Упавшая с небес, или Жить страстями приятно - Юлия Шилова

Оставшуюся дорогу мы ехали молча. Неожиданно ко мне вернулась детская привычка, от которой я избавилась уже много лет назад. Я стала грызть ногти: это помогало думать. А думала я о том, как выйти из этого ужасного положения с наименьшими потерями. Перед глазами предстала лежащая на полу Дина и ее огромный живот с еще не рожденным сыном…

Как только мы вернулись в мотель, Лев провел меня в столовую. Там нас ждал Ден. Он был невозмутим, как и в прошлый раз улыбался, демонстрируя белоснежные зубы.

– Здравствуй, Оленька! Ты очень хорошо выглядишь! Настоящая красавица!

Я молча села и тупо уставилась в окно.

– Понимаю, – продолжал Ден. – Ты скорбишь по своей русской подруге. Но ее не вернешь. Слабое сердце. Нам искренне жаль. Это так называемые издержки производства.

– Что вы сказали? Издержки производства?

– Совершенно верно. Ольга, у меня к тебе вопрос. Когда ты в последний раз видела домработницу?

Я сделала недовольную гримаску:

– Я уже отвечала. Я видела ее в последний раз перед тем, как лечь спать.

– А ты не замечала в ее поведении чего-нибудь необычного?

– Ее поведение нельзя назвать обычным. Оно ненормальное во всем.

– Так я и думал.

Ден перевел взгляд на Льва и достал сигару. В его движениях улавливалась нервозность, которую он неудачно пытался скрыть.

– Эта старуха никогда не внушала доверия. Она сбежала вместе с деньгами. Ее нужно найти.

Ден вышел, а Лев сел напротив меня.

– Старуха сбежала? – спросила я.

– Вероятно.

– А куда?

– Хрен ее знает. Будем искать. К ней заехали наши пацаны и отдали долг, который она должна была передать нам на следующий день. Старуха накрылась вместе с бабками.

– А много денег?

– Достаточно для соблазна. Она бы здесь столько не заработала.

– И все же, сколько?

– Зачем тебе?

– Просто мне интересно, сколько должно быть денег, чтобы пойти на такой риск?

– Двадцать штук.

– Двадцать тысяч долларов?

– Двадцать тонн зеленых. Старая сука! Я как чувствовал. Не хотел, чтобы ей передали эти деньги. Вообще-то она у нас уже давно работает, и за ней раньше ничего плохого не замечали. Но ей и не попадали в руки такие суммы.

– А вы в ее комнате искали?

– Да мы уже все перерыли.

– И что?

– Ничего. Пусто.

– Куда ж она их дела?

– С собой прихватила. Видела, у нее бюст какой? Наверное, в лифчик засунула и сквазанула.

Я почувствовала на лбу холодную испарину. Лев встревожился:

– Ты что? Побледнела как смерть.

– Просто голова закружилась, – отмахнулась я.

– Ты, наверное, жрать хочешь?

В столовую вошла пожилая женщина. По всей вероятности, новая стукачка.

– Это замена. – Слова Льва только подтвердили мою догадку.

После обеда Лев уехал, а я отправилась в свою комнату. Включила телевизор и тупо уставилась на экран. Почувствовав, как шевелится моя девочка, я положила руки на живот, погладила его своей теплой, немного вспотевшей ладонью и прошептала:

– Здравствуй, моя родная, здравствуй. Ты должна простить свою мамочку. Я очень сильно тебя люблю. Ты даже не можешь себе представить, как сильно. Я еще никогда в жизни так никого не любила. Лежи смирно и постарайся больно не пинаться. Я что-нибудь придумаю, и мы обязательно найдем выход из этой жуткой ситуации.

Я ни минуты не сомневалась, что доченька слышит и понимает мои слова. Она затихла, по всей вероятности, заснула. Перед глазами предстала мертвая стукачка с огромной, обвисшей грудью, словно в каждую чашечку безразмерного лифчика было положено по самому настоящему арбузу. Сумма в двадцать тысяч долларов никак не давала покоя и путала мысли. Эти деньги могли бы мне пригодиться, я смогла бы вернуться на родину.

Деньги, проклятые деньги… Без них никуда. От них все беды. Всё, буквально всё держится на деньгах. Я потерла виски, пытаясь вспомнить место, где мы похоронили стукачку. Это оказалось довольно сложно. Кромешная темнота, густые заросли, какие-то бугры, канавы… И все же… Если сильно постараться, можно и найти. Если постараться… А я старательная! Ох, какая же я старательная. Теперь мне нужно стараться за двоих. За себя и за своего ребенка. Так, там была высоченная ель. Это я хорошо запомнила. Рядом с елью должен быть свежий дерн.

От мысли, что придется выкопать труп и обыскать его, я почувствовала, как учащенно забилось сердце, и глубоко вдохнула, стараясь успокоиться.

