Толстый – сыщик подводного царства - Мария Некрасова

– Думаешь, водитель «Газели» – Игорь или Ежик? – спросил Тонкий.

– Да нет, я шучу. Если ты не узнал водителя, то я и подавно не могла. Я же в глаза не видела твоих Ежика с Игорем. И потом, ты сам сказал, что они безобидные.

– Ага. Веселые, особенно Ежик. Дорвались до отдыха и развлекаются, – подтвердил Тонкий. И вспомнил, как страшно было ночью, когда эти двое окликнули его: «Эй, пацан!» – Теть Муз, а браконьеры опасные?

– В каком смысле?

– Ну, убить могут?

– Есть браконьеры и браконьеры, – туманно сообщила тетя. – На Каспийском море действуют международные преступные группы. Промышляют осетровых рыб, солят икру, и она расходится по всему миру. Обороты у них в сотни миллионов долларов. Так эти браконьеры даже вступают в перестрелки с пограничниками. А чаще всего браконьер – просто рыбак, который не платит государству. Видел, неподалеку от маяка палки торчат из воды?

Тонкий не видел, но кивнул: палки из воды, понятно.

– Там поставлены рыбацкие сети, – продолжала тетя. – Люди заплатили, сколько положено по закону, получили документы и ловят рыбу, никого не боясь. А на их деньги, например, строят очистные сооружения, чтобы не спускать в море дрянь из канализации. В итоге рыба не гибнет, и ее становится даже больше. Тот, кто такой же сетью ловит на халяву, уже браконьер. Чаще всего это местный житель, у которого и дед и отец ловили и не платили, и сам он ловит и платить не собирается. Ну, не хочет человек понять, что времена изменились. На первый раз его оштрафуют и отберут сеть. Объяснят, что дедушка по сравнению с ним – аквариумист-любитель, потому что плавал под парусом, не знал, что такое нейлоновая сеть длиной в километр, и ловил не больше, чем бабушка могла продать на рынке за день. А если сейчас все начнут черпать рыбу, как из бездонной бочки, море быстро опустеет… Раз на пятый у браконьера конфискуют лодку. Ну, тюрьмой погрозят. Сажают только самых злостных. Задача-то – не пересажать как можно больше рыбаков, а заставить их платить. Вот и прикинь, что тебе сделает браконьер, если ты начнешь совать нос в его дела. Я бы лично не стала тебя топить из-за сети и даже из-за очень хорошей лодки. Но бывают люди позлее и пожаднее меня, а браконьеры, как правило, очень жадные, – закончила тетя Муза и многозначительно посмотрела на племянника.

Из палатки высунулась растрепанная Ленкина голова:

– Кого тут надо топить?

– Меня, кого ж еще, – ответил Тонкий.

– Я счас, только оденусь! – с готовностью откликнулась любимая сестра. – А вы че в такую рань вскочили?

– Зарядку делали. Сейчас и ты будешь, – пообещала тетя Муза.

Ленка пискнула и нырнула обратно в палатку, но было поздно. Тетя ловко извлекла ее на свет, поставила на ноги и скомандовала:

– За мной бегом марш!

«Хочешь дожить до пятнадцати – не лезь к рассерженной тете Музе», – вспомнил Тонкий. А Ленке, между прочим, только тринадцать, поэтому она должна стараться за двоих.

– А мне-то что делать? – крикнул он вслед убегающим и услышал:

– Возьми в машине бинокль, понаблюдай за морем. Нервы успокаивает!

Глава XIII

Бесконтактная битва

Росинант обнаглел окончательно: раньше хотя бы ждал, пока Тонкий сам придет, и набрасывался. А тут прискакал на стоянку, нашел его у костра и давай бодаться. Тонкий медитировал над потухающими головешками, не ожидая нападения. И вдруг: раз! – в спину, два! – пониже; и начинающий оперативник Александр Уткин лежит мордой в золе. Откатился, начал вставать и получил под коленки.

– Росинант, рога поотшибаю, скотина! – попытался образумить козла Тонкий, барахтаясь на земле.

Услышав знакомую угрозу, козел задумался. Тонкий успел вскочить и затоптать остатки костра. Ленка с тетей Музой убежали делать зарядку, так что защитить начинающего оперативника было некому.

Козел возобновил атаку. Он пинал и пинал Тонкого куда придется, ловко уворачиваясь от попыток схватить его за рога. Великая вещь – тренировка! Тонкий едва успевал закрываться руками.

– Росинант! Совсем сбесился, козел старый! – орал он, оглядываясь в поисках оружия. Оружия не было. Все палки сгорели в костре. Разве что складной табурет… Тонкий подхватил его и несильно шлепнул козла железными табуреточными ножками. Наказание подействовало. Обиженно мекнув, козел отошел в сторону.

– Иди домой, слышишь! – Тонкий махнул табуреткой.

Козел не шелохнулся.

– Домой! – повторил Тонкий.

Безрезультатно. Вариантов не оставалось. Тонкий взял козла за рога (битый Росинант дал себя поймать) и, на всякий случай не выпуская из рук табуретки, повел домой.

