Обещания и Гранаты (ЛП) - Миллер Сав Р.

Я также не уверена, что верю в его историю о том, что его самого шантажировали — человек, которого все, с кем он вступает в контакт, называют Доктором Смертью, не из тех, кто так легко подчиняется воле других, поэтому его немедленное нежелание принять условия своего мучителя вызвало у меня красные флаги.

Но так как у меня также нет других зацепок, и я знаю, что он не делает пустых угроз, у меня не было выбора.

Однако это не значит, что я должна наслаждаться нашим маленьким соглашением, и все же, чем дольше он смотрит, тем быстрее моя решимость тает.

Моя рука сжимает стойку до боли, усилие удержать себя от того, чтобы прикоснуться к нему в ответ, ошеломляет.

Его большой палец скользит по моей татуировке, заставляя меня дрожать, как осиновый лист, и он ухмыляется, двигаясь вниз. Его прикосновение изгибается над моим бедром, задевая лобковую кость, прежде чем опуститься дальше, чтобы ласкать мой клитор.

Тихий вздох срывается с моих губ, и его ухмылка становится шире, морщинки в уголках рта углубляются.

— Ты не брилась для него, но не помню, чтобы ты была гладкой для меня, — говорит он, тембр его голоса грохочет у меня в груди. — Итак, с кем ты трахалась в мое отсутствие?

Проводя по моему центру, он создает повторяющиеся размашистые движения, каждый раз потирая клитор при спуске. Мое горло сжимается до боли, и я судорожно втягиваю воздух, пытаясь удержаться от взрыва.

Одно маленькое прикосновение этого человека, и я уже готова.

— Н-ни с кем, — отвечаю я между отрывистыми вдохами, проглатывая стон, горящий в основании моего пищевода.

Он раздвигает меня, издавая цокающий звук языком.

— Ради твоего же блага, лучше бы это было правдой.

— Это так, я клянусь. — Там никогда не было никого другого. Мой рот открывается, чтобы спросить его о том же, но ничего не выходит, мой разум отключается, теряясь в удовольствии.

— Хорошо, — бормочет он, и одно это слово наполняет мой живот жидким огнем, заставляя мою киску бессмысленно сжиматься. — Просто потому, что мы не будем консумировать этот брак этим вечером, это не значит, что ты можешь попробовать с кем-то еще.

Я моргаю, дымка возбуждения вокруг меня рассеивается.

— Что?

— Когда мы прибудем в пункт назначения, мне придется ненадолго уехать, чтобы кое о чем позаботиться. И планы, которые у меня есть на тебя, малышка… — Его глаза медленно скользят по мне, заставляя дрожать. — К сожалению, прямо сейчас, независимо от того, насколько сильно твоя киска хочет меня, мой член не заполнит ее.

Приподняв темную бровь, он возобновляет свои усилия между моими бедрами, раздвигая их, чтобы освободить место для всей своей руки. Два пальца обхватывают мой вход, осторожно толкая, как будто пробуя воду; он мрачно ухмыляется, когда чувствует там влагу, затем погружается по костяшку.

— Мои пальцы, с другой стороны…

Внезапное вторжение выбивает воздух из моих легких, и когда он двигается вперед, сжимая ладонью мой клитор, в то время как он входит и выходит в плавном ритме, скручивая пальцы на моих внутренних стенках, я почти сразу кончаю.

Он ухмыляется, когда я извиваюсь вокруг него, поглаживая рукой мою макушку.

— Какая хорошая маленькая жена.

Мои губы приоткрываются в стоне, и он берет яблоко со стойки, засовывая его мне между зубов. Наклонившись, он смотрит мне в глаза, продолжая трахать пальцем, откусывая кусочек с противоположной стороны плода.

Булькающий звук вырывается у меня из горла, когда наши носы соприкасаются, моя киска сжимается вокруг него, когда молния облизывает мой позвоночник, создавая маленькие пожары на своем пути.

Отстраняясь, Кэл забирает яблоко с собой; я откусываю кусочек, жую и наслаждаюсь сладким привкусом на своих вкусовых рецепторах, зная, что он дал мне попробовать, потому что знал, что этого будет недостаточно.

