Легенда о бабочке - Ольга Юнязова

Но сегодня его встретила оглушительная тишина. Пчелы молчали. Нахлынула новая волна тяжелой потери. Облокотившись на одну из колод, он закрыл глаза. Ничего не вспоминалось. Статичная черно-белая фотография выжженного леса то ли из сна, то ли из сегодняшней реальности стояла перед внутренним взором. И никаких подсказок.

Начал накрапывать дождь. Александр поежился и посмотрел в закопченное небо. Порывом ветра хлестнуло по лицу. Испуганно зашептались вишни, сбрасывая на землю обожженные листья. Бордовыми мазками картину оживили оставшиеся на деревьях переспелые ягоды. Александр сорвал несколько штук. Сладко-кислый сок напомнил детство и деда. На душе чутьчуть посветлело.

Со стороны леса ягоды высохли и сморщились. «Представляю, как здесь жарило! – ужаснулся Александр. – Неудивительно, что пчелы покинули свои жилища. Как же им сейчас, наверное, страшно и холодно! Где же они, мои маленькие труженицы?».

В этот момент он почувствовал, как по спине побежала знакомая золотистая энергия. Александр выпрямился и построил лучи кристалла. Потом он попытался зажечь внутреннее солнце. Получилось не сразу. Казалось, что-то сопротивляется и пытается погасить слабое свечение. Присмотревшись к этой «нечистой силе», он с удивлением узнал в ней «совесть».

– Как тебе не стыдно думать о каких-то насекомых, когда в деревне столько других, более серьезных проблем? – спросила она.

– Стыдно! – согласился Александр. – Но другие проблемы я решить не могу, а вот пчел вернуть можно попробовать!

– Но как ты можешь радоваться сейчас? – строго спросила она.

И действительно, когда в груди зажигался кристалл, Александр всегда ощущал жгучую, граничащую с эйфорией, радость. Допустимо ли это при данных обстоятельствах с точки зрения человеческой этики?

– Ну чего плохого, если я ненадолго отвлекусь от своей тоски? – спросил Александр. – Слезами-то горю не поможешь! Только позову пчел! Почему бы не попытаться?

«Совесть» рассмотрела приведенные аргументы и позволила «зажечь» сердце. Александр почувствовал прилив сил, окоченевшие руки потеплели. Показалось, что ветер утих и дождь перестал капать. Распалив внутренний огонь до необходимой силы, Александр мысленно направил тонкую струйку-молнию на одну из колод. Он частенько так баловался, щекоча пчел. На этот раз колода не отозвалась. Но вдруг перед закрытыми глазами возник образ собравшегося в ком роя, висевшего как борода на каком-то дереве. Неподалеку висел еще один. Александр улыбнулся, осторожно протянул голубую молнию и погладил их по очереди. «Возвращайтесь, – позвал он. – Опасность миновала». Пчелы отозвались привычным гулом, Александр не услышал его ушами, но ощутил нервами. И сразу же возникло ощущение полной уверенности в том, что они вернутся. Он открыл глаза и, глубоко вздохнув, поглядел в небо. Прямо над ним в темных тучах светлело окно, затянутое тонкой облачной перепонкой. Вспомнив про Вовку, Александр почувствовал, что с ним все в порядке, и почти радостно зашагал к Кузнецовым.

Князь встретил его привычным звоном цепи. «Значит, вернулись!» – обрадовался Александр и вбежал в гостиную в надежде увидеть там Вовку. Но его ожидания не оправдались. За столом сидели заплаканная Галина, Маша-Даша и Рая. Владимир стоял и говорил по телефону:

– ...я согласен. Приезжай, продам тебе все паи и вообще все, что хочешь, только верни ребенка!

– ...

– Я понимаю, что не ты... Никто и не ждет, что ты сознаешься. Но твоя взяла, я сдаюсь! Отпусти мальчишку! – и Владимир положил трубку.

Александр сел за стол, взглядом дав понять, что он уже в курсе. Тяжелое молчание повисло в комнате. Галина попыталась что-то сказать, но снова захлебнулась слезами. Зазвонил телефон. Владимир снял трубку. Выслушав возбужденный монолог на том конце провода, глухо сказал: «ладно» и положил трубку. Все в ожидании уставились на него.

– Рихард звонил, – пояснил Владимир побледневшими губами.

– И что сказал? – озвучила Рая общий вопрос.

– Сказал, что Вовку он не похищал. И чтобы я не терял время, а искал. Еще сказал, что ему уже достаточно паев для его задачи, больше не надо... но все равно, если я желаю продать, то он купит. Приедет во вторник... послезавтра.

– Что значит «не он»? – простонала Галина. – Куда ж он делся-то? – и ее губы снова задрожали.