– Тебе что, в деревне подраться не с кем? – ворчал он. – Ко мне прибежал?

Козел отбрыкивался, но шел. Даже буксировал Тонкого на подъеме в гору, позволяя взять себя за хвост и добросовестно втаскивая наверх этого неуклюжего двуногого. В подсолнухах он вывернулся и побежал вперед. Тонкий убедился, что зверь бежит в правильном направлении, развернулся и пошел домой. Через минуту он был награжден хорошим пинком. Козел решил вернуться.

– Издеваешься?! – рявкнул Тонкий.

Козел согласно мекнул. Издеваюсь, мол, интересно: что ты мне сделаешь?

Тонкий замахнулся табуреткой. Козел отскочил на безопасное расстояние, но не уходил.

– Пошли, – вздохнул Тонкий, – отведу тебя домой, бабуле на расправу. – Он опять взял козла за рога и повел.

Еще не выбравшись из подсолнухов, Тонкий услышал рев моторов.

По коровьему пастбищу, разбрызгивая лужи, носились двое мотоциклистов. Тонкий сперва подумал, что это новый вид пастухов: бывают же конные пастухи, а это мотоциклетные. А что, очень удобно, корова, если она разогналась, бегает быстрее человека, поэтому загонять стадо, скажем, домой лучше верхом или на мотоцикле.

Но было не похоже, что коров гонят домой. Мотоциклисты то носились по кругу, то гонялись за одной отбившейся коровой. Из калиток повысовывались бабульки, грозя хулиганам кулачками и выкрикивая неслышные в общем шуме угрозы. Только хозяйка коров и Росинанта, та самая Зоя с непроизносимым отчеством, почему-то не показывалась.

Росинант подтолкнул Тонкого под коленки и просительно мекнул. Ясно: рогатый пастух переживал за свое стадо, вот и позвал на помощь Тонкого. Увы, ростом и шириной плеч мотоциклисты явно превосходили начинающего оперативника Александра Уткина. Лиц под шлемами не было видно, но Тонкий не сомневался: фейсом эти двое не похожи на выпускников Института благородных девиц.

Росинант блеял и пинал Сашку под коленки. Тетю Музу бы сюда с ее большим пистолетом… «Стоп, – одернул себя Тонкий, – во-первых, пистолет остался в Москве, во-вторых, тетя Муза делает с Ленкой зарядку, а это мероприятие часа на полтора. В-третьих…» Да что он, маленький, что ли! Без тети не справится?! Тонкий решительно развернулся и под протестующее меканье Росинанта побежал в лагерь. Он придумал, как прогнать незваных пастухов.

Складной табурет мешался в руках и больно бил по ногам. Тонкий бросил его в подсолнухах (побегу обратно – возьму). На склоне вспомнилась детская загадка: «Кто в гору бежит быстрее, чем с горы?» Ответ вообще-то «заяц», но Тонкий знал, что это про него. Ветер свистел в ушах, бешено колотящееся сердце подступало к горлу, но все равно ему казалось, что бежит он слишком медленно и что вот-вот мотоциклисты задавят какую-нибудь особо нерасторопную корову. Или вернется Ленка. Встречаться с сестрой ему было никак нельзя. Она за всех коров на свете не отдаст свою любимую шашку.

Сухой бессмертник рассыпался под ногами, летели вниз комья земли, и Тонкий тоже летел. Мелькнула заманчивая идея: съехать вниз на пятой точке – может, быстрее получится?

Но тут неожиданно для самого себя он оказался в палатке. Повытряхивал все из рюкзаков-пакетов, нашел шашку… Только бы успеть!

Росинант встретил его в поле. Вряд ли он понял, что Тонкий не убежал, а просто сбегал за шашкой, но настроен был вполне дружелюбно. То есть в своей обычной манере подтолкнул Тонкого под мягкое место к полю будущей битвы.

Тонкий выскочил на пастбище. Шашка была армейская – грязновато-бежевая картонная труба, дернешь за веревочку… Он дернул и закашлялся. Дым повалил, как от паровоза. А самое интересное – шашка оказалась сигнальной, оранжевой. Но тогда Тонкий еще не знал, НАСКОЛЬКО это интересно. Размахнувшись, он метнул шашку далеко на пастбище и, пока еще не все заволокло дымом, ретировался в подсолнухи.

Под ноги ему попался брошенный впопыхах табурет. Тонкий поднял его, сел и раздвинул руками закрывающие обзор подсолнухи.

Бросая шашку, он даже не подумал о направлении ветра, но бог на свете есть, и он за наших. Дымовуха перелетела пастбище и упала под забор сада точнехонько с наветренной стороны. Сейчас оттуда, клубясь и выстреливая языки, неслось плотное рыжее облако. Не верилось, что столько дыма могло поместиться в трубке размером чуть больше школьного пенала. Дым быстро растекался по земле и всплывал вверх, укутывая изумленно мычащих коров. Одну, которая оказалась ближе к шашке, уже накрыло с рогами.