Бичеватель - Картер Браун

В самом начале можно было логически предположить, что фотограф не случайно оказался в Малибу во время подъема Флер Фалез на вершину скалы. Но после рассказа Линдермана-Строберга о Майкле Линдермане и Шоне Монахане разумней показалась догадка, что фотограф мог быть связан с ними. Догадка подтвердилась в разговоре с Монаханом всего полчаса назад. Но кто-то добрался до Терри Вуда раньше и первым убил его. Майкл Линдерман, машинально подсказал мне мой мозг, но тут же подкинул противный вопрос: а зачем? Ответа не было, поэтому я оставил всякие попытки догадаться, еще не начав размышлять.

Слегка сжав зубы, я протянул руку и коснулся плоти фотографа, холодной как лед, но легко подавшейся под моими пальцами, а это свидетельствовало, что фотограф мертв уже довольно давно.

Глава 5

Я поставил кабриолет на поворотном круге рядом с одиноко стоящим «линкольном», затем поднялся по внутренней лестнице в дом. Когда я вошел в гостиную, Арлен Доннер с дружеской улыбкой повернулась от бара. Ее светлые с медным отливом, расчесанные на пробор волосы падали на плечи. Она была в широком свободном кафтане с броскими зелено-белыми завитушками, и, когда обернулась, я разглядел под кафтаном контуры ее тела. Похоже, под ним ничего не было, что открывало передо мной весьма заманчивые перспективы. Стараясь делать это не слишком явно, я проследил очертания полного бедра почти до самого паха, где все становилось черным и таинственным. Распиравшие яркий материал груди слегка подпрыгивали при движении, производя одновременно томное и чувственное впечатление.

— Готовлю бурбон, — объяснила она. — Я — человек предусмотрительный.

— Редкое качество в женщине, а даже с такого расстояния я вижу, что ты — женщина. — Сев на кушетку, я закурил. — Как прошел твой день, женщина?

— Уныло, как всегда, — беззаботно ответила она. — Как твой?

— Тяжело.

Блондинка принесла бокалы, отдала мне мой, затем уселась на другой конец кушетки лицом ко мне, подвернув под себя ногу. Бедро выдавалось наружу, сжимая округлость, отделявшую его от обольстительного компаньона. Блондинка машинально поглаживала кафтан на животе, и мне чудился слабый шелест.

— Обедал, Рик?

— Я не голоден. — Вид мертвого фотографа отбил мне весь аппетит.

— Сейчас позову повара, он что-нибудь приготовит.

— Нет, виски вполне достаточно, — сказал я. — Как Флер?

— Все так же. Приходил доктор, но сказал мало — фактически, только что вернется завтра.

— Как его зовут?

— Калпеппер.

Имя прозвучало как удар колокола. Калпеппер не только имел солидную профессиональную репутацию, но вызывал восхищение возмутительно высокой платой, взимаемой со знаменитостей, и количеством добровольной работы, которую он бесплатно выполнял в центральной городской клинике.

— Мисс Коллинз — его идея? — вскользь спросил я.

Арлен кивнула.

— Мне показалось, самый безопасный способ найти хорошую сиделку — это обратиться к нему. Я слышала, доктор Калпеппер рекомендует только лучших.

Итак, похоже, маленькая теория Полины об Арлен-злодейке приказала долго жить. Я надеялся, что в этот момент Полине изменила ее умелая техника, и Джордж по крайней мере неделю будет носить на себе следы ее зубов.

— Рик? — Я повернул голову и увидел, что небесно-голубые глаза смотрят на меня с легким удивлением. — Возвращайся — где бы ты ни был.

— Извини. — Я глотнул бурбона. — Даже если скажу, о чем думал, едва ли ты поймешь сложность мыслительных процессов, которые привели меня к данному конкретному выводу. Я сам едва их понимаю.

— У меня родилась захватывающая идея, — сказала она слегка отчужденным голосом. — Почему бы нам не завести нечто, известное под названием «беседа»? Знаешь, как это делается? Сначала ты говоришь что-то, понятное мне, и я, таким образом, получаю возможность ответить тебе.

— Не выйдет, — ответил я, — но если хочешь, давай попробуем.

— Я целый день слонялась по дому, не имея другого занятия, кроме как поразмышлять, — сказала она. — Мне не давало покоя одно: откуда Тео Олтмен знает, что случилось с Флер?

— Ему сказала ты, — буркнул я.

Рука Арлен дрогнула так внезапно, что коктейль выплеснулся на подушки.

— Что?!

— Или так думает Тео, — ответил я, не повышая голоса. — Разве не так он полагал, когда появился вчера вечером?

