За гранью - Кнут Фалдбаккен

Через некоторое время Арне взял себя в руки и пошел в ванную. Голова болела. Только в фильмах достаточно было умыться холодной водой. Он подумал о завтраке. Подумал о кофе, но желудок посылал предупреждающие сигналы. В доме было тихо. Не нужно было долго думать, чтобы понять, что Анне еще не вернулась. Ее туалетные принадлежности по-прежнему стояли в ванной.

Хаос в гостиной вызывал рвотный рефлекс, и Арне бросился прибираться, словно хотел выкинуть незваных иностранцев из родной страны. В половине второго он включил кофеварку, отрезал несколько ломтиков черствого хлеба, намазал маслом, решив сделать себе сандвичи из оставшихся в холодильнике съестных припасов.

Сидя за кухонным столом и пытаясь решить, что ему нужно купить в магазине, он услышал странный звук. Продолжительный свистящий звук, словно кто-то стоял в его гостиной и свистел вслед девушке на улице.

Звук повторился, механический, но очень реальный. Он никогда раньше ничего подобного не слышал. Арне вскочил на ноги. Он растерялся, но спустя несколько секунд понял, что звук раздавался со стороны дивана, но там он только что прибрался. Сигнал повторился снова. Казалось, он шел снизу. Арне сел на пол. Под диваном лежал сотовый телефон. Он достал его, повертел в руках и нажал на кнопку приема вызова.

— Алло?..

— Алло?.. — ответил мужской голос. — Могу я поговорить с Дианой?

— Диана? Кто это? Здесь таких нет.

— Не дури.

— Да говорю же, здесь нет никого с таким именем!

— Послушай, приятель, я уже звонил по этому номеру… Ты вообще кто?

— Не твое дело! — Ватне почувствовал, как в нем вскипает раздражение. Ему не нравился тон этого человека, как будто у них было что-то общее.

— А, да, понимаю… — Голос на том конце провода стал еще доверительнее. — Просто не надо было трогать ее телефон, приятель. Так с дамами не обходятся. Передавай ей от меня привет, и скажи, что я перезвоню.

— От кого привет? — закричал Арне в маленький блестящий аппарат, вдруг замолчавший в его руках.

Несколько минут он смотрел на телефон и пытался понять, что только что произошло. Возможно, это был друг, сокурсник, который не знал, что она поехала домой на выходные. Но почему он назвал ее Дианой? И этот наглый тон, что это все могло значить?

Он не ахти как разбирался в мобильных телефонах. Дидриксен в свое время уговорил его купить мобильник, «чтобы я мог тебя лучше контролировать», как он объяснил, посмеявшись над сопротивлением Ватне. Он понял, во всяком случае, что номер на дисплее принадлежал звонящему. Первые цифры были 900059, а затем 95 или 59. У Арне Ватне была хорошая память и хорошее чувство симметрии. Этот ряд цифр четко врезался в его мозг. Он не смог бы забыть его, даже если бы захотел. Номер какого-то придурка, который назвал его дочь Дианой.

Нужно было сходить за покупками. Арне нехотя забрался в свою «тойоту». На улице было теплее. Вчерашний снег превратился в слякоть. Залив Окерсвика был в тумане. В такую погоду лучше всего быть дома. Обычно он проводил субботу, усевшись поудобнее с газетой перед телевизором и просматривая спортивные программы. Сейчас газеты читать не хотелось. Не хотелось и смотреть новости: «Столкновение со смертельным исходом. Водитель в розыске». «Полиция разыскивает неизвестного водителя. Всех, кто что-либо знает о происшествии, просим сообщить». Сколько вчера вечером встречных машин было на дороге от Одала до Валлсет? Четыре? Пять? Всех он ослепил своим дальним светом. Все были заняты тем, чтобы самим не слететь с трассы. Никто не заметил бы его старенькую «тойоту» со светлой, потрескавшейся краской. «Никто», — думал он все более уверенно, прибавляя скорость на длинной дороге вдоль холмов. Сквозь облака на поросшие ельником склоны падали лучи солнца.

18

Воскресенье бывает слишком длинным и одновременно слишком коротким, если речь идет о поездке на уик-энд к любимой женщине. Валманн думал о расставании с раннего утра. Когда знаешь, что нужно уезжать, считай, ты уже в дороге.

Им пришлось немного покружить по городу, прежде чем они нашли открытое кафе. Солнце иногда пробивалось сквозь лесные заросли. Весь снег растаял. В Арвике почти пахло весной, хотя уже был конец октября.

