Шестерки Сатаны - Леонид Влодавец

Послушал, подождал минут пять, стоя в дверном проеме и поглядывая в ночной прицел то назад, то вперед. Вообще-то баловать с ним подолгу не стоило: питание можно посадить, да и засечь его работу могут. Долбанет снайперюга — и отдыхай!

Сзади, где-то за два-три перекрестка отсюда, поперек коридора стали мотаться трассеры. Кто кого мочит? Дурдом, одно слово.

Но тут начали лупасить уже вдоль. Правда, пока только с одной стороны и, скорее всего для страховки, ничего еще не видючи, но мне показалось все это очень неприятным, и я всунулся в помещение.

Поскольку меня не обстреляли и не стали ни о чем справляться, можно было догадаться, что «джикеев» тут уже нет. Я даже фонарик засветил, когда прикрыл за собой дверь.

Поглядел, прикинул, что это не то щитовая, не то трансформаторная, с огромными рубильниками и толстенными кабелями, здоровенными амперметрами и вольтметрами. По-моему, была даже черепушка с молнией. А где ж люк-то?

Помещение было небольшое, метров десять квадратных. Повертелся, пошарил фонарем по полу, наконец углядел, куда кабели от щита уходят. Рядом квадратная двустворчатая крышка на полу. Опустился, приложил ухо, послушал… «Джикеев» не слышно, но все-таки они вряд ли успели далеко уйти. Подождем.

А за дверью в коридоре вовсю разгорелось. Пулемет задолбил — похоже, «ПК». Уж не Сергей Николаевич ли со товарищи? Впрочем, мог быть и Чудо-юдо. Я оставил люк в покое, подобрался к двери, приоткрыл чуточку, но высовываться не стал. Трассеры летели слева, а в ту сторону примерно от второго, если считать от меня, перекрестка усердно лупили два пулемета.

Сквозь грохот донеслась пара матерных фраз на русском языке. Потом еще, с добавлением конкретной информации:

— Агафон, коробку, блин, давай! Скорее, скорее чешись!

— Последняя… — И опять пулеметное «бу-бу-бу».

К Агафону, похоже, обращался Сарториус. Между тем ближний перекресток перебегали один за одним какие-то люди в камуфляже. Их чуть-чуть подсвечивали то трассеры, то вспышки выстрелов.

— Зажали, похоже! — обеспокоенно пробормотал кто-то, готовый вот-вот проскочить мимо двери.

— Сюда! — уже не беспокоясь, что меня свои сдуру почикают, заорал я, распахивая дверь.

Мимо меня сигануло что-то жутко огромное — Луза скорее всего — и тут же принялось лязгать защелкой, ощупью пытаясь поменять магазин.

— Тут кто, Барин? — прохрипел, вваливаясь следом за Лузой, Гребешок.

— Я, я! Давай живее, там люк есть, лезьте не спеша… Фонарь бери! — Я сунул Гребешку фонарь, тот посветил на люк, а Луза, уже прицепивший магазин к автомату, распахивал створки.

Подбежали сразу двое, вернее, даже трое. Маленькая худенькая женщина тащила на руках ребенка лет полутора. Сперва мне показалось странным, что ребенок не орет от страха, я даже подумал, будто он мертвый. Но нет, в отсветах фонаря было видно, что глазенки лупают, он просто уже до того наорался, что охрип и кричать не мог. А третьим был Клык. Он был ранен и держался за плечо своей щупленькой супруги. Но второй рукой тащил какой-то «дипломат».

— Открыли люк, чего дальше-то? — пробасил Луза.

— Чего-чего! Лезь вперед с Гребешком. Там где-то впереди «джикеи», осторожнее!

После этого подбежала та, которой я, пожалуй, был больше всего рад, — Элен. Хоть начинка и другая, но все-таки по форме как Ленка.

— Живая? — Глупее не спросишь, наверно.

— Какая есть… — буркнула эта чужая тетя, увешанная оружием. — Ну ты и нарядился! Пришибла бы, пожалуй, если б не заговорил…

— Там еще много народу? — спросил я.

— Сколько добежит, — вздохнула Элен. — Давай-ка, лезь, помоги Клыку, Верке с ребенком его не удержать… А я тут встречу. Еще обознаются сдуру на твой прикид…

Нет, я не стал спорить. Полез в люк следом за Верой, а потом помог слезть Клыку. У него была перебита рука и наскоро наложена шина из какой-то дощечки. Спускаться, правда, было совсем неглубоко — три метра каких-то.

В это время в туннеле один за одним начали грохотать взрывы. Я слышал, как наверху в дверь влетел, бряцая оружием, Сарториус и крикнул Элен:

— Все, сваливаем! Я последний… Лезь вниз!

— Ты ранен?

— Фигня, потом разберемся. Ставь растяжку, а я тут добавлю кой-чего для веса.

— Нас-то в люке не достанет?

— Обойдется…

Не знаю, сколько они провозились. Я в это время шел по кабельному туннелю, довольно широкому, хотя и приземистому, поддерживая пошатывающегося и матерящегося Клыка. Уже метров тридцать протопали, когда к нам, пригнувшись, подбежали Сарториус и Элен.

— Что ж она молчит? — прохрипел Сорокин. — Сняли они твою игрушку, наверно…

— Сейчас, они просто не дошли еще! — уверенно произнесла Элен.

