Гибель богов (Книга Хагена) - Ник Перумов

И тогда словно некий гигант встряхнул багряным занавесом, разворачивая его от неба до моря; ярко-рыжие крутящиеся столбы огня, перевитые черными прожилками дыма, быстро слились в одну сплошную стену. Мое испытанное оружие надвигалось с тыла на эльфийский флот; невыносимый жар погнал корабельные команды прочь с дальних судов; уже затрещали в огне узорные кормовые весла, последние гребцы и кормчие покидали обреченные корабли…

До этого мгновения все шло по моему замыслу. Я хотел сжечь несколько десятков пустых кораблей, после чего вновь попытаться вызвать эльфов на переговоры.

Однако оказалось, что и предводитель эльфов не бросал слов на ветер, когда говорил, что у них найдется, чем меня удивить. С флагманского корабля внезапно прямо в небо шагнула гигантская призрачная фигура — точное подобие начальствующего над Перворожденными. Читающий заскрипел мне в сознание деталями заклятья, но я и сам уже ощутил толчок холодной силы — словно в лицо мне ударил комок колючего снега.

Прежде чем я или Ракот успели предпринять хоть что-то, Призрак Предводителя замахнулся гигантским боевым топором, тускло блеснувшим мертвенным, бледным светом; лезвие рухнуло, распоров мою Огненную Завесу сверху донизу; отдача разрушенной волшбы швырнула меня на пол, и я не смог удержать заклинание. Бессильные остатки моего пламени умерли в шипении клубов пара. Еще несколько мгновений — и все было кончено; команды эльфийских кораблей бодро бросились тушить пожары.

— Вот это да! — ошарашенно пробормотал Ракот, протягивая мне свободную руку и помогая подняться. — Но уж теперь-то я могу атаковать?!

Я встал. Что ж, удивляться тут нечего: Перворожденные, похоже, тщательно изучили мои магические приемы и излюбленные боевые заклятья, и, конечно, от их внимания не ускользнуло, что именно Огненным Заклятьем я оборонял остров во время первого штурма. Ну что ж… Я предлагал вам мир, Перворожденные. Я не хотел вашей крови и ваших смертей. Мне нечего делить с вами, но вы сами выбрали свою участь.

— Начинай, Ракот, — спокойно сказал я, погружая обе руки в пламенную колонну Талисмана, чувствуя, как новые силы жаркой волной прокатываются по истомленному телу.

— Давно бы так, — довольно ухмыльнулся бывший Владыка Тьмы и поднял руку с широко расставленными пальцами, готовыми сжаться в кулак, дав тем самым последний сигнал…

Сигрлинн внезапно шагнула вперед, с силой ударив Ракота по уже поднятой руке:

— Остановись! Остановись или же здесь не останется камня на камне!

— В чем дело, забери тебя Тьма?! — взревел разъяренный Ракот, отталкивая от себя волшебницу.

— Глупцы! — презрительно прошипела она. — Я не желаю погибать из-за вашей тупости! Ведь если только первым погибшим в этой битве окажется эльф, из крепостей Перворожденных будут выпущены на свободу Дети Грома; они сроют остров до основания и пожрут всех его обитателей, не исключая и Магов!

Дети Грома… Как и Алчущие Звезды, они давным-давно не показывались в Зримом Мире. Подобно гончим псам Замка Всех Древних, они считались непобедимыми, и меня порой занимал вопрос: что будет, если эти две неодолимые силы в один прекрасный день сойдутся между собой в открытом бою? Когда-то я занимался ими — в пору своего увлечения эльфами и их магией, — но тогда чада Грома не показались мне особенно страшными противниками.

— Молодые Боги на сей раз готовы влить в Детей Грома свою мощь, — словно услыхав мои мысли, продолжала Сигрлинн. — Поэтому Перворожденные так самоуверенны. Уж я-то знаю, я сама творила Заклятый Коридор от Обетованного!

Сердце мое подпрыгнуло, я с трудом удержал радостный возглас. Я знал, я знал, у меня было предчувствие, что в слоях защиты Обетованного должна появиться хоть самая незначительная, самая ничтожная прореха. И она появилась; Заклятый Коридор являл собой наш шанс — наш, быть может, единственный шанс. Пусть я пока не знаю, как к нему подобраться, но это уже не столь важно. Быть может, ложный амулет пригодится и здесь…

— Так что же, Хедин? — первый раз за все время штурма растерялся Ракот.

— Атакуй, но очень осторожно, — распорядился я, вызвав нервный смех Сигрлинн и кривую усмешку Ракота.

— Боюсь, у моих это не получится, — заметил он. Его кулак наконец сжался, и мы услышали неистовый боевой рев даже сквозь толстые стены Цитадели. Слуги Ракота дождались приказа.

