Мое время — ночная пора - Мэри Кларк

— Что-то я расфилософствовался перед обедом, — сказал он. — Может, я заговорю иначе, как только они повесят мне на шею эту медаль. Как ты считаешь, Лаура?

Он заговорил с Лаурой, а Джин повернулась к Джеку Эмерсону, сидевшему слева от нее.

— Похоже, вы с Гордоном что-то напряженно обсуждали, — отметил он.

Джин заметила неприкрытое любопытство на его лице. Вот чего она ни в коем случае не собиралась делать, так это продолжать с ним разговор, который вела с Гордоном.

— Да ладно, Джек, просто сплетничали, как нам здесь рослось, — небрежно проговорила она.

Я была так не уверена в себе, думала Джин. Я была такой тощей и неуклюжей. У меня были ужасные волосы. Я постоянно ждала, что мои родители опять начнут ругаться. Я чувствовала себя такой виноватой, когда они сказали мне, что остаются вместе лишь по одной причине — ради моего благополучия. Все чего я хотела, это вырасти и уехать отсюда — чем дальше, тем лучше. Что я и сделала.

— В Корнуолле славно рослось, — искренне сказал Джек. — Никогда не мог понять, почему большинство из вас не осели здесь, или хотя бы не купили себе дом в наших краях, особенно сейчас, когда выбились в люди.

Кстати, Джинни, если вдруг надумаешь приобрести дом, то могу обещать тебе кое-что из моего каталога недвижимости — там есть такое, что пальчики оближешь.

Джин вспомнила, как Алиса Соммерс сказала ей, что по слухам Джек Эмерсон новый владелец ее бывшего дома.

— Какой-нибудь по соседству с моим прежним? — спросила она.

Он покачал головой.

— Нет. Я говорю о домах с потрясающим видом на реку. Когда я могу заехать за тобой и показать их?

Никогда, подумала Джин. Я не хочу здесь жить. Наоборот, я хочу поскорее отсюда уехать. Но сперва, подумала она, я должна узнать, кто это пишет мне о Лили. Пусть это лишь догадка, но клянусь жизнью, этот человек сейчас сидит здесь. Быстрей бы закончился этот банкет, чтобы можно было встретиться с Алисой и детективом, которого она приведет сюда вечером. Хочется верить, что он сумеет помочь мне найти Лили и устранить нависшую над ней угрозу. А когда я буду уверена, что у нее все хорошо, и она счастлива, мне нужно будет вернуться во взрослый мир. За последние двадцать четыре часа я поняла: всему лучшему и худшему, что со мной случилось, я обязана жизни здесь. И я должна с этим смириться.

— Не думаю, что горю желанием купить дом в Корнуолле, — сказала она Джеку Эмерсону.

— Пусть не сейчас, Джинни, — сказал он, часто заморгав, — но бьюсь об заклад, что в ближайшее время я подыщу тебе жилище. Да-да, я просто уверен в этом.

21

На подобных торжественных вечерах награждаемых выпускников обычно вызывают в порядке возрастания их значимости, злорадно подумал Филин, когда услышал, как вызвали Лауру. Она первой вышла получать свою медаль, которую сообща вручили мэр Корнуолла и ректор Стоункрофта.

Саквояж и чемодан Лауры уже в его машине. Он незаметно вынес их, спустился по черной лестнице, вышел со служебного входа и, никем не замеченный, спрятал вещи в багажник. На всякий случай, он разбил лампочку над дверью и надел кепку и куртку, так что если вдруг кто-нибудь случайно заметил его, тем более, издали, они могли сойти за униформу.

Само собой, Лаура выглядела изумительно в золотистом вечернем платье, которое, как принято говорить, «не оставляет простора воображению». Макияж безупречен. Бриллиантовое колье, наверное, подделка, но смотрится превосходно. А вот серьги, видимо, с настоящими бриллиантами. Возможно, последнее или предпоследнее ювелирное подношение ее второго мужа. Блеклый талант вкупе с эффектной внешностью подарили Лауре пятнадцать минут славы. Все же, говоря начистоту, она обаятельна, этого у нее не отнять, если, конечно, вам не приходилось сносить ее мерзкие нападки.

Она как раз благодарила мэра, ректора Стоункрофта и гостей.

— Корнуолл-на-Гудзоне — прекрасное место для взросления, — заливалась она. — А четыре года в Стоункрофте были самыми счастливыми в моей жизни.

Сгорая от нетерпения, он представлял себе, как они входят в дом, он закрывает дверь, и ее глаза расширяются от ужаса — она понимает, что попалась.

Как только стихли овации после речи Лауры, мэр объявил следующего награждаемого.

Наконец, все закончилось, можно уходить. Он чувствовал, что Лаура поглядывает на него, но сам не смотрел в ее сторону. Они договорились, что немного побудут с остальными, а затем, когда все начнут расходиться, по отдельности поднимутся в свои номера. И встретятся уже в машине.