Здесь, на шведской стороне, климат был немного мягче, думал Валманн. Немного спокойнее, не так грязно, не так пустынно. Милее. Люди красили здесь дома в пастельные тона. Возможно, чтобы казалось светлее и радостнее, чем было на самом деле? Они рука об руку прошлись по ухоженному, чистому парку. Но Валманн понимал, что этот идиллический фасад имеет свои скрытые стороны. Здесь у них на шведской стороне были свои проблемы. И немалые.

— Тимонен показался мне очень компетентным, — сказал он.

— Он феномен, — быстро ответила она, словно думала о том же. — Он вдохновитель всей нашей работы. Никто здесь не обладает такими знаниями и опытом в том, что касается борьбы с приграничной преступностью. Он находит информаторов и проникает в группировки в таких ситуациях, когда все остальные сдаются. Он знает нужных людей. По обе стороны границы у него большие связи. Он знает семьи. Он знает, кто из молодежи свяжется с бандитами, прежде чем они сами об этом узнают. Он ходит с рождественскими подарками в тюрьму, к тем, кого он посадил…

— Не слишком ли много ролей он играет?

— Для него, очевидно, нет. Так он добывает себе контакты. Он старается не светиться. Поэтому ты никогда не увидишь его фотографии в газетах, хотя в последнее время он вел несколько больших дел.

— А сейчас он обучает норвежскую и шведскую полицию благородному искусству борьбы с приграничной преступностью? — Валманн не хотел иронизировать. Просто он понимал, что в этой сфере он мало что мог сделать.

— Не только полицию. Кроме всего прочего, он еще читает лекции об изменении морали и отношения к преступности в нашем обществе. «Преступный образ мыслей» — одна из его излюбленных тем. У него на этот счет есть свое мнение. Ян к таким вещам относится не так, как подавляющая часть полицейских.

— Впечатляет. — Валманн не знал, нужно ли ему чувствовать себя задетым.

Через минуту она продолжила:

— Понимаешь, это не просто курс лекций.

— Я как раз думал об этом.

— На самом деле это операция, но об этом ни слова.

— Значит, ты не можешь мне об этом рассказать?

— Не дави на меня, пожалуйста, — попросила она. — Я могу сказать только то, что речь идет о разоблачении большой группировки. Контрабанда наркотиков из Испании через Амстердам. Расследование идет уже много недель. Мы стараемся все держать в тайне, потому что есть подозрения, что были утечки, понимаешь, возможно, среди полиции и таможенников. Это операция Янне, и мы обязаны хранить молчание.

Казалось, что воскресная тишина в Арвике сгустилась над ними, и от этого стало тяжелее дышать. Людей на улице практически не было, несмотря на хорошую погоду. Они прошлись до пирса, где чистенькие постройки и причал отражались в прозрачной воде. Кафе были закрыты. Обрубки дерева медленно плыли в сторону моста, где стояли два туриста, а рядом на зиму был пришвартован экскурсионный катер со стеклянной крышей.

— Пойдем обратно, найдем открытое кафе, — сказала она.

— Думаю, мне лучше не затягивать с отъездом, — сказал он, вспомнив о той рутинной работе, которая ожидала его в связи с замороженными куриными тушками в старом «вольво». Работа, которая, очевидно, ни к чему не приведет. Он также с какой-то грустью думал о том, как придется тянуть время, чтобы потом вместе пообедать. В отеле уже собраны вещи. Уже все готово к отбытию. Он не знал никаких приличных ресторанов в округе. Казалось, что в этом городе не было ничего, что не напоминало бы о том, что им скоро расставаться. Пограничный город, подумал Валманн. Здесь не остаются, здесь останавливаются на какое-то время, делают свои дела и едут дальше.

— Мудрое решение, — ответила она. — У меня тоже еще много дел.

На ней было длинное темно-синее пальто и сапоги на высоком каблуке, что подчеркивало ее стройную фигуру. Длинный шарф грубой вязки был обмотан вокруг шеи до подбородка. Волосы все еще были выгоревшими от солнца, и веснушки продержались всю осень. Он подумал о часах, проведенных летними вечерами на берегу озера Мьёса, пока она не уехала. Он хотел привлечь ее к себе, поцеловать здесь же, у прозрачной воды, рассказать ей, что она и их встречи значили для него, но, казалось, у этой тишины в Арвике были глаза и уши. Валманн вдруг засмущался. Он положил руку ей на плечо, когда они повернули и направились к центру вдоль железной дороги. Они шли молча. Он не знал, о чем говорить. Ему так многое хотелось с ней разделить, обсудить, но время уходило, и пустота между ними росла, словно он уже уехал. Почему-то он не мог вспомнить, чем они занимались в субботу, кроме встречи с Тимоненом. Никто больше не упоминал о нем. Он крепко держал ее, словно хотел убедиться, что она все еще шла рядом.