Левантевски, шприц! - Радомира Берсень
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— В смысле — шприц? Как это — шприц? — Возмущенно поперхнулся фельдшер и даже дал петуха на последнем слове.
— Как, как … каком кверху. А что тебя смущает?
— Да нам же запретили их использовать! Устарели и все такое. Выдали целый чемодан артефактов! Чем они-то тебя не устраивают? Действуют куда как эффективнее! — Голос фельдшера нервно дрожал.
— Левантевски, не гневи Гиппократа! Лучше чем шприц еще ничего не изобрели, не считая клизмы. Короче, ничего не знаю! Давай сюда шприц, а в нем — два кубика какого-нибудь противоядия от вампирской смерти! Давай хоть от чеснока, надеюсь, причина все же в нем … и кофеина тоже … и быстро, Левантевски, быстро! Пациент вот-вот помрет! Ему давление нужно срочно поднять!
Тот засуетился, задергался, с еще большей энергией загрохотав какими-то склянками. Лиза села на ближайший стул и оглянулась: толстяк стоял у нее за спиной, по ту сторону стола, положив на него пухлые руки. Взгляд ее упал на причудливые узоры, приятно поблескивающие на этих самых руках, увивая их от кончиков пальцев до локтя. И тут ее накрыло какое-то откровение. Вскочив, она схватила вампирского кормильца за руки, презрев всякие приличия, и принялась разглядывать эту неземную красоту серебристого оттенка.
— Так, Левантевски, — проворчала она, вертя руки побледневшего толстячка, — отставить античесночную сыворотку! Иди лучше сюда погляди!
Она подняла взгляд на мужчину, тот нервно кашлянул.
— Давно сделали татуировку? — Спросила Лиза, проведя по ней кончиком пальца и изучая прихотливо поблескивающие узоры. — Это разве не серебро?
— Да оно самое! — Подтвердил фельдшер, отбирая у Лизы одну из рук уже совершенно молочно-белого мужчины. — Как же вы так могли? Убить что ли решили своего вампира? Ай-я-яй!
— Да я же не знал! Не знал! — С мучением в голосе вскричал сопарник, выдернул из их пальцев свои руки, прижал к груди и залепетал, — мне та ведьма сказала, что тут только растительное зелье … и магия … откуда я мог знать?!
Медики переглянулись.
— А у нас есть что-нибудь от отравления серебром? — С надеждой спросила Лиза.
— Ха! Конечно! — Просиял Левантевски и запустил обе руки в чемодан. — Единственная проблема состоит в том, что это зелье обычно принимают ротально.
— В смысле орально? — Машинально поправила его врач.
— Короче, внутрироточно, — Левантевски поднес к глазам какую-то склянку, — а он у нас без сознания, — и фельдшер глазами выразительно указал на пациента.
— А, ну это вообще не проблема, — с облегчением ответила ему Лиза, пытаясь обнаружить у вампира хотя бы одну приличную вену, но он был слишком бледен и вял, — внутрироточно не выйдет. Предлагаю внутрипопочно.
— Клизму? — Страшным шепотом спросил Левантевски и зачем-то поглядел на сопарника. Тот неожиданно поменял оттенок, будто хамелеон, из молочно-белого став вызывающе-алым.
— Зачем клизму? — Удивилась Лиза. — Укол ему вкатим, да и все. Только в темпе! А то с нашими расследованиями он того и гляди окончательно приживется на том свете.
Левантевски еще пару раз нежно звякнул чем-то и протянул Лизе шприц.
— Стеклянный? — Не сдержала она удивления. — Ну и ну! Давно таких не видела. Так, обработай ему вот тут, — она одним резким движением сдернула с тощей бледной задницы какие-то вычурные штанишки, очевидно, изображающие нижнее белье. Левантевски осторожно приблизился и пыхнул все тем же красноватым дымком, сразу же вслед за этим Лиза ловко воткнула иглу и принялась медленно вводить лекарство.
— Так мне свести ее придется, да? — Вдруг подал голос толстяк. — Татуировку эту?
— А сами как думаете? — Не глядя ответила ему Лиза, она все еще медленно вводила в синюшную задницу полумертвого вампира какую-то жидкость веселенького оранжевого цвета. — Нет, вы, конечно, можете выделить тут комнату для нашего проживания, чтоб нам специально после каждого вашего кормления не приезжать …
Ответом ей послужил душераздирающий всхлип.
— Разорву этот контракт к ограм, как пить-есть разорву, — пробормотал толстяк, роняя огромные слезы, — никакой личной жизни. Пусть ест кого-нибудь другого.
Вампир вдруг шумно и хрипло задышал, задергался, заизвивался и Лизе пришлось крепенько прижать его за костлявую поясницу к дивану, чтобы не выскочила игла.
— Ну, это ваши личные отношения, тут я ничего посоветовать не могу, — сказала она, аккуратно вынимая иглу и, с досадою, поняла, что ей нечего прижать к новой дырочке в вампирском заде, — Леванский, ватку-то дай!
— Чего тебе? — Он уже упаковал чемоданчик, который вдруг оказался довольно скромного размера. — Ааа, так заговори!
— И о чем мне заговорить с задницей больного, фельдшер? — Устало спросила Лиза. — О том, как она дошла до такой жизни? Или я.
Тот смешно фыркнул, сделал шаг в сторону недовольно сопящего пациента, протянул странным образом сложенные пальцы и что-то прошептал. Затем сделал круговое движение кистью и расслабленно опустил руку.
— Заработалась совсем, да? — Спросил он, поглядывая то на вампира, то на его рыдающего кормильца, — ну да ладно, пошли отсюда.
— Вы как? — Спросила Лиза у вампира, который уже со стыдливой суетливостью упаковывал свой замученный зад в игривые ажурные шортики. — Голова не кружится?
— Не кружится, — пробормотал тот и затравленно взглянул на докторшу, — вы только никому ни-ни. Не говорите, в смысле. Что вы меня ТУДА лечили.
— А кому мне про это говорить? — Лиза направилась вслед за напарником. — Всего хорошего, не болейте! Странный какой-то, — пожаловалась она, нагнав того уже на улице, — что тут такого-то? Подумаешь, укольчик в попку сделали! И ведь даже не на боль, паршивец, пожаловался! Никому не говорить велел!
— Что тут странного? — Ответил Левантевски, карабкаясь внутрь кареты. — Я же тебе говорил — лечение с помощью шприцев давно уже устарело. Мы же с тобой вместе курсы повышения проходили. Ну да ты помнить не можешь — пока я учил артефакторику, ты все по каким-то танцулькам бегала. Сейчас никто уже уколы не делает — либо зелье, либо артефакт, либо чистая магия. Странно, что ты последним способом совершенно не пользуешься, насколько я помню, это единственное, что у тебя получалось хоть сколько-то прилично.
Лиза отвела взгляд и промолчала. Не говорить же этому смешному кучерявому пареньку, что в ее родном мире обладатели чистой магии, как правило, быстро обретают постоянное жилье в спец учреждениях закрытого типа.
Глава 8
В комнате было слишком светло — невыносимо яркие кляксы магического света, растекаясь по потолку причудливыми ручьями, выжигали глаза. Несмотря на это Фелиссандру показалось, что в комнате при том очень холодно. Он старался не смотреть на отца. Тот сидел в огромном роскошном кресле малинового бархата с золотыми узорами в виде вьющихся растений и свирепо