— Ты все же безумец, Хедин, — покачала головой Сигрлинн. — Дерзкий, удачливый… Но все же безумец.

— Думаешь, я боюсь Детей Грома или сил Обетованного? — повернулся я к ней. — Думаешь, я не знаю, что с ними делать?..

Сквозь шум и визг, поднятый чудовищами Ракота, прорезался холодный свист эльфийских стрел. Каждая стрела несла смерть — и я знал, что сейчас драконы камнем падают в волны, в то время как их более удачливые или более ловкие собратья, уклонившись от холодно блестящих наконечников, насаженных на длинные тисовые древки, пытаются сблизиться с боевыми порядками Перворожденных на расстояние своего огненного дыхания; призраки выдвигают перед собой щиты, принесенные из своих Миров, чтобы хоть как-то закрыться от губительных белооперенных стрел, каждая из которых пронзала по несколько иномировых бойцов Ракота. И пока еще ни один из эльфов не погиб.

Именно такой атаки и ждали от нас хитроумные предводители войска Перворожденных, пришедшего под стены Хединсея. Старшим Детям Творца было прекрасно известно содержимое арсеналов Тьмы. Я чувствовал их спокойную уверенность и сделал Ракоту знак остановить натиск.

— Ты уверен в том, что делаешь, Хедин?! — поразился мой друг.

— Похоже, ты еще не совсем безнадежен, — сквозь зубы процедила Сигрлинн.

Шум сражения за стенами внезапно стих, и в наступившей тишине мы услыхали торжествующие крики Перворожденных. Вялость нашего наступления придала им уверенности. Наверняка они уже предвкушали скорую и легкую победу.

Слуги Ракота поспешно отступали, спасаясь от метких эльфийских стрел; я ощутил движение мысли предводителя эльфов: пользуясь своей магией, он настойчиво искал мое сознание, хотел что-то сказать, — но, проникнув глубже в его помыслы, я не обнаружил там ничего, кроме насмешки, и не стал говорить с ним. Все мои чувства умерли; желание избежать кровопролития казалось смешным и нелепым — эльфы не собирались щадить меня, хотя я не сделал им ничего плохого; и я приготовился показать им мою истинную силу, силу Мага, много веков поневоле оттачивавшего секреты самого страшного, самого убийственного колдовства.

Уже закружились в безумной пляске носители страха и паники, вызванные мной посредством сил Талисмана; уже грозно поползли со всех сторон к острову иссиня-черные тучи, прошитые багровыми молниями, предвещая кровавую бурю; усилился напор колдовских ветров, пришедших на мой зов с самых дальних границ Большого Хьёрварда, — когда я ощутил внезапную холодную струйку, скользнувшую по самому укромному, глубинному уголку сознания и разбудившую всепоглощающий давящий ужас.

Это подали сигнал тревоги Сторожевые заклятья, отправленные нами с Ракотом к дальним пределам Хаоса. Перед моим мысленным взором начали разворачиваться причудливые картины мечущейся, постоянно меняющей очертания изначальной Ткани, когда-то положенной Творцом в основу всего Упорядоченного, однако на сей раз знакомая картина оказалась странно искажена. В крутящихся вихрях, среди замысловато переплетенных воронок возникали странные стянутости, провалы в непрерывном движении, нечто вроде областей совершенного, мертвенного покоя, где ничто не двигалось и ничего не происходило, где — ощущал я — прекратило движение само время, в водах Великой Реки возникли застойные области, и Драконы Времени взволновались, потревоженные столь серьезно впервые за многие тысячи лет своего безмятежного существования. В областях этого покоя умирало любое мое волшебство: никакое заклинание Познания не могло пробиться в их пределы, чары бессильно гасли, не встречая на своем пути ни препятствий, ни отражательных барьеров — вообще ничего. Дорогу туда перекрывали силы несравненно более мощные, чем мои.

Внутренне холодея, я поднял глаза на Ракота. Владыка Тьмы стоял, и лицо его, обрамленное могучей львиной гривой иссиня-черных волос, показалось мне страшной маской ожившего мертвеца, вырванного из могилы; глаза Падшего Мага вылезали из орбит, зрачки расширились, и я понял, что он чувствует сейчас то же самое, мы оба осознавали, что это конец.

Заклятья Познания, отправленные к самым границам ведомого нам Мира, принесли весть, которую и Ракот, и я ожидали в любой момент, но отчего-то совсем по-детски верили, что нас минует страшная участь, хотя Владыка Тьмы сам же и вызвал в наш Мир всеуничтожающую силу.

Сторожевые заклятья предупредили нас, что Неназываемый одолел ранее неприступные для него барьеры и ворвался в пределы Упорядоченного, поглощая на своем пути ткань Реальности.