Волшебник Темной Улицы - Шон Томас Одиссей

Ночной кошмар вернулся снова, заполнив ее видения тысячей сверкающих огней, кружащихся вокруг огромной смоковницы. Уна хотела остановить Самулигана, закричать, что просьба была ошибкой, но до того, как она успела это сделать, мираж растворился.

Магия сделала свое дело, знакомое чувство страха и изумления почти полностью испарилось, но не до конца.

Уна отчетливо ощутила мягкий ковер под ногами и деревянный пол под ним. Она взглянула в продолговатое лицо Самулигана. Ее иссиня черные волосы каскадом ниспадали на плечи: густые, прямые и блестящие, словно только что вымытые.

Пробежав пальцами по знакомым прядям, девушка кивнула.

– Спасибо, – сказала она с дрожью в голосе.

– Дядюшка ждет-с тебя в своем кабинете,– напомнил Самулиган, возвращая Уне щетку. Сделав несколько шагов, он покинул комнату. Темные фалды его плаща вздымались за ним, словно занавес ночи.

Дьякон поглядывал на хозяйку. От дохлой мыши на ковре осталось только пятнышко. С черного клюва свисал мышиный хвост, словно мертвый червь.

– Ну правда, Дьякон! Кости и вся гадость! – ругалась Уна. – Учись сдерживаться.

Ворон уселся ей на плечо. Девушка вздрогнула, когда мышиный хвост успел напоследок шлепнуть ее по вновь отросшим волосам, скрывшись в горле птицы. Задержавшись на секунду, они последовали за эльфом на нижний этаж, где в кабинете Уну ожидал дядя в компании адвоката.

Глава 4. Волшебник и адвокат

– Должен признаться, – сказал Волшебник, – я ожидал больше откликов нью-йоркцев.

Его длинная борода была белей зимней вьюги. Он потянулся вперёд и взял со стола единственное резюме.

Хмурое настроение отразилось глубокими морщинами вокруг зеленых глаз. Пурпурный капюшон мантии был откинут на плечи, на лысой макушке резвились блики волшебных вечных лампад.

Широкий нос и мясистые губы смягчали суровость образа, а взгляд отражал намного больше, чем бремя прожитых шестидесяти лет. Александр изучал резюме.

Посередине виднелся след от сгиба, края его были обуглены.

– Я предупреждал, – произнес адвокат, мистер Рэйвенсмит. – Времена уже не те. В наши дни люди интересуются магией с тем же энтузиазмом, что и наскальной живописью. Больше полугода прошло после публикации в «Нью-Йорк Таймс», и, если интересно мое мнение, объявление было неправильно сформулировано.

Уна остановилась возле дядюшки, который сидел сгорбившись на деревянном троне, сложив локти на бюро, украшенном витиеватым резным орнаментом.

Создавалось впечатление, что этот стол, древнейшая из реликвий, будто бы неспешно вбирал и выдыхал воздух в такт дыхания того самого спящего дракона, из кости которого его якобы смастерили. Такое еле заметное движение, сродни бесшумной мышиной поступи.

Кабинет дяди – место уединенное, заполненное книжными полками. Каменный очаг разместился в углу, напротив – удобное кресло и чайный столик.

Одинокое чайное блюдце бесцельно парило над столом, выписывая восьмёрки словно бы в поисках пропавшей чашки. Одно из многочисленных свидетельств той странной магии, коей древние волшебники зачаровали весь дом.

Дом был своего рода живым созданием со множеством наполненных энергией карманов, вырываясь из которых та зачастую проявляла себя самыми необычными способами. Первейшим уроком, который приходилось выучить любому подмастерью, было то, что если Стеклянный Портал падёт, именно на Волшебника ляжет ответственность высвободить запасённую в Маятнике силу и защитить мир людей от вторжения фей.

Дьякон безмолвным духом сидел у Уны на плече, а Самулиган затаился в тени старинных напольных часов у двери. В комнате пахло благовониями, старыми книгами и пылью.

Господин, сидящий напротив Волшебника, был образцовым модником. Его искусно пошитый пиджак выставлял широкоплечую, ладно сложённую фигуру в самом выгодном свете, а волосы были уложены по последнему писку моды.

Однако самой примечательной чертой мистера Рэйвенсмита было, несомненно, лицо. Как и у юного Адлера, оно было разукрашено странными символами и линиями всевозможных оттенков, только их количество было куда как весомей, чем у парнишки. Татуировки сплошь покрывали адвокатскую физиономию, так что кожа вокруг щек и глаз превратилась в серебристо-золотую маску с затейливой сетью фиолетово-синих прожилок, расходящихся словно трещины на фреске.

Лёгким движением юрист стряхнул с чёрного рукава невидимые пылинки.

– Стоило написать в рекламе про крупное вознаграждение. Вот это точно бы привлекло их внимание.

– Денежное? – удивился Волшебник.

– Ну, или в крайнем случае, – продолжил Рэйвенсмит, – можно было написать, как правильно отправлять резюме. Кто бы ни оказался заинтересован в получении места, они скорее всего пытались отправить документы американской почтой, а не поджечь их, указав на конверте точный адрес.

– Ну, коли они до этого не додумались, – заупрямился дядя, – тогда места они не заслуживают. И кстати, – он помахал обугленным конвертом, – хоть один человек в Нью-Йорке да разобрался, что делать. И раз уж вы упомянули деньги, мистер Рэйвенсмит, я считаю, что вы неправы. Если соискатели больше заинтересованы в оплате, чем в изучении собственно магии, мне такие не нужны.

Мистер Рэйвенсмит многозначительно приподнял густые брови и прокашлялся:

– К слову о деньгах. Со всем возможным уважением, конечно, мне очень неприятно поднимать данный вопрос, но мой секретарь, мистер Шустр, уведомил меня, что мы всё ещё не получили от вас оплату за последние два года.

Мистер Рэйвенсмит достал из внутреннего кармана увесистый конверт и потряс им в воздухе, словно колокольчиком.

– Мистер Шустр был столь любезен, что подготовил все сто шестьдесят счетов.

Александр в ответ промолчал, вжав локти в дышащий стол. Дьякон заерзал на плече Уны.

– И, боюсь, это лишь начало, – продолжил адвокат.

– Несмотря на то, что когда-то в прошлом вечные лампады и не тающий снег пользовались бешеной популярностью, проблема заключается в природе этих товаров – нет потребности возвращаться за новыми. Поскольку лампы гаснут за пределами Темной улицы, а снег начинает таять при пересечении Железных Врат, возможностей расширить рынок сбыта за счет Нью-Йорка нет. «Лавка чудес» уже три года кряду несет убытки. Штат прислуги сократился до одного камердинера из-за дефицита бюджета, и необходимо выплачивать выходное пособие всем уволенным. Ваша страсть устраивать легкомысленные вечеринки толкнула вас в долговую яму. Список кредиторов растет, Александр.

Юрист остановился, чтобы смахнуть с пиджака очередную невидимую пылинку. В кабинете стало мертвенно тихо. Мистер Рэйвенсмит беспокойно заерзал в кресле. Отбросив все формальности, он продолжил голосом отчаявшегося человека: