Суть Времени 2013 № 22 (3 апреля 2013) - Сергей Кургинян

Немецкие и европейские историки много пишут, что сама природа помогла русским — мол, сначала грязь русских равнин остановила германское наступление, а затем Генерал Мороз погнал их вспять. Это ложь, как и многое, что говорится ими о войне. Не было ранних дождей осенью 1941 года — немцы подошли на дальние подступы Москвы лишь к ноябрю, то есть именно тогда (не раньше!), когда в средней полосе обычно и начинается осенняя распутица. Что касается мороза, то эту ложь первым произнес Гитлер. Ежедневные оперативные сводки группы армий «Центр» свидетельствуют, что температура в ноябре держалась на уровне минус 4–6 градусов. Легкие заморозки наоборот резко улучшили условия проходимости немецких танковых и механизированных частей, которые получили возможность действовать вне дорог. А всего три дня крепкого мороза, когда термометр показывал минус 30–38 градусов, пришлись как раз на 5–7 декабря, начало русского наступления.

Главной причиной поражения под Москвой, я убежден, был упадок духа немецких войск. Германский исследователь П. Карелл пишет: «Здесь были первые случаи, когда солдаты валились в снег и кричали: «Я больше не могу!».

Физическое, а главное — психологическое напряжение немецких войск достигло предела, нельзя было не заметить признаки апатии, страха, нежелания повиноваться приказу. Главным стремлением было — перейти к обороне, отдохнуть, прекратить ежедневные бои с этими постоянно сопротивляющимися русскими.

Моральный дух солдат настолько упал, что командующий 2-й армией генерал Шмидт отдал приказ выявлять и расстреливать лиц, ведущих пораженческие разговоры. Гудериан писал в дневнике: «Наши войска испытывают мучения, наше дело находится в бедственном состоянии…».

Советский, коммунистический русский дух под Москвой — на последней грани, у крайней черты — превозмог фашистский немецкий дух.

Еще более великие свершения совершил наш дух под Сталинградом. Об этом — в следующей статье.

Реальная Россия

Аристократы дельфиньего духа — 2

Можно констатировать, что за бюджетные (то есть частично наши с вами) деньги и по решению российской (то есть частично нами с вами выбранной) власти посреди Москвы сооружен институт, нацеленный на уничтожение России и россиян методом либероидного удавления, который в непрерывном режиме производит убежденных вредителей и врагов народа

Юлия Крижанская, Андрей Сверчков

Почти 50 лет назад, в одной из школ рабочей окраины Ленинграда, в 1-м классе шел урок арифметики. Темой урока было умножение — об этой операции рассказывалось впервые, объяснялось, что это такое, и т. д. Все вроде уже всё поняли, урок подходил к концу. И тут учительница задала классу неожиданный вопрос. «Дети, — сказала она, — вот мы с вами долго изучали сложение. И как все вы, наверное, сегодня поняли, те задачи, которые решаются умножением, можно решить и с помощью сложения — только дольше. Но люди все-таки придумали умножение. Как вы думаете, зачем? Зачем нужно было изобретать умножение, когда уже было известно сложение?». В классе повисла абсолютная тишина (что было невероятной редкостью в этом классе, да и вообще, наверное, редко бывает в любом 1-м классе). Все напряженно думали, но… не могли ничего придумать. Выждав приличествующую моменту паузу, учительница — весьма торжественно — сказала: «Люди придумали умножение… чтобы продвигать человечество вперед!».

Это открытие поразило нас до глубины души. Нет, не открытие умножения. А мысль о том, что люди изобретают, чтобы продвигать человечество вперед. Именно тогда, наверное, в тех первоклассниках зародился и остался навсегда пиетет перед наукой и исследованием любого рода. И — что еще важнее — восторг перед людьми, которые делают что-то ради продвижения человечества вперед. И конечно, именно тогда — в 1-м классе школы — начал формироваться (абсолютно по нынешним временам неадекватный) критерий оценки разнообразных достижений — в первую очередь, в науке, но и не только. Достижением (а значит, и единственно стоящей целью) раз и навсегда стало только то, что «продвигало человечество вперед».

