Золотая ветвь - Галина Романова

Покои его наложницы находились там же, где жила и первая жена Верховного Паладайна. Когда повелитель откинул кожаный полог, закрывавший вход в пещеру, выяснилось, что наложница не одна. У нее были гости — три молоденькие орчихи, увешанные браслетами и расписанные татуировками, восседали на подушках и жадно хрустели поджаренными сверчками. Две служанки, обе почти лысые старухи, стояли позади на коленях.

Верховный Паладайн поморщился. Старость он не любил — даже свою мать, едва та начала стареть, он выслал в приграничный городок и велел никогда не показываться на глаза. Со стариками-орками он расправлялся еще беспощаднее — они должны были находиться под домашним арестом, а тех, кто осмеливался скрывать свой возраст, ждала кара. Исключение делалось только для шаманов.

Сам Верховный Паладайн был еще молод — ему было лишь восемьдесят девять лет, самый расцвет сил для орка. Старость у них выражалась не только в морщинах — смуглая кожа начинала сереть и покрываться складками, старики худели до состояния скелета, а также у них начинали вылезать волосы. Так что самые дряхлые были похожи на обтянутые серой морщинистой кожей абсолютно лысые скелеты.

Его наложница была тоже молода — ей лишь недавно миновало двадцать шесть лет, что для орков соответствует подростковому возрасту. Она радостно взвизгнула, узнав своего повелителя, и вскочила, стряхнув с колен крошки.

— Господин мой!

Паладайн подхватил ее в объятия. Несмотря на более чем юные годы — брачный возраст для орчих наступает только после тридцати, — тело ее было развито, как у взрослой женщины. Его приятно было подержать в руках, не то что старую жену, которая обрюзгла от постоянных родов и переедания. Вообще-то старую жену следовало отдать наложнице в служанки, но, во-первых, она все-таки не была бесплодна, а во-вторых, он все-таки Верховный Паладайн, и ему нужен законный наследник. Значит, сын, рожденный наложницей, будет объявлен сыном его законной жены.

— Ты не беременна случайно? — поинтересовался он, все еще держа наложницу в объятиях.

Она сразу засмущалась и постаралась освободиться от объятий:

— Я… я… мой господин…

— Духи сказали, что скоро у меня родится наследник, — объявил Паладайн. — Так что постарайся! На тебя вся надежда!

— Я попробую, мой господин. — Она потупилась и зарделась. — Но мой любимый повелитель бывает дома так редко… Я не видела его две луны…

— Хорошо. — Паладайн поставил наложницу на пол и потрепал по пухлой щеке. — Жди меня сегодня ночью.

Выходя, он слышал, как наложница визгливым голосом разгоняет подружек и отдает приказы служанкам.

Уже поздно ночью, когда он отдыхал в объятиях наложницы, пришла весть о прорыве эльфийских легионов в глубь его земель. Заградительные гарнизоны были смяты, и орда светловолосых беспрепятственно движется к Цитадели, почти не встречая сопротивления.

Бросив наложницу посреди ночи, Верховный Паладайн спешно отбыл навстречу врагам. Уже на полпути его настигли две вести — первая была о гибели города Лавоша, а вторая — о загадочном исчезновении капитана Хаука аш-Гарбажа.

— Что ты знаешь о Золотой Ветви?

Пленница недоуменно захлопала ресницами. Девушке понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, о чем у нее спросили. И дело было не только в чудовищном орочьем акценте — хотя эльфы и орки говорили на одном языке, за тысячу лет независимости орки настолько исказили эльфийское благозвучное наречие, что сейчас враждующие народы понимали друг друга с пятого на десятое. «Что ты знаешь о Желтой Ветви?» — так прозвучал для нее вопрос ее похитителя. Наконец, она вспомнила, что желтым орки называют золото — из-за его цвета. Ни одному эльфу не придет в голову называть золото — «желтым».

— О Золотой Ветви? — переспросила она, чтобы быть уверенной. Странность вопроса почему-то успокоила ее сильнее, чем все уверения в ее безопасности и скорейшем освобождении.

— Да. Ты — ведьма. Ты должна знать.

— Но я не… — Она осеклась под его пристальным взглядом. Эти черные, чуть раскосые глаза действовали завораживающе, как взгляд змеи действует на ее жертву. — Я не знаю.

— Ты ведьма! — Орк стукнул кулаком по земле. — Все ведьмы это знают!

— Но я еще слишком молода! Меня не успели посвятить! Я знаю слишком мало — только то, что она существует…

На самом деле она знала еще кое-что, но эту же информацию мог выдать любой знатный эльф.

Когда-то Золотая Ветвь принадлежала эльфийскому народу. Было это в те благословенные времена, о которых ныне даже долгоживущие (но отнюдь не бессмертные) эльфы слагают противоречивые легенды. Со временем блеск ее золота потускнел, слава померкла, и незадолго до восстания орков она была утеряна. По правде говоря, уже тогда она была не более чем легендой. Одни говорили, что орки сами ее уничтожили или даже похитили, дабы подорвать мощь своих поработителей. Другие утверждали, что именно исчезновение Золотой Ветви спровоцировало среди рабов воинственные настроения — дескать, не стало сдерживающего фактора. Как бы там ни было, но эти события оказались связаны. Эльфы много раз пытались отыскать Золотую Ветвь, но следы ее все время терялись. Уже начали поговаривать, что ее вовсе не было, что это не более чем красивая легенда… Пока не объявился Верховный Паладайн Золотой Ветви. Отсюда следовал только один вывод — орки знали правду о том, что это такое и где оно находится. Или, по крайней мере, считали, что знают правду.

Тень этих раздумий отразилась на лице пленницы, и орк снова стукнул кулаком по земле.

— Ты что-то знаешь, — прорычал он. — Но не надейся, что сумеешь скрыть от меня правду. Я найду того, кто вытащит ее из твоей головы!

Их нагнали ближе к вечеру.

За ночь в силок попал крупный рябчик, которого орк испек на костре. Доев остатки ягод и кореньев вместе с мясом, пленница повеселела, и ее можно было не тащить за собой, как мешок с костями. Правда, с такой обузой орку все равно приходилось шагать ровно в два раза медленнее, чем обычно, а все время тащить эту ведьму на закорках — хм, слишком много чести. Кто она такая? Ущербная дочь проклятого племени, да еще и ведьма! Люди таких сжигают на кострах — если, конечно, речь идет о ведьме человечьего рода. Орк имел весьма одностороннее представление об обычаях людей, хотя сам несколько раз воевал на их стороне и даже несколько месяцев прожил в человеческом городе. Он видел, как сожгли однажды ведьму, но не знал, что это была высшая и чрезвычайно редкая мера наказания за преступления, которые совершила отступница. И, конечно, не знал, что осужденной перед смертью дали выпить одурманивающего настоя.