Дважды – не умирать - Александр Александров

«А как же на войне? Раненого под огнем вытаскивать… Это ведь еще тяжелее» – слабо полыхнула где-то на задворках подсознания нелепая мысль.

Десять, двадцать метров позади… Еще десять, еще двадцать… С каждым шагом все ближе конец этих долгих мучений. С каждым шагом вперед…

От строя бегущих отделились две крепкие фигуры. Ни слова не говоря, молча, приняли Кузьмина у обессилевших товарищей. Те с готовностью уступили им свою непосильную ношу… Потом, метров через сто пятьдесят на смену им пришла следующая пара. И так – до самого финиша…

– Становись! – сержант Лавров довольно прищурился перед строем. – В нормативное время на этот раз уложились все… Пять минут перерыв – и на занятия.

Курсанты долго не могли отдышаться. Кое-кого заметно пошатывало. Но у всех лица сияли – еще одно испытание позади. Теперь до утра никаких потрясений. Пару часов теории в учебном классе, потом ужин, час свободного времени – и отбой… А уж со словом отбой у курсантов связаны самые приятные ассоциации. Еще бы!.. Целых восемь часов тишины и покоя. С десяти вечера и до шести часов утра. Конечно, если ты не провинился в чем-нибудь в течение дня, то есть – «не залетел». В этом случае сон может быть значительно короче.

Прежде чем пойти в учебный класс, курсанты отправились в курилку. Урманов тоже зашел туда, скорее, по привычке, чем от желания затянуться. После долгого бега в груди все горело.

Он машинально вытянул из кармана пачку, достал сигарету, прикурил от общего огонька. Затянулся… И поперхнулся горьким едким дымом.

«Зачем мне это? – вдруг подумал Урманов. – Мало того, что организм буквально изнемогает от непосильных нагрузок, так я еще травлю его изнутри… Это похоже на предательство».

Взглянув на тлеющую сигарету, он решительно бросил ее в урну.

– Ты чего? – удивился Широкорад. – Там же еще на пол взвода хватит… Засолил бы хоть «бычок»…

– Зачем? – равнодушно произнес Урманов. – Я завязал.

– Надолго?

– Навсегда.

– Ха-ха-ха! – усмехнулся Широкорад. – Я тоже сколько раз бросал… Закуришь ведь снова. Вот лычки сержантские получишь, жизнь наладится, и закуришь.

Урманов ничего не ответил. Просто покачал головой и ушел.

– Нет, этот не закурит, – задумчиво обронил ему вслед Гвоздев. – Я его знаю… Если Урманов сказал, значит так и будет.

Глава 4

Нет ничего лучше для курсанта, когда вместо занятий его отправляют куда-нибудь поработать. И уж совсем здорово, если это продовольственный склад. Тут везение двойное… Во-первых, не на морозе; а во-вторых, обязательно что-нибудь пожевать найдется.

Сегодня счастливый жребий выпал Урманову, Кольцову и еще двоим. С ними вместе отправились сержанты Левин и Бадмаев. Вообще-то старшим назначили одного Бадмаева, но Левин, пользуясь хорошим настроением старшины роты, выпросился у него сам.

Продовольственный склад включал в себя несколько отдельно стоящих строений, соединенных между собой крытыми утепленными переходами. Поэтому здесь даже в лютый мороз было относительно тепло. В соответствии с условиями хранения тех или иных продуктов, конечно…

Курсантам предстояла несложная работа по перебору капусты. Хорошие и не тронутые порчей кочаны – в одну сторону, а те, что с гнильцой – в другую. Запах здесь был тяжелый. Но потенциальная возможность чем-нибудь поживиться затмевала собой все остальное.

Начальник склада прапорщик Волков выдал каждому по паре новых матерчатых рукавиц и курсанты с энтузиазмом принялись за дело. Они перекидывали тяжелые крепкие кочаны с рук на руки, как футбольные мячи. Плохая капуста отправлялись в специальный лоток, и по нему скатывалась в бортовую тележку, которую по мере наполнения увозили.

Сержанты сидели поодаль на деревянных дощатых ящиках и вполголоса обсуждали что-то между собой. К ним подошел солдат из автороты. Краем уха Урманов уловил возбужденные реплики и внимательно прислушался.

– Слыхали новость? – после приветствия выпалил солдат, судя по всему одного с ними призыва. – Чижа подстрелили…

– Какого чижа? – недопоняв, переспросил Бадмаев.

– Ромку Чижова!..

«Вот это да!» – Урманов чуть кочан из рук не выронил. Это был его знакомый, тот самый, из автороты. Которого он угощал сигаретами на КПП, в первый день приезда, и который в свою очередь недавно отблагодарил его сахаром в столовой.

