчас, если что, будет в суде наши жопы прикрывать. В общем, Юрка из нас самый мозготовитый.
— Ты им веришь?
— Они — моя семья. Все эти годы мы дружим и не было ни единого повода усомниться в них. Тем более, мы вместе прошли армию. Я верю им.
— То есть в случае чего…
— В случае чего я буду твёрдо уверен, что могу верить им троим, как самому себе. Я знаю, что они ни за что не предадут. И ты им можешь верить, особенно Сереге.
— Почему ему?
— Серега мне почти как брат. Он мне жизнью обязан. Когда мы в армии были… В общем, он пошёл в разведку вместо меня. В тот же день нас начали штурмовать душманы. Они перебили половину нашей роты, но я знал, что Серега ещё жив, поэтому вопреки приказу командира роты дал команду спасать его — ведь пленных те не брали, и если бы мы не отбили Серегу, то его бы убили на месте. Мне удалось вытащить его с тех гор, поэтому он теперь считает себя моим должником. Так что… Серега ни за что не предаст.
— Он мне то же самое говорил. Ну, намекал. Зато теперь понятно, почему он так относился ко мне.
— Я же говорил, Серега надежный. Как и все остальные.
Князев замолчал. Опустил голову и закрыл глаза, тихо выдохнув. Этот разговор дался ему тяжело, ведь все эти годы он держал все в себе, скрывая все за улыбками, шуточками и бандитской серьезностью. Он никому не признавался о том, что он пережил, о чем он думает, что его беспокоит, и даже представить не мог, что однажды поведает обо всем Даше. И уж точно он не знал, что говорить об этом будет так просто. Да, воспоминания все еще давили тяжелым грузом, а старые раны ныли, но он буквально почувствовал, как ему стало легче после того, как он выговорился ей. Он был благодарен Даше за ее настойчивость. Вот только он не знал, как она станет относиться к нему после такого…
В это же время Даша поднялась со своего места, шагнула к Артёму и, встав ровно напротив него, положила руки на его плечи, затем обхватила его лицо ладонями и вынудила посмотреть на себя.
— Спасибо, — одними губами проговорила она.
Она наклонилась и целомудренно поцеловала его в лоб. Улыбнулась и провела рукой по его волосам, пригладив. Затем обняла руками его голову, прижала к своей груди и, склонившись, уткнулась щекой в его затылок. Поглаживая ладонью его широкие плечи и лопатки, она почувствовала, как он сначала напрягся и опешил от такой реакции, а затем обхватил ее талию руками и обнял в ответ, прижимая к себе. И в этом стальном кольце его рук время для нее замерло, остановилось. Даше искренне хотелось, чтобы этот момент длился вечно, потому что только его объятия были способны утихомирить все тревожные мысли в ее голове.
Так они пробыли пару минут. Им обоим нужна была эта небольшая передышка после такого тяжелого для обоих разговора.
Потом Князев отстранился от нее.
— А ещё… — Артём осекся на полуслове и смолк, сразу же отведя взгляд в сторону. Но Даша поняла, что он чуть не выдал ей еще что-то важное, и не дала ему перевести тему.
— Я ещё чего-то о тебе не знаю? Что на этот раз?
— Ну-у, как тебе сказать, — Князев, пытаясь скрыть неловкость, потёр шею ладонью. — Я вообще думал, ты сама догадаешься… Но…
— Что — но?
— Ты и вправду так и не заметила ничего?
— Да что я должна заметить?
— Ну,
