Беовульф - неизвестен Автор

поспешившего

в золотые чертоги,

где предстал герой,

полюбившийся данам,

перед Хродгаром.

27

Молвил Беовульф,

сын Эггтеова:

"Ныне водим мы,

морестранники,

возвратиться

в державу Хигелака.

Ты приветил нас,

дал нам пристанище,

был хозяином

щедрым и ласковым;

и коль скоро случится

мне на этой земле

ради дружбы твоей

сделать большее,

чем уже свершил,

о народоводитель,

буду рад я

работе ратной;

и коль скоро за море

донесет молва,

что соседи

тебя тревожат,

как бывало уже,

угрожая набегами,

я пошлю тебе войско

в тысячу воинов,

рать на выручку,

ибо знаю, что Хигелак,

хоть и молод

правитель гаутский,

он поможет мне

словом и делом,

я, как должно, в сраженье

послужу тебе,

и добуду победу

с древом битвы в руках,

и пополню

твою дружину.

Если ж Хредрик,

наследник державный,

к нам наведается,

в земли гаутские,

встретит он друзей,

страны дальние

хороши для того,

кто и сам неплох!"

Тут, ответствуя,

Хродгар промолвил:

"Слово это

вложил в твое сердце

сам всемудрый Бог,

ибо разума большего

в людях столь молодых

не встречал я!

Ты крепок телом,

сердцем праведен

и в речах правдив!

Я же чаю,

что случай выпадет

сыну Хределя

от меча ли погибнуть,

от копья-стрелы,

от железа, болезни ли.

но любезный твой

вождь упокоится,

ты же выживешь!

и тогда-то уж гаутам

не сыскать среди знатных

достойнейшего,

кто бы лучше

управил державу,

лишь бы сам ты

престол не отринул!

А еще по душе,

милый Беовульф,

мне твое благомыслие,

ибо ты учинил

в наших землях мир

и согласье

в гаутах с данами,

и отныне меж нами

не бывать войне,

и усобицы прежние,

распри забудутся!

И покуда я властен

в державе моей,

я сокровищниц не закрою

пусть из края в край,

от друзей к друзьям,

лебединой дорогой

по равнине волн

корабли кольцегрудые

перевозят дары!

Знаю я, мои подданные

должным образом,

доброчестным обычаем

встретят недругов

и приветят друзей!"

Тут двенадцать даров

друг дружины,

сын Хальфдана,

поручил мореплавателю,

дабы эти сокровища

свез он родичам

в земли отчие

да скорей бы к нему возвращался;

и тогда благородного

крепко обнял

владыка Скильдингов

на прощание,

лобызая воителя,

и сбежала слеза

по щеке седовласого,

ибо старец,

гадая надвое,

не надеялся

вновь увидеть

в своем чертоге

и услышать вождя,

так ему полюбившегося,

что не смог он сдержать

в сердце бурю слез;

и не раз потом

грустью полнилась

грудь правителя

вспоминался ему

воин избранный.

Вышел Беовульф

из хором на луга,

славным радуясь

золотым дарам

(а уж конь морской

ждал хозяев,

корабль на якоре);

шли герои,

расхваливали

подношения Хродгаровы:

он воистину

вождь безупречный}

только старость

его и осилила,

как и всякого смертного.

28

Шла дружина

мужей доспешных

к побережию,

и сверкали на воинах

сбруи ратные,

кольцекованые.

Страж прибрежный

следил с утеса,

как и прежде;

дивясь на воинство

потрясал он копьем,

не грозя, но приветствуя

вот идет на корабль свой

рать сверкающая,

гордость гаутов!

И взошли они

на корму круто выгнутую,

нагрузили

ладью на отмели

и казною, и конями,

и припасами воинскими,

и дарами бесценными

из сокровищниц Хродгара

переполнили.

Корабельного Беовульф

одарил караульщика

золоченым мечом,

дабы этим отличием,

древним лезвием,

страж гордился

в застольях бражных.

И отчалили корабельщики,

и отплыли, покинули

землю данов;

взвился на мачте

парус, плащ морской,

к рее крепко привязанный,

древо моря

скользнуло по волнам

и помчалось;

ни разу над водами

непопутного не было

ветра плавателям,

и летел через хляби соленые

прочно сбитый борт

по равнине бурь;

скалы гаутские

показались вблизи,

берег знаемый,

быстро к пристани,

подгоняемый ветрами,

побежал корабль!

