Слуги света, воины тьмы - Эрик Ниланд

— Может быть, нам лучше вернуться к кострам? — прошептал Роберт. — Пока мы окончательно не замерзли, а местные жители не разозлились?

— Я не собираюсь сдаваться, — заявила Фиона. — Тут должно что-то быть. — Фиона сняла с руки резинку, растянула ее, сосредоточилась и начала поворачиваться на месте. Воздух наэлектризовался, посыпались искры.

Толпа попятилась на несколько шагов.

— Колдунья! — крикнул парень в маске носорога.

Но весь мир для Фионы перестал существовать, как только она сфокусировала свое внимание на силовой линии. Она ничего не видела, но чувствовала текстуру — рябь, бугорки. Казалось, сама атмосфера пронизана нитями.

Возможно, так и было. Если ее жизнь была вплетена в этот мир и один конец этой нити уходил в прошлое, а другой — в будущее, почему такое не могло происходить и с остальным миром?

Фиона расслабила сознание так, как учила ее Даллас, и истинная суть этого места предстала перед ней: простая грубая ткань, ничем не примечательная, за исключением одного шва.

Фиона подошла ближе и сразу же увидела, что шов на самом деле представляет собой складку на абсолютно ровной поверхности. Ткань была заложена вертикально.

Фиона мысленно осмотрела складку и увидела что-то вроде гобелена, с вытканным на нем изображением дощатой двери с железными скобами. Дверь была открыта, а по другую ее сторону лежали тени. Свет луны выхватывал из темноты бочонки и картонные коробки, наполненные пустыми и полными бутылками.

Но разлохмаченные края гобелена стремительно распускались.

Что бы она ни решила предпринять, действовать нужно было быстро, пока ткань полностью не исчезла.

Фиона обрезала торчавшие из гобеленовой двери нитки, расправила гобелен и наложила на ткань этого мира. Но гобелен продолжал исчезать. Возможно, следовало вернуть его на место.

На ее плечо легла чья-то рука.

Фиона моргнула. Она почувствовала снег под ногами, и ей стало холодно.

Рядом с ней стоял Роберт и смотрел на то, что еще несколько секунд назад было пустым пространством.

Прямо перед Фионой в воздухе виднелась открытая дверь. Она быстро исчезала.

— Сюда! — крикнул парень в маске носорога. — Она открыта! Быстрее! Проходите все!

Толпа рванула вперед, мимо Фионы и Роберта. Им пришлось отпрянуть в разные стороны. Под напором толпы они упали на снег.

Роберт попытался помочь Фионе встать, но девушки в платьях со шлейфами мчались вперед, перепрыгивая через лежащую Фиону.

Вдруг раздалось нечто вроде пистолетного выстрела. Все стихло, а потом в морозном воздухе послышался свист сабли, вынимаемой из ножен.

Люди расступились и попятились назад.

— Назад, сброд! — В одной руке Джереми держал кремневый пистолет, в другой — саблю. — Пусть первой идет эта леди.

Он убрал пистолет за пояс и протянул руку Фионе. Она уцепилась за его руку и поднялась.

— Спасибо.

Джереми поклонился ей. Роберт свирепо глянул на него.

Фиона посмотрела на жителей деревни. Как ни хотелось им поскорее оказаться за дверью, они все же проявили уважение. У двери собралось не менее сотни человек, а по снегу от леса бежали все новые и новые люди.

Не было времени гадать, что они все станут делать, оказавшись за дверью.

Фиона повернулась к тающей на глазах двери, затаила дыхание и переступила порог.

Было темно. Но Фиона поняла, что стоит по другую сторону, потому что холод исчез. Она вдохнула запах старого картона и влажный, жаркий калифорнийский воздух.

В кладовку вошел полицейский. Котильонные девушки прошмыгнули мимо него. Коп огляделся, весьма озадаченный.

За девушками порог переступил Роберт. Он взял Фиону под руку и отступил к холодильной камере.

— Эй! — крикнул коп, заметив их. — Ни с места!

Но было уже слишком поздно. Никто не собирался его слушать.

Население Новогодней долины выплеснулось из дверного проема, нарисованного на кирпичной стене, — лорд Джереми Ковингтон со своими приятелями, индейцы, мужчины во фраках, дамы в платьях со шлейфами, охотники верхом на лошадях, пьяницы и клоунская труппа. Нещадно толкаясь, они отбросили полицейского прочь с дороги. Кое-кто по пути хватал бутылки и устремлялся к распахнутым дверям бара — главным и служебным.

— Их все больше, — шепнул Роберт Фионе. — Жутко много. Нам пора уходить.

Они прошли через холодильную камеру и оказались на автостоянке.

