Вечномечтовые - Мария Фомальгаут

Вспоминаю.

Не вспоминается.

Как будто нечего вспоминать…

– Вы мне скажите, вам это… зачем?

Он смотрит на меня, холодно, пристально, не мигая. Что-то уж совсем не мигая, ну не может человек так долго не мигать. Интересно, сколько он с меня потребует за услугу, все мои сбережения или и того больше. А может. Запросто.

Он сидит напротив меня, за столиком. Не мигая. Неприметный человек, вот спросите меня, как он выглядит, вот не отвечу. Выглядит, как манекен на витрине.

Смотрит.

Не мигая.

Он что-то знает, он сразу сказал мне, что что-то знает. Про прошлое. Которого нет. Про историю. Которой тоже нет. Я выпросил у него встречу, долго думал, идти или не идти, ждал какого-то обмана, каких множество…

– Вы мне скажите, вам это… зачем нужно? – спрашивает он.

– Ч-что зачем?

– Прошлое?

Открываю рот, тут же понимаю, что сказать мне нечего. Припоминаю что-то из уроков истории, первое сентября, красный день календаря, первый урок, зачем нужно знать историю… и как назло ни одного аргумента не вспоминается. Ну правильно, если уж начали забывать уроки истории, то все, от и до…

– Ну-у…

– Вы что, едите ваше прошлое за завтраком? – спрашивает он.

Фыркаю.

– Или намазываете на хлеб?

Шутит. При этом даже не улыбается.

– Нет, правда… сколько людей я спрашивал, столько мне не ответили, вот как вы сейчас… Для чего-то же вы используете прошлое… качаете из него энергию?

Смотрит. Не моргает. Таращатся блестящие глаза.

– Ну что вы, мы до такого еще не дошли… – пытаюсь отшутиться, чувствую, шутка не получается.

– Ну надо думать, где вам… из воздуха энергию и то до сих пор качать не можете…

Смотрю в глаза. Немигающие, холодные, блестящие. Не бывает у человека таких глаз.

– Зачем вам… прошлое?

Он может мне уже ничего не объяснять. Понимаю все.

Выхватываю перочинный ножичек, с ума я сошел, что ли, вонзаю в грудь безликому человеку, понимаю, что тычу ножом в воздух, человек передо мной растворяется в пустоте.

Похоже, и правду сошел с ума…

…поставки прошлого в этом году увеличились на 70% за счет обнаружения территории с безграничными залежами прошлого. Причина удачной находки – полнейшее неумение местных жителей использовать энергию прошлого. В настоящее время наши исследователи пристально рассматривают данный феномен…

– Там они залегли, – шепчет Игнатич.

Киваю. Сам вижу, что там, за руинами того, что когда-то было Москвой-Сити. Ага, боятся нас, сволочи. И вроде радостно, что бояться нас начали, и в то же время плохо, вот как их теперь оттуда выцапаешь…

Высматриваю в руинах кого-то, эфирного, призрачного, направляю лазер. Ага, пыхнул, исчез, голубчик…

Вспоминаю, сколько их еще таких. На душе становится как-то мерзехонько.

– Наша возьмет, – шепчет Игнатич, давится хриплым кашлем, – ох-кхо-кхо, разобрало-то как… давненько так не было… вот с тех пор как моя… моя…

Умолкает, думает что-то, прямо-таки вижу, как ворочаются под черепом тяжелые мысли.

– Слушай, а чего я вспомнить не могу, как жену мою звали? А?

Пожимаю плечами, мне-то откуда знать…

– Не, правда? Почему я не помню, а? А? Парень, это что получается, это им мало прошлого давнего, они теперь и личное прошлое лапают? А? Во, блин, не было печали… Ну чего вытаращился, бей их давай, так вообще родства своего помнить не будем!

Бью что-то неприметное в руинах, жгу лазером, наша возьмет, черт их дери, наша возьмет…

Ветер возвращается

– Ты посмотри, дом! Дом вырос!

Жала бежит к дому. И правда, на холме вырос дом, большой, красивый, двухэтажный, с башенками. Пожимаю плечами, а ты что хотела, голуба, домный дождь был, вон как зарядил с утра, вот и вырос дом. Хотя, конечно, такой дом – это удача редкая, в долине всё сплошь маленькие беседки выросли и крохотные домики, а тут нате вам. Дом.

Жала бежит в дом, поднимается на крыльцо – тук-тук-тук, – в просторную прихожую, спотыкается о стойку для зонтиков.

– Миленький, ты посмотри, да тут стол накрыт… у-у-у, пианино!

Жала ударяет по клавишам, наигрывает какой-то мотив, я и не думал, что она умеет играть. Бежит на второй этаж, догадываюсь – падает на широкую кровать, там должна быть широкая кровать, и ночной столик со всякими мелочами…

– Слушай, какое счастье, что мы его нашли!

Киваю. Счастье. Жала разливает чай, режет пирог, из пирога поднимается крепкий ягодный дух.

– Ой, миленький, сколько мечтала… а то что мы всё с тобой по мегаполисам…

Киваю. Ну да. Мегаполис, он быстрее растет, разрастается. А вот дом вырастить, это да, это труд.

Миленький… Жала до сих пор не знает моего имени. Она не знает, что у меня нет имени.

Сгущается вечер, темные тени ложатся на холмы, темные тени скользят за окном. Встревожено оборачиваюсь, неужели началось, вроде бы еще рано. Нет, не началось, это что-то другое…

Что-то…

Что это там…

Жала уже сама бежит к окну, открывает, распахивает, что за Жала, ничего не боится. И то правда, чего ей бояться… это мне нужно бояться, не ей.

С подоконника в комнату спрыгивает пушистый чёрный кот, сонно потягивается, шуршит бархатными лапками по ковру.

– Ой, смотри, у нас тут ещё и кот будет! Ой, ми-ми-ми, няшечка…

Вымученно улыбаюсь.

– Ты чего?

– Ничего.

– Чего ты на этого кота так смотришь нехорошо…

– А что мне прикажешь, плясать и прыгать от счастья?

Смеёмся. Заставляю себя смеяться. Смотрю на большие часы над столом, на календарь. Могу и не смотреть, всё равно не знаю, когда это случится…

Жала обнимает меня за плечи, кладет голову мне на плечо, родная, ласковая, любимая, бесценная, сжимаю её руки, целую пальцы, ладони, запястья, поднимаюсь выше, до плеч, до ямочек под ключицами…

Думаю о том, что потеряю её.

Скоро.

Больно сжимается сердце.

Ночью прошёл лесной дождь, холмы украсились рощицами, возле дома появился яблоневый садик. Смотрю на Жалу, спящую у моего плеча, боюсь потревожить, разбудить, хоть одним неосторожным вздохом. Нет, все-таки раскрыла глаза, сонно потянулась, прижмурилась, родная, сладкая, нежная. Что-то живое и тёплое мешает в ногах, а ну да, кот, кот-кот-кот, как-то его Жала вчера назвала, уже не помню…

– Ой, миленький, ты смотри, красота-то какая! Еще бы цветной дождичек, чтобы цветники разбить…

– Сама разобьешь, не боги горшки обжигают.

– И то правда… я еще в школе увлекалась…

– Вот и вспомнишь… молодость.

Конец ознакомительного фрагмента.