— Как ты узнал? — Ее голос охрип. — Тео клялся, что вчера именно я позвонила ему и подробно рассказала всю историю. Он бы не пришел, если бы не мои слова о том, что Флер о нем спрашивала. Затем, после того как он попытался войти в комнату Флер и мисс Коллинз остановила его, он впал в гнусное состояние, а я наотрез продолжала отрицать, что звонила ему. Вот почему меня так обрадовал твой приход, Рик. Еще пять минут, и — я честно думаю — Тео перешел бы к насилию. Он вел себя ужасно, словно переживал один из самых унизительных моментов своей жизни и…

— Возможно, так и было, — подтвердил я.

— Это моя ошибка, — закончила Арлен. — Знаешь что? Ты самый возмутительный тип, которого я имела несчастье встретить в своей жизни!

— Почему? — небрежно поинтересовался я.

— Сначала напугал меня утверждением, что это я звонила Олтмену; затем даже не потрудился ответить на мой вопрос, сидишь с высокомерной ухмылкой на лице, словно уже знаешь все ответы; и, наконец, когда я пытаюсь сообщить тебе нечто важное, не даешь даже закончить!

— Такой сексуальной девушке?! — Я опустил руку на ее крепкое, трепетное бедро.

Прикосновение вызвало слабый отклик в области паха, показавший, как к этому моменту я был уже наэлектризован.

— Я даже не возражаю на твои оскорбления.

— Можешь хоть на миг стать серьезным? — сказала она убийственным тоном. — Признавайся, откуда узнал, что, по мнению Тео Олтмена, это я сказала ему о Флер?

— Обоснованная догадка, — без зазрения совести солгал я. — Кто бы ни предупредил его, он хотел сохранить свою личность в тайне. Но кому безоговорочно поверит Тео? Притвориться Флер нельзя, потому что она слишком больна и слаба для телефонных переговоров. В благородство Джорджа Блума Олтмен не поверит, значит, на подозрении остается только преданный секретарь.

Арлен нахмурилась.

— Но зачем кому-то его так обманывать?

— Хороший вопрос, и у меня нет на него ответа, — сказал я, невольно в который раз восхищаясь макиавеллиевским умом простушки Полины.

— Так или иначе, — слегка просветлело лицо блондинки, — я рада, что все закончилось.

— Рано радуешься, — отрезал я. — Олтмен вернется.

— Почему? — воскликнула она. — С какой целью?

— Взгляни на проблему с его точки зрения. Олтмен не подвергал сомнению подлинность звонка и, вероятно, часами упивался мыслью, что, угодив в беду, бывшая жена все-таки вспомнила о нем. Наконец кто-то любит Бичевателя ради него самого. Но, примчавшись сюда, он видит, что стал жертвой обмана. Флер его не вызывала, его даже не подпустили к ней, а ты все отрицаешь. И в разгар событий появляюсь я. Теперь ему не важно, звонила ты или нет. Дело в том, что кто-то же звонил, и вдобавок мой приезд: заговор вдруг обрел более определенные контуры. Олтмен не из тех, кто может просто все бросить и уйти. Он вернется, и тому будет немало причин: выяснить, все еще здесь ли я, а возможно, ради новой попытки увидеться с Флер. Сейчас он даже способен усомниться в ее болезни… Может, она тоже всего лишь часть заговора против него.

— Спасибо, мистер Холман, — решительно поблагодарила Арлен. — Вам потребовалось всего десять минут, чтобы испортить целый вечер. Я рисовала в воображении нечто уютное и теплое — немного выпивки, немного веселья и только мы вдвоем. — Она хрипло рассмеялась. — Похоже, я лишилась моего по-детски доверчивого ума!

— Все еще впереди, не унывай, — успокоил я. — Если Олтмен сегодня и появится, когда-нибудь он все же уйдет.

— К тому времени мои нервные окончания будут валяться по всему ковру, разорванные на мелкие кусочки, — горько вздохнула Арлен. — Благодарю покорно!

— Сегодня я беседовал с Харви Линдерманом, — сообщил я, и мой голос при этом звучал очень непринужденно. — Он сказал, что одно время ты встречалась с его сыном?

— Да, с Майклом. — Арлен отвечала столь же непринужденно, но не сумела сдержать блеска в глазах.

— По словам старика, он просто зверь.

— Это правда, — тихо сказала Арлен. — Неразборчивый в средствах, безжалостный — он именно такой. Но в Майкле есть великолепное обаяние темной ауры, перед которым за шестьдесят секунд может растаять любая девушка, если только он пожелает! — Ее большой рот искривила горькая усмешка. — Я навсегда запомню Майкла Линдермана как опыт самый необыкновенный!

— Что помешало продолжению этого уникального эксперимента? — спросил я.