Моя внутренность пульсирует от толчков оргазма, и когда он отстраняется, то выплевывает яблоко в ближайшую мусорную корзину и подносит пальцы к губам, облизывая мои соки.

Ухмыляясь, как хищник, который только что поймал свою добычу, он отступает назад, так что оказывается в спальне, затем указывает через плечо на дверь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

До сих пор я не понимала, что она открыта, и когда заглядываю в короткий коридор, мои щеки заливает жар.

Красноволосая сотрудница стоит в конце коридора спиной к нам и готовит напитки в мини-баре.

— Не забудь одеться, прежде чем присоединиться к нам, — говорит Кэл, подмигивая мне. Чувство унижения захлестывает меня, и я наклоняюсь, натягивая простыню обратно, чтобы она прикрыла меня. — Мы приземляемся через пятнадцать минут.

ГЛАВА 7

Кэл

Елена не выходит из спальни до той секунды, пока мы не приземлимся. Я сижу в салоне, скрестив ноги, потягивая скотч, который дала мне Марселин, и жду, когда она войдет и выскажет мне свое мнение, но этот момент так и не наступает.

Тупая боль отдается в животе, шипы спиралью выходят наружу и царапают орган, бьющийся в моей груди. Что-то смежное с виной, задевающее уголок чувства, не позволяя ему полностью проявиться.

Я не сожалел о своих действиях в течение многих лет, отчасти из-за того, что я много занимаюсь благотворительностью в бесплатных клиниках, чтобы оправдать себя.

Не то чтобы это помогало мне лучше спать по ночам, но, по крайней мере, это не дает моей матери перевернуться в могиле.

И все же теперь, учитывая то, как я втянул Елену в свой беспорядок, и то, как оставляю ее наполовину удовлетворенной, стыд проникает в мой мозг, окутывая меня своими мерзкими тенями.

Допивая остаток своего напитка, я сосредотачиваюсь на жжении алкоголя, когда он скользит по моему горлу, затмевая ощущения, прежде чем оно успевает пустить корни.

Дверь спальни открывается, как только пилот сообщает нам, что мы достигли международного аэропорта Апланы, и Елена выскальзывает, одетая в черные леггинсы и тонкую белую блузку.

Ее леггинсы прикрывают букву «К», вырезанную на внутренней стороне бедра, и мой член дергается при воспоминании о том, как я его туда начертал.

Как она реагировала, когда лезвие касалось ее чувствительной плоти, спина изгибалась, киска сжималась от очередного оргазма. То, какой ее кровь была на вкус, когда стекала по бледной коже, и как я лакал ее медную эссенцию, как человек, умирающий от жажды.

Так и было.

Умирал от желания испить ее, поглотить юную девственницу так, как она овладела мной той ночью, когда попросила меня быть ее первым.

В ту ночь я решил, что это будет единственное, что у нас есть. В то время я не понимал, что наши апартаменты в конечном итоге станут такими… интимными.

Я уже нарушил свое собственное негласное правило не торопиться, запустив пальцы в ее тугой, нуждающийся жар, беспомощный перед тем, как она смотрела на меня, пока я ел это гребаное яблоко.

Я вгрызся в мягкий фрукт с большей серьезностью, чем необходимо, пытаясь передать, что бы я вместо этого хотел сделать с ее киской.

Наслаждаться, покорять, разрушать.

Она выглядела так, словно умерла бы, если бы я этого не сделал.

Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не сбросить брюки, не выдернуть член из-за молнии и не вонзиться в нее прямо там, но эти вещи должны быть рассчитаны правильно, чтобы сработать.

Консумация должна подождать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Марселин подходит и открывает дверь реактивного самолета, выходя без единого слова, вероятно, отчаянно желая вернуться к своим обычным обязанностям.

Плюхнувшись на кожаное сиденье напротив меня, Елена откидывает голову назад, уставившись на безупречно чистые деревянные панели на потолке. Я лениво листаю журнал «Лучшие дома и сады» у себя на коленях, ожидая, что она что-нибудь скажет.