– Диночка, девочка моя, – сказала я, снова положив руки на живот, – слушай меня внимательно. Мы попали в беду. Мы в опасности. Надо выдержать новое испытание. Если мы его выдержим, обязательно вернемся на родину. И не просто вернемся, а с большими деньгами. Ты должна мне помочь и слушаться свою мамочку. А для этого не пинай меня, пожалуйста, в животик. Мне придется нести тяжелую лопату, а затем очень долго копать. Я, конечно, понимаю, что это доставит тебе неудобства, но от этого никуда не денешься. Нам придется потерпеть и изрядно помучиться, потому что мы должны выжить. Если станет ясно, что отсюда не выбраться и мне придется рожать здесь, я сделаю так, что мы умрем вместе.

Я немного успокоилась и вышла в коридор. Очутившись на крыльце, я нос к носу столкнулась с сидевшей на стуле новой стукачкой и облегченно вздохнула. За теткой на крашеной стене был пожарный щит с двумя лопатами, а это означало, что у меня есть надежда на удачный исход предстоящей операции. Новая стукачка ничем не отличалась от старой. Даже манерой поведения. Сурово сдвинув брови, она махнула на меня рукой.

– Надо вернуться. Улица нельзя. Нельзя, чтобы видел сосед. Может заявит полиция. Это плохо. Будет ругаться фирма. Есть кондиционер. Он свежий воздух. Русская девушка должна дышать комната.

– Извините, – глухо пробормотала я и вернулась к себе.

Время шло так медленно, словно вот-вот совсем остановится. Наконец стемнело, часы показывали всего одиннадцать, я поняла, что еще слишком рано, села на подоконник и снова принялась ждать.

Двадцать тысяч долларов… Это цена моего освобождения. За это стоит потрудиться. К тому же мне уже нечего терять. Все давно потеряно. Впереди темнота. Черная, кромешная мгла. Смогу ли я преодолеть ее, зависит только от меня самой.

Как все-таки здорово быть маленькой! Здорово, когда тебя любят не за какие-то заслуги, а за то, что ты есть. Бог мой, как же сейчас мне не хватает маминой любви, ласки и заботы. Мне вспомнились Динины слова, что она с мужем жила бедненько, но дружно. Наверное, так же, как и я со своей мамой, но мы никогда никому не завидовали, всегда довольствовались тем, что есть. Как мне сейчас хотелось, чтобы судьба моей доченьки сложилась благополучно.

Мне вспомнился городской парк, в котором я прогуливалась вместе с отцом своего будущего ребенка. Я призналась ему, что беременна, и смотрела на него с надеждой. Идиотка… Господи, какая же я была дура набитая! Наивная, доверчивая дуреха, поверившая первому встречному. Мой паренек побледнел, жутко разозлился и затряс у меня перед лицом руками. Я оторопела, но все же предложила жить вместе. Услышав отказ, разрыдалась, повторяя: «У тебя кто-то есть? Скажи, пожалуйста, кто у тебя есть? Кто она?» – «Не твое дело», – был ответ, прозвучавший как страшный приговор, поставивший жирную точку в наших отношениях. В это мгновение мной овладело холодное спокойствие. Я влепила негодяю шикарную пощечину и процедила сквозь зубы: «Хочу, чтобы ты знал – это не ты от меня уходишь, а я от тебя. Прощай! Ты всегда был отменным подлецом, им и останешься». «Ну и катись», – донеслось мне вслед. И я «покатилась», тихонько всхлипывая, не обращая внимания на прохожих, тревожно поглядывающих в мою сторону. Это была наша последняя встреча. Вскоре он исчез из поселка.

Часы пробили полночь, пора приниматься за дело. Я на цыпочках выскользнула в коридор и остановилась у двери стукачки. Из-за двери раздавался громкий протяжный храп, который свидетельствовал о том, что женщина заснула крепким сном.

Я направилась к двери и отодвинула большую щеколду. Ночной прохладный воздух моментально прибавил мне сил. Я сняла со щита тяжелую лопату и пошла к лесу. У первого же дерева я остановилась и прислонилась к стволу, попыталась отдышаться. Как я буду копать, оставалось только догадываться. Только бы все обошлось, только бы от переутомления не начались преждевременные схватки. Беременная женщина, которая не сегодня-завтра должна разродиться, копает тяжелую землю – это что-то феноменальное, просто из области фантастики.

Неподалеку протекала речушка и виднелся канатный мостик. Вдруг я услышала глухие стоны. Я напрягла слух и отчетливо поняла, что стонет мужчина. Я бросилась к мостику и спустилась к речке. На берегу лежал мужчина лет тридцати пяти, с перекошенным от боли лицом. Увидев меня, он попытался приподняться. Белая рубашка была вся в крови.

– Что с вами? – спросила я. Наверное, более идиотского вопроса придумать было просто нельзя.