Путешествие банкира. Как Эдмонд Дж. Сафра построил глобальную финансовую империю - Дэниел Гросс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Якоб чувствовал, что в его втором сыне есть что-то особенное. "Посетитель дома Сафры в 1940 году был очарован восьмилетним Эдмоном, который много болтал о банковских операциях, золоте и долгих прогулках, которые они с отцом совершали по базарам", - пишет журналист Брайан Барроу. "Когда я гуляю с Эдмондом, - сказал Джейкоб гостье, новобрачной невесте из Адена, - мне не нужно говорить. Между нами возникает электричество. Он понимает, о чем я думаю, а я понимаю, о чем думает он". И хотя в школе у него, возможно, были проблемы с авторитетами, в столь юном возрасте Эдмонд сформировал яростную, благоговейную преданность своему отцу, которая сохранилась на всю его жизнь. Много лет спустя его родственник Альберт Насер встретил Эдмонда в Нью-Йорке и предложил ему перестать так усердно работать, потому что, в конце концов, он не может взять это с собой. В ответ он сказал: "Альберт, я не работаю на Эдмона Сафру. Я работаю на Якова Сафру, моего отца".
Эдмонд усвоил от матери важные уроки благотворительности. Важно было делать щедрые предложения на алию и работать в общинном совете, как это делал Яков. Но юный Эдмонд также сопровождал Эстер, когда она выполняла мицву бикур холим - посещение бедных и больных. И он узнал, что жизненно важной частью цдаки является выслушивание тех, кто ищет помощи, поддержка их жизни и работа по защите их достоинства.
Ритуал играл важную роль в ритме жизни Сафрасов. Каждый шабат они посещали синагогу в Маген Аврааме или в синагоге Охель Яаков в Алее. На Шавуот, когда у мужчин была практика не спать всю ночь, изучая Тору, Яков приглашал в свою квартиру десятки людей. Мальчики Сафра получали дополнительное религиозное образование, и Яков часто приглашал раввинов для обучения Эдмонда.
Это был мир, в котором дети без лишних вопросов следовали намеченным для них путям. А для детей Сафры это означало брак в относительно юном возрасте, часто по расчету с кем-то, кто был родом из Алеппо или вел свои корни оттуда. 5 января 1940 года Эвелин, старшая сестра Эдмона, которой тогда было пятнадцать лет, сочеталась браком с Рахмо Насером, выдающимся хирургом из Алеппо, на много лет старше ее, который практиковал как в Бейруте, так и в Алеппо. Они могли жить в Бейруте, но Сафры все еще оставались халабитами. И они, и их соотечественники из Алеппо, будут цепляться за это чувство идентичности на протяжении десятилетий на всех континентах. "В диаспоре нет еврейской общины, которая напоминала бы Алеппо по близости своих членов", - заметил Игаль Арнон, адвокат Эдмона в Израиле в конце жизни. Они как будто один большой клан". И по сей день все они тесно связаны друг с другом".
Если Джейкоб, коренной алеппинец, адаптировался к новому дому, то Эдмон был естественным продуктом Бейрута: шумный, уверенный, открытый, эрудированный. Старый торговый центр, где они жили и работали, был ориентирован на широкие бульвары: Рю Алленби (где находился банк) и Рю Фош, а также Рю Вейганд, идущий вдоль самой воды. Набережная Корниш, усаженная пальмами, напоминала Английскую набережную Ниццы. Рядом с ней располагались многочисленные базары и магазины. Нередко кто-нибудь перегонял небольшое стадо овец через трамвайные пути на улице Жоржа Пико. Может, люди и придерживались своих взглядов, когда речь заходила о браке, но в Бейруте были терпимы и принимали различия. У Эдмона было глубокое чувство принадлежности к многоэтнической, многорелигиозной ливанской культуре. По словам Филипа Мэнсела, Бейрут был местом, где люди ставили "сделки выше идеалов". Альберт Хурани, ливанский историк, подытожил это следующим образом: "Быть левантийцем - значит жить в двух мирах, не являясь, по сути, частью ни одного из них". Эдмонду и его соотечественникам, евреям из Бейрути, это удавалось без когнитивного диссонанса.
Радушие, проявившееся в Бейруте, было еще более характерным, если учесть, что происходило в Европе в 1930-е годы. В Германии, родине Просвещения, стране, где евреи уже давно были эмансипированы, укоренялся фашизм, распространяя свою коварную ненависть и предрассудки по всему континенту и сея хаос в национальных устремлениях своих соседей. По мере того как немецкие армии катились на восток и запад по европейским землям, в ход шли механизмы геноцида. Но Ливан и его евреи были избавлены от самого худшего. В июне 1940 года, после того как Германия разгромила Францию, режим Виши взял под контроль Ливан и Сирию. Вишистские войска заняли Бейрут, крупный центр снабжения, и посадили в тюрьму членов нескольких ливанских общин, в том числе многих евреев. В июне 1941 года союзники начали операцию "Эксплорер". Когда войска Свободной Франции и союзников вернули Бейрут и Дамаск, они отменили введенные антиеврейские ограничения. Оккупационные территории назначили на 1943 год выборы, которые должны были привести к независимости Ливана. Однако Бейрут оставался под оккупацией союзников до конца войны.
В условиях кризиса Якоб Сафра был лидером, к которому обращались многие члены общины не только потому, что он обладал ресурсами и властью, но и потому, что он был доступен и принимал свою роль гаранта достоинства. Люди, которым нужна была стипендия, работа, кредит, скидка по векселю, обращались в первую очередь к Якобу, а не к другому еврейскому банкиру в городе. Меир Ашкенази, выросший в Бейруте, вспоминает, что во время войны его отец работал в фармацевтической компании, которая копировала лекарство, производимое немецкой фирмой. В пятницу власти закрыли фабрику и забрали сотрудников в тюрьму. Когда жена мужчины обратилась к Якову с просьбой подписать залог, чтобы выпустить его из тюрьмы, Яков сел в машину, поехал к судье и подписал залог, чтобы мужчина смог вернуться домой к шабату.
Сафры избежали общинного несчастья, которое постигло многих евреев в регионе во время войны, но от личной трагедии они не были застрахованы. У Эстер Сафра было постоянно слабое здоровье - одно из последствий рождения девяти детей в течение 18 лет . В 1942 году она снова забеременела, а в феврале у нее начались тяжелые роды, и она отправилась в больницу в Бейруте. 14 февраля 1943 года, несмотря на усилия ее врача, французского
