Методика обольщения - Холли Габбер

— И что было дальше? — спросила Дорис неестественно надтреснутым голосом.

— Ничего. Она просто куда-то уехала. Возможно, даже с этим парнем. А может, с другим. Я не интересовался.

— Н-да, — протянула Дорис все с теми же дребезжащими интонациями, поворачиваясь к Алану спиной и закрывая голову подушкой, — неэффектная концовка. Я думала, все кончится трагически: ее гибелью в автокатастрофе или хотя бы впадением в кому на десять лет.

Алан забеспокоился.

— Дорис! — Он попытался стащить с ее головы подушку, но она только крепче прижала ее к себе. — Ты что, плачешь? О господи, милая, и зачем я только все это рассказал! Дорис, ну что ты, не надо! Из-за чего, солнышко мое?

— Не знаю. — Дорис рывком стянула подушку с головы и шмыгнула носом. — Во-первых, мне тебя жалко. Очень. Болезненное омерзение ведь долго не проходит, да? Во-вторых… Мне страшно. Вдруг твоя любовь ко мне тоже — бах — и перегорит? А ты подождешь еще двенадцать лет и опять кого-нибудь отыщешь?

— Нет, нет, нет… — Алан начал осторожно вытирать ее мокрые щеки. — С тобой все не так, с тобой все совсем по-другому… Это даже объяснить невозможно. Мне кажется, я вообще родился на свет, только чтобы тебя видеть, чувствовать… Постоянно, постоянно… А без тебя все бессмысленно. Черный колодец.

— А разве тогда было иначе? Если ты все время за ней таскался?

— Иначе. Понимаешь, я не могу это объяснить. Наверное, то было всего лишь сильное влечение, а теперь я люблю.

— Боже мой, чтобы это понять, нужно время! Да и вообще, какая разница — просто слова… — Дорис опять шмыгнула носом, внимательно посмотрела на Алана мокрыми глазами и добавила уже более миролюбиво: — Из-за меня, кстати, у тебя аппетит ни на день не пропадал. Даже обидно.

— Хорошо. Чтобы ты не обижалась, я завтра же перестану есть. А лучше послезавтра. Можно мне завтра доесть остатки сегодняшнего ужина? Все было очень вкусно, а ты теперь целый год сама ничего не приготовишь, будешь опять покупать все готовое.

Дорис тихо засмеялась:

— Она была просто дура, эта русалка, если не смогла тебя оценить. Ты чудо! А что касается внешности, то, по-моему, ты очень привлекательный.

— Спасибо, милая.

— Правда, правда, что ты ухмыляешься? Честно говоря, я даже ревную тебя к тем свеженьким девочкам, которые сидят на твоих лекциях.

— Напрасно. Я не обращаю на них никакого внимания. Особенно теперь.

— Не обращаешь никакого внимания… — эхом повторила Дорис. — Да, пожалуй, не обращаешь… Ну а за эти двенадцать лет какие еще увлечения у тебя были?

— Не начинай все сначала, я больше ничего не расскажу!

— Значит, тебе есть что рассказать. И это нормально. Ничто человеческое…

— Милая, это были такие несерьезные кратковременные эпизоды, что и вспомнить нечего. Они прошли… — он неопределенно пошевелил пальцами, — по касательной, меня не задели. После той истории у меня выработался любовный иммунитет. Ну, вроде как любые отношения возможны, но никакие чувства при этом не допускаются… Только ты эту защиту пробила. Первым же взглядом. Просто расплавила ее. Ну же, успокойся, девочка, прости меня, старого дурака.

— Ты не старый и не дурак. Я люблю тебя, Алан! — Дорис прижалась к нему и потерлась носом о его щеку. — Люблю, хоть ты и колючий. Давай спать. Я очень устала.

В конце февраля началось великое таяние снегов. Над глубокими лужами, затянутыми тонкими ледяными корками, клубился сырой туман, и было совершенно очевидно, что зима уже кончилась, но весна начнется еще не скоро.

В среду Алан допоздна засиделся в лаборатории и только около семи спохватился, что Дорис куда-то исчезла уже несколько часов назад. Ее вещи в шкафу не обнаружились; и домашний, и мобильный телефоны молчали. Уговаривая себя не тревожиться, Алан торопливо оделся и направился к ее дому — свет в окнах не горел. Алан отпер дверь (ключ был вручен ему в День святого Валентина), не снимая куртки зашел в гостиную и снова набрал номер ее сотового. По-прежнему Дорис не ответила. Не зная, что предпринять, Алан несколько раз прошелся по дому, потирая ладонью подбородок. Наконец, с трудом отогнав мысли о могущих произойти ужасах, он решил, что будет просто ждать до девяти часов — а уж потом начнет более активные поиски.

Без двадцати девять он услышал скрежет шин около дома. Хлопнула дверца; зазвучали громкие голоса и смех, затем вновь надрывно взревел мотор: похоже, машина с трудом разворачивалась в тесном переулке, и наконец раздался звук отпираемой двери.

— И где же вы были, юная леди? — спросил Алан.

Вероятно, в данный момент он излучал просто ледяную ярость: во всяком случае, когда вошедшая Дорис подняла глаза, Алан впервые увидел на ее лице выражение испуга, . Она робко улыбнулась:

— А ты давно меня ждешь?

— Я первым задал вопрос! — Алан надвигался на Дорис с неумолимостью айсберга, приближающегося к «Титанику».

— Не сердись, милый, просто мои ребята позвали меня в боулинг. Они туда поехали всей компанией и… заодно меня прихватили.

— Прихватили? Заодно? Ты могла мне сказать, куда собираешься? Ты могла позвонить и предупредить? Я волновался, звонил тебе с семи часов… Почему ты не отвечала?

По лицу Дорис промелькнула тень недовольства.

— Я не слышала твоих звонков. Телефон остался в сумке. Там очень шумно: все кричат, а наверху в баре музыка играет. Прости, пожалуйста, я должна была сама позвонить, но так увлеклась игрой, что забыла о времени.

— Игрой или теми мальчиками, которые так талантливы во всех отношениях?

На сей раз выражение недовольства в глазах Дорис было куда более явственным. Она повысила голос:

— Не смей говорить такие вещи! Что, собственно, плохого я сделала? Подумаешь, съездила со своими студентами в боулинг. Я там ничем предосудительным не занималась!

И что, я должен поблагодарить тебя за это? Увлеклась игрой… Представляю, как ты резвилась к радости этих безмозглых молокососов. Я же вижу, как они на тебя пялятся. Они… раздевают тебя глазами!

— Да, на меня смотрят, потому что есть на что посмотреть. Ты тоже на меня пялился, и по той же причине. Если хочешь знать, это держит меня в тонусе — только и всего. Или ты предпочел бы, чтобы я вызывала отвращение своим видом?

— Я предпочел бы, чтобы ты не ходила на работу в джемпере, который постоянно сползает у тебя с голых плеч. По-твоему, все должны удостовериться, что под ним нет лифчика? — Алан резким движением поддернул ее за рукав. — Я предпочел бы, чтобы ты поменьше крутилась среди мальчишек и не развлекала их этой невинной эротикой! Пусть ищут себе другие развлечения! А еще я предпочел бы, чтобы ты ставила меня в известность, куда направляешься!