– А дело так было… – солдат перевернул лежащий на полу ящик, присел на него рядом с сержантами. – Ромка поздно приехал, он командира отвозил. Поставил машину в гараж, пошел спать. А тут как раз на хоздворе, на внутреннем посту его приятель стоял – Гайфуллин. Ну, покурили они… Ромка ему и говорит – дай стрельнуть. Тот ни в какую – слышно, мол, будет. Чиж давай его уговаривать. Кто, дескать, в два часа ночи услышит? Все спят… И патрон свой есть даже, со стрельб остался. Короче – уговорил. Дал Гайфуллин ему автомат. Ромка по лампе на столбе выстрелил и хотел спать идти. А приятель заволновался – ну, как увидят, что в стволе нагар? Начнут допытываться, откуда? В караул ведь с чистым ведь стволом заступал… Чиж ему и говорит – не волнуйся, мол, сейчас почистим. Берет, отрывает подворотничок, снимает со ствола шомпол. Давай, говорит, я буду чистить, а ты автомат держи. Гайфуллин встал на колено, оружие прикладом в землю упер, затвор оттянул до отказа. Чиж сверху склонился и шомполом в стволе шурует. Почистил… «Все, – говорит, – готово!» Гайфуллин недолго думая затвор отпустил, контрольный спуск… Это же на автопилоте, сами знаете. Все правильно сделал, все по уставу. Вот только магазин вначале забыл отсоединить. И когда затвор отпустил, патрон в патронник из магазина – раз! – как тут и был. Гайфуллин контрольный спуск сделал – а тут очередь! Две пули в грудь… Ромка даже шомпол из ствола достать не успел. Он его насквозь прошил и за забор улетел. Утром только нашли, далеко от места…

– Живой? – осторожно спросил Бадмаев.

– В госпитале… Тяжелый, говорят… Выживет ли? Неизвестно.

– Откуда подробности знаешь? – спросил Левин.

– Гайфуллин сам рассказал. Сразу, как случилось… Нас же среди ночи поднимали шомпол этот искать… Сейчас арестовали, посадят наверное.

– Да-а, – сочувственно вздохнул Бадмаев. – Не повезло…

– Башку надо иметь! – жестко отрезал Левин. – Это надо додуматься – так оружие чистить.

– Хорошо еще шомпол нашли, – подытожил солдат. – А то ведь можно предположить все, что угодно. Так повернуть, будто Гайфуллин специально его подстрелил. Чиж-то еще без сознания…

Урманов механически продолжал перекидывать капустные кочаны, а сам не мог избавиться от мрачных мыслей. Как-то все это было неожиданно.

«Жаль Чижова. Хороший парень… Надо же было так!..»

Работа подошла к концу. Курсанты отсортировали последние кочаны и направились к сержантам.

– Все? – спросил Бадмаев.

– Так точно.

– Сейчас, прапора позову.

Он ушел и вернулся с начальником склада. Тот посмотрел, принял работу и разрешил каждому взять по кочану. Но есть тут же, не выносить.

Курсанты вместе с сержантами перешли в подсобное помещение, уселись за стол и, вооружившись ножом, принялись за трапезу. Капуста была сочной, белой, слегка сладковатой на вкус. Урманову она даже чем-то напомнила арбуз… С хрустом вгрызаясь в прохладные, плотные, крупно нарезанные куски, он быстро расправился со своим кочаном.

Пора было возвращаться в расположение. Убрав за собой мусор, все вместе потянулись на выход.

Они шли мимо стеллажей, плотно заставленными банками с тушенкой, сгущенкой и прочими солдатскими деликатесами. В огромных баках хранились квашеная капуста и соленые огурцы. Красная рыба тускло поблескивала чешуей в деревянной кадушке.

– Стой! – неожиданно услышал Урманов за спиной чей-то повелительный шепот. Он обернулся и увидел перед собой сержанта Левина. В следующее мгновение ворот его бушлата распахнулся и за пазухой у него оказался довольно внушительный шмат сала.

– Тс-с-с-с-с! – приложил указательный палец к губам сержант Левин и подтолкнул Урманова к выходу.

«Вот это да! – только и успел подумать растерянный курсант. – Попа-а-а-ал!»

Кусок сала заметно выпирал под бушлатом. Снизу его поддерживал туго застегнутый поясной ремень… И как Урманов ни вертел этот холодный, обсыпанный крупной солью шматок, спрятать его никак не получалось.

Прапорщик Волков ждал их на выходе. Проскочить мимо него было невозможно. Значит, разоблачение неизбежно?

Урманова бросило в жар. Он не знал, как поступить… Честно сказать – вот, мол, сержант такой-то засунул мне за пазуху кусок сала – было немыслимо. Это значило бы заложить ближнего своего и покрыть себя несмываемым позором в глазах всей учебной роты. А если промолчать и не сказать ничего – значит неминуемо попасться с поличным. И покрыть себя несмываемым позором в глазах начальника склада, а так же всего командного состава части. Кроме того – это ведь даже не дисциплинарный поступок. Это уголовная статья… Воровство с продовольственного склада.