Бывшая любовница герцога - Ариана Леви
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И тут происходит невероятное: Милена всё-таки спотыкается, начинает падать, хватается за скатерть — и пирожные приземляются ей на голову, стекая кремом по лицу и одежду. Миг — и Милена, вся заляпанная кремом, орешками и джемом, сидит на полу, хлопая глазами, которые оказались тёмно-зелёными, как бутылочное стекло — сравнение не самое поэтичное, но зато самое удачное и близкое. «Вот кому бы подошли изумруды» — возникла в голове у Зины несколько неуместная в данной ситуации мысль.
Однако другие мысли отказывались приходить: Зина просто не могла понять, как так получилось? Она ведь ничего не делала, не ставила подножку. Почему главная героиня упала? Неужели… сюжет не изменить? И, что бы Зина не делала, а финал всё равно будет один? От этой мысли Зину пробрала дрожь. Впрочем, она подумает об этом позже, а сейчас надо помочь Милене, которая затравленно озирается на хихикающих и перешептывающихся гостей, даже не пытаясь при этом подняться. Нет, вот ведь какие гады! Ни один не попытался помочь, хотя открыто смеяться над будущей герцогиней тоже никто не решился, но и их тихих смешков было вполне достаточно.
Зина шагнула к графине Траутской, протягивая той руку, и тут…
— Что здесь происходит?! — буквально над ухом раздался рык, от которого Зина подпрыгнула и развернулась на месте, как была — с вытянутой рукой. Узрев перед собой герцога Ланттарского, Зина поспешно опустила руку — поскольку это выглядело, будто она собиралась обменяться с герцогом рукопожатием.
— Эжжже-эния! — прорычал герцог её имя, сверля девушку гневным взглядом. — В чём дело?
— Ни в чём, милорд, — спокойно ответила Зина, придя в себя, и в спешном порядке изобразив реверанс. — Графиня оступилась, и я хотела ей помочь подняться.
Её слова нисколько не уменьшили гнева в глазах герцога, но к гневу добавилась подозрительность. Герцог так и застыл, сверля её взглядом, а в Зине с каждым мгновением росло недоумение.
— Милорд? — Не выдержала девушка. — Вы не собираетесь помочь своей невесте?
Кастлер Оделл словно опомнился, бросил на Зину еще один испепеляющий взгляд — и обратил, наконец, внимание на будущую герцогиню, которая так и продолжала сидеть на полу. Сделав шаг к Милене, герцог протянул ей руку:
— Миледи, — проговорил он, и та ухватилась за протянутую ладонь, — вы сильно пострадали?
— Нет, это пустяки, милорд, — дрожащим голосом проговорила девушка, поднимаясь и кидая ненавидящий взгляд в сторону Зины.
«Не поняла? — захотелось завопить той. — Что я ей сделала-то, что презрение сменилось ненавистью? Я ведь далеко стояла, она должна понимать, что это не я ей подставила ножку!»
Кстати, вот вопрос — кто это сделал? Зина обвела взглядом зал, увидела своих «подруженций», который стояли с довольными улыбками — их, видимо, радовали любые нериятности, происходящие с другими людьми. Увидела и остальных, с кем успела познакомиться сегодня — очно или заочно. Все стояли полукругом, освободив место происшествия, и сказать, кто именно толкнул графиню — не представлялось возможным. Она могла даже сама запнуться — ведь смотрела на Зину, а не себе под ноги, когда шла. Впрочем, последнее маловероятно: споткнуться на ровном полу бального зала — это надо сильно постараться.
Из романа Зина знала, что против кандидатуры Милены Севаньон в герцогини были многие столичные аристократы. Ведь Милена — приезжая, даже её смуглая кожа и слишком тёмный цвет волос отличали девушку от местных аристкораток, которые мазались различными кремами и носили широкополые шляпы, чтобы избежать загара. Брюнетки тут были, но их цвет волос был не слишким тёмным. Черноволосых же не было вовсе.
Но и это еще не все: главная причина всеобщего недовольства — это то, что герцог пренебрег местными леди, привезя графиню из провинции. Тот факт, что графиня — юная невинная девушка, а на местных леди пробы ставить негде, аристкоратией не учитывался. Тем более, что во времена своей бурной молодости герцог лично «опробовал» практически каждую из присутствующих аристократок, так что мог бы и выбрать одну из них. А ему, видите ли, чистоты и невинности захотелось! О том, что герцог был связан договором помолвки, из высшего света практически никто не знал, а те, кто знали — особо не распространялись. Самому же герцогу жена была не нужна — ни невинная, ни «виновная». Это потом, узнав свою будущую супругу получше, герцог проникнется к ней чувствами, а пока что его волновали только его статус и репутация — именно поэтому он злился, что его будущая жена подверглась такому унижению, а на чувства самой девушки ему было плевать.
Зина всё это знала из романа, но всё равно не могла понять, почему герцог первым делом не бросился к невесте. Похоже, он ещё больший чурбан, чем ей казалось. Такой вообще никакой жены не заслуживает: и Милена, и Эжения — обе слишком хороши для него.
Уведя свою жену, герцог Ланттарский практически сразу вернулся в зал — и это тоже не добавило ему очков в глазах Зины. Она понимала, что он не может бросить гостей совсем — в конце концов, это его гости — но он мог бы задержаться, утешить девушку, на которую и так столько всего навалилось. Узнать по достижении совершеннолетия, что ей предстоит выйти замуж за незнакомого человека — уже само по себе является шоком. А то, что этот человек даже не пытается наладить отношения — угнетает ещё больше. Еще и это унизительное падение!.. Неужели герцог настолько чужд любых проявлений эмпатии?
Покачав головой, Зина отбросила всякие мысли о Кастлере Оделле, чувствуя, что разочаровывается в главном герое. В книге переход от холодности к влюбленностии и нежности был описан так постепенно, так плавно, что вопросов не возникло. Но сейчас, глядя на герцога, Зина думала о том, что люди не меняются в такие короткие сроки. Ведь до свадьбы осталось меньше трёх месяцев — и к этому моменту у