И как в воду глядела — бубух! Туннель тряхнуло.

— Что-то больно здорово для растяжки, — заметил я.

— А-а, и ты здесь? — хмыкнул Сорокин. — Мародер чертов! Напялил «джикейское», чтоб незаметнее быть? Полезная встреча…

Я посмотрел на часы, нажав кнопку подсветки циферблата. Время, как говорится, текло более чем неумолимо. Часы показывали без пяти минут полдень.

РАЗБОРКА ПО-КРУПНОМУ Сергей Николаевич, конечно, не замедлил объяснить, что к растяжке он добавил «для веса» две толовые шашки. Обломки стен и оборудования, по идее, должны были завалить люк, а потому в погоню за нами, если кто живой остался, пустятся еще не скоро.

Я попытался как мог пересказать все те бредовые сведения, которыми была заполнена моя башка. И те, что пришли по ходу БСК-4, и те, что подслушал при разговоре Чуда-юда с Эухенией, и те, что узнал от Табберта. Наконец я сообщил ему, что среди «джикеев», похоже, находится сам Рудольф фон Воронцофф.

— Очень приятно все это слышать, — вздохнул Сарториус. — Многое, конечно, смотрится, как галлюцинация, внушенная через ГВЭП, но если Чудо-юдо действительно запустил спутник со 154-м — все может быть… Насчет Конца Света — тоже. Но на нижние ярусы надо пробиваться не мытьем, так катаньем. Если, конечно, он нам опять мозги не запудрил.

— Кто?

— «Black Box», конечно…

После этого Сарториус сам взялся рассказывать, как протекало для него сегодняшнее утро. Как войска генерала Флореса начали обстрел «Горного Шале» из гаубиц, а потом нанесли удар с вертолетов. Причем одним из этих снарядов, если не самым первым, были убиты президент Фелипе Морено, а также Фрол, который был приставлен его охранять. Потом Сорокин попытался пробиться к Чуду-юду, который утверждал по радио, что обороняется в третьем корпусе с отрядом своих цэтэмошников. Сорокин туда прорвался, потеряв при этом Налима и Любу, но корпус уже был занят «ягуарами», а лифт, ведущий в подземные этажи, взорван, шахта и лестница завалены. Потом, правда, «ягуары» вступили в бой с подтянувшимися к «Шале» силами генерала Буэнавентуры, которые еще со вчерашнего дня воевали с ними в Сан-Исидро. Это дало возможность «сорокинцам» отойти на технический этаж, потеряв еще и Ахмеда. Потом там же с «ягуарами» сцепились две группы «джикеев», одну из которых перебили полностью, а вторая ушла, потеряв троих. Следом за ней отошли и «сорокинцы», оставив на поле боя Агафона.

Пока обменивались впечатлениями, наша маленькая колонна остановилась.

— Куда дальше-то? — спросил Луза, высвечивая фонарем поручни винтовой лестницы, уходящей вниз. Лестница, словно змея, обвивалась вокруг толстой трубы из бетонных колец, в которую уходили кабели.

— Вперед, — сказал Сарториус и вдруг откачнулся к стене.

— Серега! — вскрикнула Элен.

— Ничего, — пробормотал он, — голова закружилась…

— Говорила же! — проворчала мамзель Шевалье. — Свет лай, Луза! Так… Тебе ж плечо провернули! Мать честная…

— Навылет, навылет… — успокоил Сарториус. — Замотаешь, и все нормально будет. У меня в Грозном такая за неделю зажила. Коньяком залил — вот и вся дезинфекция.

— Из тебя пол-литра крови сошло, если не больше.

— Ничего, оно полезно. В старину знахари всегда дурную кровь выпускали.

Элен распорола камуфляжку, наложила подушечки перевязочного пакета.

— Ну что, Клычок! — весело бормотнул Сарториус. — Не везет нам с тобой, а? И Богородица не помогает…

— Поможет, — ответил Клык. — Все равно не брошу.

— У тебя она в чемодане? — спросил я.

— Ну, — кивнул Клык. — К руке приковал. Доллары бросили, а эту — нет. Только когда сдохну, тогда и оставлю. Она мне тот раз жизнь спасла, а я ее брошу? Фигушки!

— Мне Табберт сказал… — пробормотал я. — Что она против «ящика» может помочь.

— Там увидим, — сказал Сергей Николаевич. — Бери фонарь, Дима, и топай вперед. Тебя «джикеи», если и заметят, то не сразу распознают. Потом Луза с Гребешком, двумя витками выше. Дальше мы, с Клыкушей, инвалиды-ветераны, потом Верунчик с Юрочкой. А замыкающей-прикрывающей — Элен. Все. Пошли помаленьку!

Не буду говорить, что я был шибко горд своей авангардной ролью. Стальная лестница, конечно, подо мной почти не бухала, и если б мне еще не приходилось светить фонарем, то я бы вообще, можно считать, шел почти незаметно. Но от шагов тех, кто шел за мной, гул стоял порядочный. И я сомневаюсь, что те, кто шел ниже нас, то есть «джикеи», этого не слышали. А это значит, что засада могла ждать буквально за каждым поворотом — оставят одного, черного, невидимого, с войлочными подметками — и он мне рубанет в упор из бесшумного…