Хрономот - Максим Бодэ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Маледо был ничем не примечателен, но это был красивый городок: все дома были единообразные, сложенные из светлого известняка. Улицы были тихие, мимо нас чаще проезжали мопеды и велосипеды, чем автомобили. Для начала мы проехали в самый центр города, где над небольшой площадью возвышался белокаменный собор, смотревший на площадь круглой розеткой, как циклоп одним глазом.
Когда мы с Фером вошли под свод собора, мы прямиком отправились искать местное духовенство. Это оказалось непросто: во всем соборе не оказалось ни одного священника. Мы обошли кругом все нефы, но все было без толку.
Служителя церкви мы нашли, когда вышли из храма. Нам очень повезло — это оказался сам аббат. Он как раз направлялся к дверям храма. Падре был плотного телосложения и явно любил покушать. В целом, вид у него был не самый благостный. Он выглядел, как слегка постаревший Нео из «Матрицы». Его черное облачение, перетянутое под выпуклым животом черной лентой, в сочетании с узкими солнцезащитными очками, навело меня на мысль, что клирик был не так далек от мира, как того велела церковь.
— Здравствуйте, падре, — обратился к нему Фер, — не могли бы уделить нам минуту внимания?
Падре остановился. На лице явственно отобразилась борьба: ему не очень хотелось разговаривать с нами. Однако благородная часть его натуры — та, что любила читать проповеди и проводить вечера за уединенной молитвой, победила. Постояв пару секунд, уперев руки в боки, священник пару раз вдохнул и выдохнул, а потом сказал нам смиренно:
— Слушаю вас, дети мои.
Мы представились и изложили ему суть своего дела. Мы сразу поняли, что нам с самого начала очень повезло: падре Мартин (так, оказывается, звали нашего собеседника) оказался настоящим кладезем информации.
— Доминго? — задумчиво переспросил клирик, — Знавал я его когда-то. Хороший священник, народ валом ходил на его проповеди. Когда-то мы с ним были очень дружны. Доминго приехал в Маледо, хмм, в 1993. Кажется, он был тогда в сане иерея. Странный был человек, по-своему образованный и талантливый. Рассказывал мне как-то за рюмкой… прости, Господи, за молитвенником: до того, как он решил посвятить свою жизнь Богу, и стихи писал, и на мотоцикле гонял, и за женщинами ухаживал, а потом, значит, понял он, что душа его к Богу рвется. Доминго был прекрасным священником, обязанности свои исправлял прилежно, читал факультативом лекции какие-то в семинарии.
— Какие лекции, падре Мартин? — поинтересовался я, воспользовавшись паузой в рассказе священника.
— По теософии что-то. Слушать его было приятно. Доминго был сильный оратор, и говорил интересные, хотя иногда спорные вещи. Но в конечном счете увлечение еретическими сектами прошлого его и погубило. Как-то уехал я в паломничество в Сант-Яго, возвращаюсь, а мой добрый друг Доминго уже не тот человек, что раньше. Исчезли привычная доброта и кротость.
Он поехал крышей, прости меня, Господи, за такие слова. Его коньком всегда было толкование откровения Иоанна Богослова, а тут он вдруг стал всерьез говорить, что скоро грядет конец света. А еще возомнил себя каким-то особым посвященным, как будто с ангелами на короткой ноге.
Мы стали стремительно отдаляться друг от друга. Он игнорировал не только меня, а вообще всех. Откуда-то в нем проснулась огромная гордыня, помню, ходил по церкви, как павлин. А через неделю он сложил с себя сан и уехал из Маледо — это было в 2002 году. Больше его здесь и не видели. Такая вот грустная история. Больше всего мне жаль нашей с ним дружбы.
— Спасибо, падре Мартин, — поблагодарил Фер священника, — подскажете, какого года рождения был ваш друг и откуда он был родом?
— Постойте-ка, — задумался клирик, — Доминго был младше меня на четырнадцать лет. 1976 года, должно быть. А родился он в Кордове. Рассказывал, что приехал в нашу глушь, чтобы от страстей своих убежать. Убежал, да настигли опять.
Информация была исчерпывающей. Мы еще раз поблагодарили священника за потраченное на нас время. Падре Мартин предложил нам исповедоваться, но мы вежливо отказались: сейчас было не время.
— Зря, — добродушно заметил священник, — сегодня всегда лучшее время.
Но нас с Фером было не переубедить — мы спешили по более важным делам.
— Лучше и быть не могло, — Фер хлопнул меня по плечу, когда мы отошли от падре на приличное расстояние, — как насчет обеда?
— Отличная мысль.
Был почти полдень, завтракали мы в девять, время было и впрямь обеденное. Мы без труда нашли кафе. Здесь была горячая (точнее, разогреваемая) выпечка и картошка фри. Обслуживали быстро — едва мы с Фером устроились за столом, как нам принесли наш заказ.
— Что мы делаем дальше? — спросил я Фера, хрустя картошкой.
— Сейчас я прямо в машине попытаюсь кой-чего разузнать по нашему падре: что он за человек, чем на жизнь зарабатывает. Это у меня займет минут сорок. Потом посмотрим.
Мы доели картошку и пироги, а после снова принялись за работу — точнее принялся Фер: он вытащил из багажника ноутбук и обосновался с ним на водительском месте, максимально сдвинув его назад и откинув сиденье.
— Хочешь прогуляться пока, Гил? — предложил Фер, и я понял, что он хочет побыть один.
— Хочу, — согласился я. Эти сорок минут, которые кудрявый собирался потратить на поиск информации, я мог провести с не меньшей пользой. Мне не терпелось вновь опробовать свои телекинетические способности: мне казалось, они могли очень возрасти со вчерашнего дня.
Мы с Фером обменялись телефонами, чтобы в случае чего быть на связи, а потом он остался, а я ушел. Погуляв по узеньким улочкам Маледо, я быстро наткнулся на уединенный уголок: это был маленький скверик, и он идеально подходил для моих опытов.
Здесь росли красноствольные сосны, невысокие и корявые, источающие запах смолы и хвои. Сквер был иссечен вдоль и поперек линиями усыпанных розовым гравием дорожек. Вдоль дорожек были разбросаны деревянные лавки — на одну такую, в тени сосны я и уселся. Время было рабочее, и вокруг меня в радиусе пятидесяти метров не было ни души. Я с улыбкой подумал, что уже давно не сидел вот так: всегда рядом кто-то присутствовал. Уединение было приятно, как никогда. Легкий ветерок взметнул волосы на голове, проникая, казалось, в саму голову и холодя виски. Думать не хотелось. Было приятно просто вот так сидеть. Такие тихие минуты редки и очень ценны для меня.
Я сладко потянулся и лениво развалился на скамье. Меня хватило минут
