Аденауэр. Отец новой Германии - Чарльз Уильямс

К лету 1951 года Бланк и Хальштейн сумели на удивление быстро довести до завершения трудную задачу отделения зерен от плевел в «плане Плевена». В конце июля был уже готов промежуточный доклад, отразивший общие, согласованные позиции всех заинтересованных сторон. Предполагалось создать «Европейское оборонительное сообщество» (ЕОС) с непременным участием немецкого контингента. Аденауэр был удовлетворен, но не вполне.

Взяв очередной отпуск в августе и отправившись, как и в предыдущий год, в Бюргеншток, он решил на досуге еще раз продумать свою тактику. На своеобразный семинар к берегам Люцерна были вызваны Бланкенхорн, Хальштейн и Бланк, а также Вильгельм Греве, профессор международного нрава Фрейбургского университета, для которого он стал первым, но не последним опытом участия в подобных мероприятиях. Аденауэр охотно консультировался с ними, позволял им поспорить, но выводы и политические директивы формулировал сам. Они сводились к тому, что следует вновь вернуться к идеям, которые он излагал Макклою и через него западным министрам год назад: заключить общий договор о признании суверенитета Западной Германии, включить немецкие контингента в «европейскую армию» на принципах полного равенства с другими ее участниками, открыть ФРГ путь в НАТО, покончить с Оккупационным статутом и продвигаться к заключению мирного договора. Участникам «семинара» было поручено оформить эти мысли в виде конкретного проекта договора.

Когда этот проект 30 августа был вручен трем западным Верховным комиссарам, их реакция оказалась более чем холодной. Документ в представленном виде был сочтен абсолютно неприемлемым; единственное, что могли западные представители пообещать, — это начать новый тур переговоров. Однако, когда 24 сентября эти переговоры открылись в резиденции Франсуа-Понсе в замке Эрних, западники, по существу, лишь повторили то, что уже было сказано раньше: на базе того, что представил Аденауэр, никакого соглашения достичь невозможно, он должен умерить свои притязания.

Однако у Аденауэра были сильные козыри. Дорогостоящая операция в Корее привела американцев к мысли об абсолютной приоритетности задачи создания западногерманских вооруженных сил. Они явно готовы были заплатить за это политическую цену. Вопрос — какую? Аденауэр поручает Хальштейну передать в Париж Бланку «пакетный вариант»: со стороны ФРГ согласятся на подписание договора о ЕОС при условии, что одновременно будет разработан и подписан другой договор, в котором найдут свое отражение условия, сформулированные на бюргенштокском «семинаре». Союзники согласились с принципом одновременного ведения переговоров но обоим договорам. Прогресс в них наметился опять-таки на удивление быстро. К концу ноября 1951 года был в основном готов проект «Общего договора» и детальное соглашение о создании ЕОС.

Анализ этих документов показывает, что Аденауэр добился почти всего, чего хотел. Согласно «Общему договору», или, если употреблять его официальное название, «Конвенции об отношениях с Федеративной Республикой Германией», ликвидировался оккупационный режим, признавался суверенитет Западной Германии в международных делах и Федеративная Республика получала официальный статус союзника в рамках ЕОС. Более того, союзники брали на себя обязательство оказывать всяческую поддержку немцам в достижении общей цели — создании объединенной Германии с институтами свободного и демократического общества, интегрированной в западное сообщество. Оставались, правда, еще некоторые разногласия по отдельным пунктам прилагаемых к договорам протоколов; из-за этого акты подписания обоих документов пришлось отложить до мая 1952 года, но сам принцип их параллельности и взаимосвязанности, на чем так настаивал Аденауэр, был соблюден. Это не относилось, однако, к проблеме ратификации, что, как мы увидим, сильно осложнило все дело.

Окончательную шлифовку проектов договоров Аденауэр поручил — но крайней мере на время — Хальштейну и Бланку, а сам отправился с первым государственным визитом в Великобританию. 3 декабря он прибыл в Лондон, где его лично встретили Черчилль и Идеи, которые к этому времени вновь заняли посты премьер-министра и министра иностранных дел. Как вспоминал впоследствии Аденауэр, прием отличался «подлинной сердечностью». Он выступил с лекцией в Королевском институте международных отношений в Чатем-Хаусе; несмотря на недуг, ему дал аудиенцию сам король Георг VI.

Визит омрачили лишь враждебность комментариев прессы и небольшой инцидент во время посещения Оксфорда. В Баллиол-колледже, где учился племянник Аденауэра Ганс, а также в Новом колледже все прошло гладко, а вот у ворот Ориэля группа младшекурсников стала выкрикивать оскорбительные речевки. Полиция, опасаясь беспорядков, направила кортеж через Кентерберийские ворота в Крайст-Черч-колледж, который первоначально не значился в программе. Там не было в наличии ни декана, ни вообще кого-либо из руководства, и импровизированную экскурсию провел наскоро найденный младшекурсник с элементарным знанием немецкого. Он сумел показать и кое-что рассказать о покоях Гладстона и о статуе декана Лиддела, отца той самой Алисы, которая вдохновила Льюиса Кэррола на создание его известного шедевра. Экскурсовод явно предполагал, что этот престарелый немец никогда слыхом не слыхивал ни об Алисе Лиддел, ни о Льюисе Кэрроле, однако, согласно его позднейшим воспоминаниям (они были опубликованы в университетской газете в 1998 году), «д-р Аденауэр положил мне руку на плечо и с явным удовольствием начал читать отрывки из «Алисы в Стране чудес» в немецком переводе». Младшекурсник, естественно, не мог скрыть удивления эрудицией высокопоставленного гостя так же, как сопровождавшие его лица, в том числе и из немецкой делегации. Некоторые скептики, правда, усомнились в глубине знаний Аденауэром английской литературы, заподозрив, что Бланкенхорн заранее снабдил шефа соответствующей шпаргалкой.

Вернувшись в свою лондонскую резиденцию в отеле «Кларидж», Аденауэр имел еще одну тайную встречу с представителем всемирной еврейской общины. На этот раз это был Наум Голдман, уроженец Германии, постоянный житель Нью-Йорка и самое главное — глава Всемирного еврейского конгресса и президент недавно образованной Конференции но вопросам материальных претензий евреев к Германии. Прошлым летом, когда оба они, Аденауэр и Голдман, оказались в одном и том же отеле в Бюргенштоке, Бланкенхорн уже пытался организовать такую встречу, однако Голдман тогда заявил, что он пойдет на личный контакт с немецким официальным лицом только после того, как в Германии будет гласно и официально заявлено о признании обязательства по выплате репараций Израилю.