Бичеватель - Картер Браун

— Похоже, я ему наскучила. — Горечь перешла из улыбки в голос. — Пока я воображала, что у нас роман века, он спокойно канул в неизвестность. Ни телефонных звонков, ни даже открытки. Думаю, Майкл просто не верит в прощания. После пары месяцев без единого слова от него даже такая ясноглазая мечтательница, как я, сообразила, что все кончено. Но, — пожала она плечами, — пока это продолжалось, было хорошо.

— А если он вернется? — поинтересовался я. — Что ты почувствуешь тогда?

— Я?.. Трудно сказать. Возможно, магия темной ауры будет действовать снова и снова, но, по крайней мере, на этот раз я хоть знаю, что ненадолго. Глубоко в душе я очень подозреваю, что Майкл пользуется женщинами, как большинство мужчин — бритвенными лезвиями. Когда в четвертый раз лезвие слегка затупится, его выбрасывают и берут новое. — Глаза Арлен сузились, она подозрительно взглянула на меня. — Как это тебе удалось заставить меня разговориться? Может, теперь перейдем к опыту твоей сексуальной жизни? Чтобы все по справедливости!

— Моя сексуальная жизнь сейчас на нуле. — Я печально вздохнул, и мое медленно разворачивающееся хозяйство сочувственно дернулось. — Увы и ах. Я забыт.

Тихий, настойчивый сигнал зуммера прервал Арлен посреди еле сдерживаемого приступа смеха.

— Телефон у ворот! — воскликнула она в отчаянии. — А вдруг это Тео Олтмен?

— Впусти его, — сказал я.

— А если он взбесится?

— Не волнуйся, я натравлю на него мисс Коллинз, — холодно ответил я.

— Так я и поверила! — огрызнулась она.

Через несколько секунд Арлен вернулась в гостиную, подхватила свой бокал и направилась к бару.

— Ворота я открыла, — бросила она через плечо, — и, пока он здесь, больше пальцем не пошевельну. Замру у бара и буду только пить.

— Черт возьми, а мне что делать? — поднимаясь, жалобно спросил я. — Только настроился, и вот, пожалуйста, ты решила напиться.

Арлен бросила на меня презрительный взгляд, от которого по спине пробежали мурашки.

— Не столько напиться, — сказала она хрипло, — просто согреть душу.

Я усмехнулся.

— Так-то лучше.

В гостиную решительным шагом вошел Бичеватель; его полуприкрытые веками серые глаза оценивали ситуацию. Сегодня вечером он надел красно-коричневый костюм, желтую рубашку с соответствующим карманным платком, тщательно измятым для придания ему большей небрежности, и широкий галстук в красно-белую диагональную полоску.

— Все еще орудуете метелкой, Холман? — Он поймал меня на мушку своего массивного крючковатого носа, затем навел по ней глаза. — Удивительно, сколько грязи можно найти в одном месте!

— Что с вами? — спокойно спросил я. — Сломались астрономические часы или?..

— А! Вот и она! — Олтмен перенес внимание на дальний конец гостиной. — Вы знаете, какой я люблю мартини, не так ли?

— Если хотите, — не оборачиваясь, глухо ответила Арлен, — готовьте его сами!

— Пропало чувство гостеприимства? — Он тонко улыбнулся. — Понятно. Треволнения с больным в доме, и Холман все время шныряет под ногами. Как сегодня Флер?

— Примерно так же, как и вчера, — ответил я.

— А вы быстро тут освоились, не так ли? — Тео перевел взгляд на меня, и его полуприкрытые глаза блеснули. — Назначены официальным представителем дома Фалез? Имеете что-нибудь добавить к этому загадочному бюллетеню, Холман? Или я с остальными крестьянами должен ждать, пока завтра утром в десять на воротах повесят королевский указ?

— Сегодня доктор сказал, что она слишком больна и слаба для приема посетителей, — без обиняков объяснил я. — Он говорил то же самое и вчера. Полагаю, вы можете свободно перевести это в формулировку: «Состояние за последние двадцать четыре часа не изменилось».

— Реальность соображений доктора вызывает у меня немалые сомнения, — тихо произнес режиссер. — Может, все это плод воображения Арлен? Или оружие, чтобы помешать мне увидеться со своей бывшей женой?

— Зато мисс Коллинз не создана ничьим воображением. — Я усмехнулся. — Хотите снова попытаться проникнуть, минуя ее, в спальню Флер, ради Бога!

Режиссер упрямо сжал губы.

— Мне нужно выпить. Приехал в это Богом забытое место, исключительно руководствуясь чувством милосердия, и вот получаю отказ в элементарном гостеприимстве. Это невыносимо!

Арлен оторвалась от бара и подошла к нам, с новыми бокалами в обеих руках.