Атмосфера в комнате накалилась настолько, что Александру показалось, что вот-вот начнут со звоном рваться натянутые нервы. Надо было срочно разбавить концентрацию страха. Александр уткнулся лицом в ладони и снова выстроил кристалл. Сердце вспыхнуло.

– Послушайте, – предположила вдруг Рая, – а может, он у кого-то из соседей спит?

– У кого, например? – с надеждой в голосе ухватилась за эту версию Галина.

– Да хотя бы у нас. – Рая вскочила со стула. – Домой-то далеко бежать было! Может, он к нам на сеновал забрался? И дрыхнет сейчас там без задних ног.

– Господи! – Галина тоже вскочила. – Хоть бы так!

И тут, в подтверждение этой версии, в гостиную размеренным шагом вошел перемазанный сажей, заспанный Вовка.

– Д-доброе утро! – как ни в чем не бывало заявил он.

Рая и Галина синхронно упали обратно на свои стулья и облегченно разрыдались.

Когда все немного пришли в себя, Владимир строго спросил сына:

– Почему ты никого не предупредил, что идешь ночевать к Рае?!

– Как не предупредил?! – испуганно возмутился Вовка и перевел взгляд на сестер. – Как не предупредил?! Маша!

– Маша? – Галина посмотрела на дочерей. – Он что, предупреждал вас?

Близняшки растерянно и испуганно синхронно помотали головами.

– Ну как?! – закричал Вовка. – Кто из вас Маша?!

Близняшки, одинаково нахмурив брови, удивленно посмотрели друг на друга.

– Володя, – попыталась успокоить сына Галина, – почему ты решил, что это была именно Маша?

– Так вы что? Думали, что я потерялся? – Вовку самого затрясло от ужаса, когда он представил, что пережили его родители.

– Володя, ответь! Кому ты сказал, что уходишь ночевать к Рае? – настойчиво повторила вопрос Галина.

– Ну, Маше... или Даше, какая разница-то? – с досадой ответил Вовка. – Почему она не передала-то?

Слово «она», произнесенное в отношении сестер, звучало непривычно.

– Она что, была одна, когда ты ей это говорил? – спросила Галина.

– Ну да, – кивнул Вовка, – я еще спросил: «Ты кто? Маша или Даша?»

– И?

– Она сказала, что Маша. Я ей сказал, что сил нет домой бежать, поэтому пойду спать на сеновал к тете Рае. Ну, ты что? Не помнишь? – Вовка переводил взгляд с одной сестры на другую, не зная, кому же адресован его вопрос.

– Видимо, заспала, – наконец, сказала одна из девушек. – Извините, не помню...

– Слава Богу, что все нашлись, и все хорошо закончилось! – облегченно сказала Рая, вставая. – Пойду, а то мои сейчас просыпаться начнут, есть захотят.

– Раечка, – попросила Галина, – ты зайди по пути ко всем, скажи, что нашелся...

Укрощение

Раздраженная очередным скандалом, Оксана вышла на кухню и увидела лежащую на столе записку: «Оксаночка, извини, пожар. Надо срочно уехать. Тороплюсь на электричку. Не скучай. Александр».

Оксана села на стул и тяжело вздохнула. «Ну и слава Богу! – подумала она. – Ни к чему ему видеть эти наши истерики. Да и все равно не дала бы она нам нормально пообщаться. По каждому поводу и без повода будет дергать».

Оксана открыла газету с отмеченными телефонами потенциальных сиделок и начала один за другим их набирать. Одна женщина сказала, что может приходить один раз в день, ставить уколы, менять памперсы и кормить, но сидеть постоянно не будет. Оксану это не совсем устраивало, и она продолжила обзвон. Идеальный вариант, который она себе представляла, это одинокая женщина, согласная жить у них в квартире и выполнять все капризы матери. Список закончился, а такого варианта, увы, не нашлось. Оксана загрустила. Вдруг из комнаты Елены Сергеевны снова раздался требовательный крик, плавно переходящий в жалобный стон. Оксана, сглотнув ядовитую слюну, встала и обреченно пошла в комнату матери.

– Ну что опять случилось? – спросила она.

– Ой! Ой! – жалобно скулила Елена Сергеевна. – Судорога! Ногу свело! Ой!

– Какую? – Оксана села на край кровати и откинула с ног одеяло.

– Левую-у-у! – ныла больная.

Оксана начала массировать ногу. Елена Сергеевна сначала повизгивала, потом начала просто посапывать от ударов и пощипываний.

– Ну, как? Все? – спросила Оксана, закончив массаж.

– Отпустило, – жалобно сказала Елена Сергеевна.

– Мам, а ты заметила, что я тебе правую ногу массировала?

– Да? – удивилась симулянтка. – Я перепутала. Право, лево... я ж всегда путаю.

Оксана подавила в себе жажду нового скандала, встала и вышла. «Интересно, – думала она, закрывая за собой дверь, – что она придумает через десять минут?»