Джереми и его друзья — по-прежнему в масках — сцепились с полицейскими на крыльце бара. Несколько мужчин во фраках забрались в полицейские машины, сели на мотоциклы и умчались прочь.

Фиона шагнула к крыльцу.

— Не переживай за Джереми, — сказал ей Роберт. — С ним все будет в порядке. Не забывай: у нас свои беды. Элиот. И Луи.

Фиона остановилась. Роберт был прав.

Они сели в лимузин. Роберт завел двигатель, и они ракетой вылетели с автостоянки, промчавшись мимо двух полицейских машин, которые блокировали выезд на шоссе.

— Позволь мне воспользоваться твоим телефоном, — попросила Фиона.

Роберт вытащил из кармана мобильник. Фиона набрала домашний номер. Трубку сняли после двух гудков.

— Алло, Си?.. Бабушка дома? Нет? Тогда прими сообщение… Да, я подожду, не спеши.

— Мы будем в Дель-Сомбре с минуты на минуту, — сказал Роберт, до отказа выжав педаль газа.

От ускорения Фиону прижало к спинке сиденья. Она посмотрела на садящееся солнце.

— Хорошо… Потому что я не знаю, сколько времени в запасе у Элиота.

72

Козырь в рукаве

Элиот шагал по Мидуэй-авеню. Тени становились все длиннее. В ту и другую стороны проезжали машины. Перед «Розовым кроликом» было припарковано много автомобилей.

Из кафе доносилось пение самодеятельных певцов, но, как ни хотелось Элиоту остановиться и послушать, у него не было на это времени. Вечерело. А он хотел разыскать Луи до заката.

Элиот перешел улицу. Пиццерия Ринго все еще была закрыта на переустройство. Он направился было в переулок, но по пути остановился и достал из рюкзака Леди Зарю.

Он несколько раз сжал и разжал пальцы. Удастся ему избавиться от инфекции или нет? Луи заметил воспаление на его руке и сказал, что это «профессиональная болезнь».

Элиот тяжело вздохнул. Ему так не хотелось иди на встречу одному. Он верил, что жизнь Луи действительно в опасности, но все же общение с родственниками отца вызывало у него тревогу. Все — Соухк, сенаторы, «Mythica Improbiba», даже Роберт — предупреждали его о том, как они опасны. Вправду ли они были падшими ангелами, воплощением зла? Или просто их так расписывали, чтобы напугать его?

Элиот представил себе, что он герой, появляющийся в последнее решающее мгновение, чтобы спасти давно потерянного отца, который томится взаперти в средневековом замке. Ему предстояла дуэль на рапирах, а может быть, заодно удастся спасти и Джулию.

Он заставил себя перестать фантазировать. Мечты могли только отвлечь его от реальности, и вообще все это — ребячество и глупости. Уже давно пора их перерасти.

Элиот свернул в переулок и направился к подворотне.

В арке лежали тени — густые, похожие на черный бархат. Весь мусор был выметен. Вдоль стен стояли зажженные свечи, озарявшие кирпичную кладку мерцающими огнями.

Луи стоял спиной к Элиоту и созерцал дело своих рук: рисунок мелом, состоявший из дуг, точек и знаков на стенах. Рисунок поднимался вверх с обеих сторон до свода арки на уровне второго этажа и покрывал асфальт.

Это было похоже на гигантский кокон, сотканный из геометрических фигур и древних символов. Линии словно впитывали в себя свет, а вокруг них из-за этого становилось темнее. При взгляде на эти граффити у Элиота мурашки побежали по коже — отчасти от отвращения, отчасти от узнавания, а отчасти из-за того, что он почувствовал, насколько наэлектризован воздух в подворотне.

Он посмотрел на Луи и подумал, что всегда ощущал некую связь с ним — даже когда считал его вечно пьяным бомжом.

Сейчас ему так хотелось подбежать к Луи, обнять его и сказать, что он всю жизнь так надеялся, так ждал, что однажды отец чудесным образом вернется.

Но он сдержался. Он должен был сдержаться.

Луи ведь его родственник. А пока что все родственники, с которыми довелось встречаться Элиоту, были не слишком-то добры к нему и Фионе. По их прихоти они с сестрой уже трижды находились на волосок от смерти.

Луи повернул голову и облегченно вздохнул.

— Итак, ты пришел, — радостно улыбнулся он.

— Что-то случилось? — спросил Элиот.

И тут же понял, что ничего глупее нельзя было спросить. Конечно случилось. Луи ведь сказал, что на карту поставлена его жизнь.

— Все в порядке — теперь, когда ты здесь. — Луи повертел в руке мелок. — И пока ты мне доверяешь. Прошу тебя: именно сегодня доверься мне. Все будет странно. И опасно.