Другие завтра утром сядут в свои машины и поедут на поминальную службу к могиле Элисон, а потом на прощальный полдник. Лауру не сочтут пропавшей, скорее всего, подумают, что ей просто надоела встреча выпускников, и она отправилась домой.

— Надеюсь, поздравления принимаются, — сказала Джин, сжав его руку чуть повыше запястья. Она коснулась самой глубокой рваной раны от собачьих клыков. Филин почувствовал, как струйки крови пропитывают пиджак, и заметил, что рукав ее роскошного голубого платья соприкасается с ним.

Невероятным усилием воли он превозмог пронзившую руку боль. Джин явно не поняла, что произошло, и повернулась поздороваться с подошедшей к ней пожилой четой.

Какую-то минуту Филин думал о крови, заляпавшей улицу, на которой его покусал пес. ДНК. Он беспокоился, такое случилось с ним впервые — до этого он ни разу не оставлял улик, кроме, разумеется, своего символа, но и на него за все эти годы никто не обращал внимания. С одной стороны, их тупость его огорчала, но с другой — радовала. Если между погибшими женщинами смогут найти связующее звено, продолжать будет гораздо сложнее. Если, конечно, он станет продолжать после Лауры и Джин.

Даже если Джин поймет, что ее рукав запятнала кровь, ей не догадаться, откуда она там взялась. Более того, даже детектив, даже Шерлок Холмс не сможет увязать пятнышко на рукаве выдающейся выпускницы Стоункрофтской академии с кровью на улице в двадцати милях отсюда.

Никогда, подумал Филин, отбросив это допущение как невероятное.

22

С первых минут знакомства с Сэмом Диганом, Джин поняла, почему Алиса так восторженно о нем отзывалась. Ей понравилась его внешность: выразительное лицо, на котором выделялись проницательные голубые глаза, понравилась теплая улыбка и крепкое рукопожатие.

— Я рассказала Сэму о Лили и факсе, который ты вчера получила, — сказала Алиса, понизив голос.

— Я получила еще кое-что, — прошептала Джин. — Алиса, я так боюсь за Лили. Я с трудом заставила себя прийти на банкет. Так тяжело вести все эти разговоры, в то время как я не знаю, что ей угрожает.

Прежде чем Алиса успела ответить, кто-то потянул Джин за рукав, весело воскликнув:

— Джин Шеридан! Вот это да! Как я рада тебя видеть! Ты нянчилась с моими детьми, когда тебе было тринадцать.

Джин изобразила улыбку.

— Миссис Родин, какая приятная встреча!

— Джин, люди хотят поговорить с тобой, — сказал Сэм. — Мы с Алисой займем столик в коктейль-баре. Приходи, как только сможешь.

Прошло пятнадцать минут, прежде чем Джин смогла отделаться от присутствовавших на торжественном вечере местных жителей, помнивших ее еще ребенком или читавших ее книги и желавших обсудить их с ней. Но наконец-то она присела за дальний столик, к Алисе и Сэму, где их нельзя было подслушать.

Как только они выпили шампанского, Сэм попросил, чтобы она рассказала о цветке и записке на кладбище.

— Роза лежала там недолго, — волнуясь, сказала она. — Наверняка ее оставил кто-то из приехавших на встречу выпускников, знавший, что я приеду в Вест-Пойнт и приду на могилу Рида. Но зачем ему или ей эта игра? Для чего эти смутные угрозы? Неужели нельзя просто поговорить со мной сейчас?

— Могу я просто поговорить с тобой сейчас? — радостно спросил Марк Флейшман. Он стоял рядом, у свободного стула, с бокалом в руке.

— Джин, я искал тебя, хотел предложить выпить со мной на посошок, — объяснил он. — Никак не мог тебя найти, и вдруг смотрю — ты здесь.

Он видел, как напряглись сидевшие за столом, и отметил про себя, что ждал этого. Он прекрасно понимал, что у них серьезная беседа, но ему хотелось знать, с кем сейчас Джин и о чем они говорят.

— Конечно, присаживайся, — Джин пыталась выглядеть приветливо. Как много он успел услышать? — подумала она, представив его Сэму и Алисе.

— Марк Флейшман, — сказал Сэм. — Доктор Марк Флейшман. Я в восторге от вашей передачи. Вы даете чертовски полезные советы. Меня особенно восхищает, как вы умело управляетесь с подростками. В студии вам удается вызвать их на откровенность, и при этом они не стесняются. Если дети раскрываются и получают дельный совет, они понимают, что не одиноки, а их проблемы уже не кажутся им такими уж неразрешимыми.

Джин увидела, как из-за очевидной искренности похвал Сэма Дигана лицо Марка Флейшмана озарилось довольной улыбкой. Он и сам как ребенок, подумала она. Всегда был очень застенчив. Никогда бы не подумала, что он станет телеведущим. Прав ли Гордон в том, что Марк стал подростковым психиатром из-за личных проблем, возникших после смерти брата?