Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги! - Иван Кузмичев

Хозяин постоялого двора, а это был именно он, вызывал противоречивые чувства: с одной стороны – брезгливость, с другой – смех, и разобрать, какое из них сильней, мне, к примеру, было не под силу. Однако столь странное поведение оказалось легко объяснимо. Из-за того, что Никифор испанского языка не разумел, он решил «разговаривать» на всем известном языке – денежном, вывалив перед хозяином «Серебряного лебедя» полсотни золотых червонцев. Проще говоря, предложил за постой сумму много большую, чем требовалось. Но это было сделано из лучших побуждений: никто не должен думать, что посольство обделено деньгами, иначе впоследствии многие двери могут оказаться закрытыми для меня.

Вот только мой камердинер не учел одного обстоятельства: на Сицилии из-за войны цены на недвижимость упали, постояльцев почти нет, так что предложенное золото сеньор Карлос, хозяин «Лебедя», принял за манну небесную, с радостью продав убыточное хозяйство первому попавшемуся клиенту.

Вот так, оказывается, Русское царство потихоньку обзаводится собственной недвижимостью на территории других государств! Чудно это, ей-богу: у страны денег нет, царь-батюшка постоянно новые налоги вводит да изгаляется, как может, лишь бы лишнюю копейку получить, а я тут, можно сказать, вкладываю золото в какую-то… хрень одним словом. Нет, сие ни мне, ни государю не нужно.

Данные размышления были немедленно озвучены камердинеру. Надо признаться, его чуть удар не хватил: шутка ли – не угодить своему господину! Но Никифор все же стоически выдержал мои замечания и тихо удалился, а вернувшись через десяток минут, сообщил, что постоялый двор вновь принадлежит сеньору Карлосу, ибо бумаги, справленные в магистратуре, даже не были выбиты. Так что девятая часть всех денег, первоначально отданных хозяину «Серебряного лебедя», благополучно вернулась в закрома Никифора, отвечающего за нашу казну вкупе с парой гвардейцев, неразлучно наблюдающих за заветными сундучками.

В конце концов, когда все неурядицы были улажены, а в животах началось настоящее сражение от ароматных запахов, исходящих из недр кухни, наша компания уселась за обеденными столами. Кроме слуг, которые обязаны есть отдельно от господ: таковы правила этого времени, и не мне их менять.

Гвардейцы же, согласно моему личному распоряжению, всегда обязаны быть рядом со мной, поэтому и кушать они также должны рядом, но за другим столом, разумеется. Столы, стоящие в центре зала, оказались единственными занятыми во всей гостинице, и все кушанья, что готовились на кухне, предназначались в первую очередь для нас: других-то посетителей все равно не предвидится.

Однако перед тем как сесть за стол, я отдал камердинеру распоряжение приготовить ванну: не было больше сил терпеть чуть ли не постоянный зуд. Чистота тела так же важна, как и физическое здоровье!

К моменту окончания трапезы камердинер доложил о том, что вода приготовлена. Не мешкая, я направился в свои комнаты, где, по словам камердинера, находилась ванна с водой. Удивительное дело, но при довольно неприхотливом отношении к самому себе, я тем не менее стараюсь всегда, когда удается, залезть в горячую ванну, расслабленно полежать в ней полчаса, а то и час. Правда, с каждым месяцем таких возможностей становится все меньше. Дела и заботы губернии засасывают меня, словно болотная трясина невезучего путника, и выбраться из нее не представляется возможным.

Уф, ну и жара! Не зря испанцы придумали себе полуденный отдых, ой не зря. Вот взять мою одежду… Хорошо, что Никифор позаботился о сменной паре облачения, иначе быть мне запеченным в собственном поту.

Мимолетная мысль улетучилась тут же, едва я увидел открывшуюся моему взору ванну. Вопреки европейским традициям и нежеланию перенимать такую полезную традицию, как ежедневные омовения, здесь были вполне приемлемые условия для расслабления. Да, ванночка, конечно, так себе, но и не то убожество, которое я рисовал в своем воображении, поднимаясь по лестнице. Определенно, у меня сегодня счастливый день!

Увы, но местным слугам, наполнявшим чугунную ванну, невдомек, что русскому человеку не нужна вода температуры парного молока; мне, к примеру, подавай такую, чтобы залезть боязно было. Кипяток спасает от всех хворей, если, конечно, не перегибать палку, во всем нужно проявлять чувство меры. Но не будем излишне привередливыми, вода есть, и это уже замечательно, без всяких разговоров. Наконец-то я понял, чего мне не хватало во время путешествия.

Я расслабленно лежал в покатой двухметровой посудине, и мне в голову поневоле начали лезть мысли, которые в свободное от работы время я стараюсь гнать как можно дальше от себя, дабы они не нарушали мое психическое состояние. Правда, с каждым днем это получается все хуже и хуже.

Перед глазами в розовом свете зари возникает лик Юлии. Она улыбается, смотрит на меня глазами, полными безмятежного спокойствия с легкой тенью грусти. Она будто бы хочет позвать к себе, но вовремя вспоминает что-то и не решается произнести ни слова, продолжая смотреть на меня, улыбаясь, чуть-чуть приподнимая уголки губ. Я наслаждаюсь ею, но ничего большее сделать не могу; иногда, забываясь, протягиваю ладонь в надежде прикоснуться к шелковой коже Юлии, но опускаю сразу, как только понимаю: это всего лишь видение.

У меня только одно утешение: осталось не так уж много времени до того момента, когда мы будем вместе. Всего-то посетить пару стран, и можно с чистой совестью трогаться обратно домой. Правда, их посещение может затянуться месяца на два, и это при условии, что больше не будет всяких форс-мажорных обстоятельств наподобие пробоины в корме нашего «Зверя».

Составленный по ходу нашего небольшого путешествия план поездки пока не дает сбоя, но это еще ничего не значит. Задерживаться в Мессине я не вижу смысла, город самый заурядный, единственное, что его несколько украшает и оживляет – это порт, который, в принципе, нам и нужен. Точнее, нам нужен корабль, могущий вывезти нас отсюда в один из прибрежных городов Франции или Испании. Посещать другие страны я не вижу смысла: в отличие от Петра, мне известно их отношение к России, и лезть к ним по собственной инициативе я не буду точно. Спесивые ублюдки!

Огромное спасибо моему школьному учителю истории – Кунашевой Татьяне Николаевне, доценту исторических наук, просто ужасно читающей нам материал, да таким безжизненным голосом, что ничего, кроме храпа, услышать от нас на своих уроках она не могла. Именно после полугодовалого изучения истории вместе с ней я таки решил проверить, на самом ли деле история – скучный предмет, или же в ней есть некая струна, могущая задеть за живое.

И еще раз слава ей, моему учителю истории! Без нее я бы просто не познал всего того, что мне удалось