А уж там их

встречал дозорный

страж, высматривавший

в океанской дали

возвращающихся

морестранников;

привязал он

широкореброго

вервью к берегу,

чтобы дерево плаваний

в хляби водные

не увлек отлив.

Повелел тогда

людям Беовульф,

благо путь недалекий,

на плечах снести

золотую кладь

к дому Хигелака,

сына Хределя,

на приморском холме

вождь с дружиной

сидел в хоромах.

Был дворец тот обширен,

владыка могуч,

а жена его, Хюгд,

и юна, и разумна,

и ласкова,

хоть и мало зим

провела она

в этом доме,

дочь Хереда,

наделяя без робости

гаутских воинов

драгоценностями

от щедрот своих.

Ни гордыней, ни хитростью

не подобилась Хюгд

Трюд-владычице,

той, на чье лицо

заглядеться не осмеливался

ни единый

из лучших воителей,

кроме конунга,

ибо каждый знал:

страшной каре

повинный подвергнется,

смертным узам,

и меч, не мешкая,

огласит над злосчастным

приговор Судьбы

и без жалости

смертоносное лезвие

сокрушало жизнь.

Не к лицу то властительнице,

не пристало то женщине,

даже лучшей из жен,

прях согласья,

по злобе, наветами

лишать жизни

мужей неповинных!

Родич Хемминга, Оффа,

укротил ее;

и за чашей медовой

люди сказывали,

что смирилась,

притихла злочинная

с той поры, как взял

юный вождь

деву златоукрашенную

в жены за море,

конунг Оффа

в свои чертоги,

там по воле отцовской,

за желтыми водами,

зажила она,

с той поры добронравная,

многовластная

благоденствовала,

и была ей ниспослана

доля радостная,

и любил ее

вождь дружинный,

герой досточестный,

из сынов земли

всеизвестнейший,

так я слышал,

от моря до моря

Оффа славился

и победами ратными,

и подарками щедрыми

копьеносцам-дружинникам,

и в державе своей

мудровластием;

и таким же, как он,

был внук Гармунда,

родич Хемминга,

в битвах яростный Эомер,

покровитель воителей.

29

Предводитель шел,

и дружина за ним,

от приморских песков

по знакомой дороге,

прочь от берега,

светоч небесный,

солнце с полдня

тропу озаряло.

Ускоряя шаг,

поспешала рать

ко дворцу, где сидел

юный конунг,

хранитель державы,

щедросердый вождь,

победитель Онгентеова.

Прежде них добежала

весть до Хигелака

о пришествии Беовульфа:

он вернулся

живой, невредимый

с бранных игрищ,

уже приближается

ко дворцу друг щита,

к дому отчему!

Тотчас было

владыкой поведено

во дворце чертог

приготовить для странников,

и воссели там

родич с родичем,

вождь с героем,

из похода вернувшимся,

и, как должно,

хозяина доброго

витязь приветствовал.

Обходили стол

чаши с брагою:

честных ратников

медом потчевала,

мореходов,

дочь Хереда;

тут же Хигелак,

в зале пиршественном,

их расспрашивал,

ибо знать желал,

что морская рать,

что дружина гаутская

на чужбине изведала:

"Ты покинул нас,

родич Беовульф,

обуянный желанием

испытать себя

за солеными хлябями

битвой в Хеороте,

что же было потом?

Спас ли Хродгара ты,

досточтимого конунга,

от напасти

всеземноизвестной?

Я не верил в успех,

сокрушался в душе

и, страшась твоих

дерзких замыслов,

друг возлюбленный,

умолял не искать

встречи с чудищем,

но понудить самих

южных данов

соперничать с Гренделем.

Слава Господу,

что хранил тебя

и вернул в живых!"

Молвил Беовульф,

отпрыск Эггтеова:

"То известно

вождь мой Хигелак

многим людям,

нам повстречавшимся,

как я с Гренделем

переведался

в том чертоге,

в ночной хоромине,

в доме Скильдинга,

где бесчинствовал

адский выходец,

так воздал я ему,

что соотчичи Гренделя,

твари гнусные,

искони прозябающие

в прахе, проклятые,

никогда не похвалятся

этой битвой

и воплем заутренним!

Гостем Хродгара

я вошел во дворец,