— Бар там, — бросила она, проходя мимо Олтмена. — Пожалуйста, не стесняйтесь, делайте себе любой коктейль, который предпочитаете. — Блондинка подошла к кушетке и села. — Вчера вечером вы напугали меня, мистер Олтмен, — бесстрастно сказала она. — Вы обвинили меня во лжи, а я говорила истинную правду. И сделала бы почти все, что ни попросите, из страха перед насилием. Но это вчера, а сегодня я вас больше не боюсь. Так что идите и смешивайте свой мартини!

— Глупое недоразумение. — Режиссер бросил на меня быстрый взгляд. — Слышали о нем, Холман?

— Слышал.

— Пожалуй, смешаю стаканчик. Признаюсь, вчера я встревожился, поскольку Арлен отрицала, что звонила мне днем, — монотонно продолжал он, занимаясь приготовлением мартини. — Многовато для одного раза. Совершенно неожиданная реакция Арлен на мой приезд, почти высокомерный отказ сиделки пропустить меня к Флер… И ваше внезапное появление показалось мне слишком своевременным, Холман. Поэтому, — он осторожно направился назад, балансируя с бокалом в одной руке, — если я действовал подозрительным образом, это, по крайней мере, объяснимо. Согласны?

— Полностью, — сказал я сердечно, чем привел его в легкое замешательство. — Мне бы тоже не очень понравилось, если бы меня выставили перед людьми полным дураком.

Олтмен судорожно вздохнул, и я услышал слабое шипение.

— Кто бы ни звонил, не думаю, что он выставил меня полным дураком, — тщательно выговаривая слова, произнес он. — В конце концов, сообщение оказалось правдой. Только имя звонившего — фальшиво.

— Не совсем так, — ответил я. — Думаю, вы согласитесь, что после того, как вы ни разу не посетили вашу бывшую жену за все время пребывания ее в лечебнице, сама мысль, что Флер призывает вас к себе, несколько смешна!

— Вы обладаете очень специфическим чувством юмора, Холман, если думаете, что в этом есть что-то смешное, — отрезал режиссер. — И кстати, вы передали мои слова Джорджу Блуму?

— Какие? — Я недоуменно взглянул на него.

— Что мысль о новом возвращении Флер — полный абсурд!

— О, эти? — слабо хихикнул я. — Разумеется, передал.

— И что он сказал?

— Что все готово, что его ничто не может остановить и что, очевидно, из астрономических часов у вас в голове недавно выскочили несколько пружин…

— Блум — выживший из ума идиот! Но рад слышать, что вы быстро передали ему мое сообщение, потому что теперь я точно знаю, кто ваш клиент.

— А разве я вчера не сказал? — неопределенно взглянул я на него. — Могли бы и спросить.

Лицо режиссера покрылось легкой паутиной мелких пятен. Олтмен поджал губы и уткнулся в стакан, словно кроме наслаждения вкусом мартини, его больше ничто не интересовало. Бичевание оказалось игрой, в которую может играть каждый, и я решил, что пришло время попрактиковаться и мне.

— Сочувствую вам, — сказал я вежливо. — В том смысле, что вот вы, владелец прав на фильм об истории жизни Флер, и все такое. Временами, должно быть, тяжко сидеть и думать: а вдруг умрешь раньше.

— Закройте свой грязный рот, не то я… — Усилие, с каким ему удалось восстановить контроль над собой, было очевидно. — Вот чего вы хотите? — прошептал он. — Вот почему Блум вас нанял? Запугиванием вырвать у меня права на биографию! — Пятна на его коже расплывались все более и быстро приобретали темно-красный цвет. — Не выйдет! Так и передайте ему. — Голос Олтмена становился громче и все более скрипучим. — Этот детский заговор, чтобы обманом отобрать у меня мое по праву, обречен на провал. Обречен, понятно? — Полуприкрытые глаза загорелись фанатичным огнем. — Когда придет время этого фильма, его буду снимать я, Тео Олтмен, понятно? Это будет произведение чистого искусства, классика, мерило успеха всех будущих поколений кинематографистов! А не какая-то дрянная коммерческая поделка — единственное, на что способен Джордж Блум. — Фанатичный блеск в его глазах внезапно сменился хитрым прищуром. — Все ясно. Война нервов, да? Идиотский заговор, начавшийся со звонка Арлен о несчастье с Флер, затем его полное отрицание вчера вечером, ненастоящая сиделка, не допускающая меня к Флер, внезапное появление профессионального чистильщика — человека, который делает все в угоду хозяевам киностудий… Сначала будете меня мучить, пока я не дойду до полного отчаяния. Затем триумфально представите совершенно здоровую Флер и распустите слух об этом по всему миру кино. Наконец-то Бичеватель получил по заслугам! Таков ваш замысел? Если не свести его с ума, то, по крайней мере, хоть сделать посмешищем на студиях.