С. Е. Кургинян сказал бы, наверное, что та учительница была человеком Модерна, и поэтому для нее такой важной была ценность прогресса («продвижения человечества вперед»). Да и вообще — у нее были какие-то идеалы, цели… Но ведь ее допустили к детям! И она навсегда «испортила» десятки душ. Заразила их неправильными представлениями о науке, о прогрессе, о целях… И сколько было таких учительниц…

А что делать теперь тем бывшим первоклассникам? — с их целями и критериями оценки. Да и какие нынче цели? Как следует из статей Ю. В. Бялого о концептуальной войне, общество Постмодерна не интересуется целями. Вообще. Никакими. Как писал П. Рикёр, в наши дни наблюдается «гипертрофия средств и атрофия целей». Да и вообще… «продвигать человечество вперед» можно лишь тогда, когда известно, где перёд. А где он нынче?

В прошлом выпуске мы начали краткий обзор диссертаций, защищенных в главном дельфинарии самом продвинутом вузе России — «Высшей школе экономики». Честно говоря, мы не очень представляли себе, с чем столкнемся. Но действительность, как это часто бывает, превзошла все ожидания.

С нашей точки зрения — кондовой, сформированной такими вот, как вышеописанная, учительницами или, как написано в «Программе развития Государственного университета — Высшей школы экономики на период 2009–2015 гг. и до 2020 г.» (112 страниц, между прочим!), «десятилетиями идеологического догматизма и изоляции от мировой науки» — диссертации, защищенные в ВШЭ, поражают своей мелкотравчатостью, тривиальностью, вторичностью и сервильностью.

И даже не возникает вопроса о возможности плагиата (как вы помните, поводом для нашего микроисследования стало повальное увлечение дельфинов-белоленточников поиском плагиата в диссертациях политиков и чиновников). Потому что даже если диссертации из ВШЭ (если и не все, то большинство) совершенно оригинальны, наука все равно в них просматривается с очень большой натяжкой. Вопрос ведь о плагиате существен, когда существенны полученные результаты. А когда результатов нет… Или они очевидны без всякого исследования… Или они всем известны тысячу лет (а Волга впадает в Каспийское море, представляете?)… Все это было бы смешно, если бы не было так… загадочно.

Посудите сами: государство выделяет миллиарды рублей «Высшей школе экономики». В том числе — на научные исследования. Чтобы исследовать, куда впадает Волга? Или узнать (что, практически, то же самое), что в результате реформы электроэнергетики все проиграли (кроме отдельных граждан, фамилии которых тоже всем известны)? Или научно доказать, что лучше «жить дружно», чем ссориться? Это же какое-то научное вредительство получается!

Но ведь есть еще и другие диссертации. Нет-нет, не подумайте, что в них есть какие-нибудь научные достижения! Чего нет, того нет. Но и такими же безвредными, как предыдущие, они тоже не кажутся. Потому что у них более явно выражена направленность, так сказать «социальная» составляющая научного «вредительства».

Во-первых, это диссертации, напрямую обслуживающие интересы хозяев жизни — владельцев заводов, газет, пароходов и пр. Большей частью эти диссертации посвящены исследованиям по экономическим дисциплинам. Их содержание, как правило, сводится к разработке, улучшению параметров или оправданию — путем наукообразного забалтывания и/или снабжения громоздким математическим аппаратом — какого-нибудь очередного, 1189-го способа «отъема денег у населения». Очевидный вред подобных «исследований» понятен — они легитимируют этот самый «отъем денег у населения». Причем с помощью использования уважения к науке, что особо противно.

А во-вторых, это диссертации, посвященные легитимации «рыночных» и «демократических» «реформ» в целом, нацеленные на оправдание и «онормаливание» совершенно ненормальных общественных процессов и практик, которые навязываются нашей стране либеральной элитой. Такие диссертации, как правило, посвящены не экономике («как украсть миллион»), не управлению («как украсть миллион у своих работников»), а социальным процессам, обществу, так сказать, в чистом виде.

Вот, например, диссертация о том, как строятся отношения менеджеров по закупке торговых сетей и фирм-поставщиков. Сии отношения находились не так давно в поле зрения разгневанной общественности и властей в связи с резким повышением цен на продовольственные товары. Потом законодатели «все отрегулировали», нужные поправки приняли, а цены по-прежнему растут. Поэтому исследование это — большой общественной значимости.

Итак, отношения эти — между торговыми сетями и поставщиками продукции — принципиально неравноправные: торговая сеть в этих отношениях делает что хочет, так как она монополист. И это, с точки зрения исследователя, — ничего, нормально. Сети заставляют поставщиков платить за право поставки? — и это тоже нормально, потому что так дело обстоит не только в России.