Обаяние «новых русских» - Светлана Алешина

Наконец, проплутав среди путей и пересмотрев кучу составов – а они собрались здесь, похоже, со всех направлений огромной страны России, – она отыскала нужный ей поезд. Вот он – Тарасов – Адлер. Судя по всему, именно на нем и уехали из Тарасова Владимир и Мария Филимонова.

Лариса собралась с духом и постучала наугад в один из вагонов поезда. Одновременно она придала своему лицу совершенно несвойственное ему выражение нервозности, неуверенности и даже плаксивости.

Когда тяжелая дверь тамбура открылась и ее взору предстала женщина лет сорока в железнодорожной форме, Лариса набрала побольше воздуха в легкие и начала:

– Ой, извините меня, пожалуйста… У меня дело одно к вам, несимпатичное.

– Какое? – равнодушно спросила проводница, почему-то сразу же потеряв к ней интерес и устремив взгляд куда-то вдаль, поверх Ларисы.

Тут за спиной проводницы появилась еще одна женщина с родимым пятном на лице и веником в руках. На вид ей было чуть больше лет, чем первой, а взгляд казался более добрым.

– Ой, девоньки, я так нервничаю! – неожиданно выдавив из себя слезу, пролепетала Лариса.

Она вынула из сумочки платок и промокнула им уголки глаз.

– Что случилось-то? – отреагировала женщина с веником.

– Не знаю, Тань, чего-то никак не пойму, – ответила той женщина в форме.

– Вы разрешите мне подняться? – с мольбой в глазах попросила Лариса у обеих женщин, переводя взгляд с одной на другую.

– Ладно, Валь, пускай поднимется, может, случилось чего… – сказала та, которую назвали Таней.

Валя пожала плечами и лязгнула затвором, обнажив таким образом ступеньки, ведущие в вагон. Лариса быстренько поднялась по ним и очутилась в тамбуре.

– Так что у вас? – нетерпеливо спросила Валя.

– Муж у меня пропал, девоньки, муж…

– Дело серьезное, – констатировала Татьяна и поставила веник в угол тамбура. – Только мы-то здесь при чем?

– Так ведь на вашем поезде он сюда приехал. И канул куда-то…

Лариса поминутно судорожно вздыхала, изо всех сил стараясь произвести на этих простых русских женщин впечатление несчастной жены, потерявшей мужа.

– А я ведь любила его, не изменяла, детей в школу водила, обстирывала! – Лариса сама удивлялась, насколько хорошо она вошла в роль, насколько правильные слова льются из ее уст. – С любовницей сбежал, кобель поганый! И где вышел, не знаю… Мне добрые люди сказали, что в Сочи, но не было его там… Где-то, видать, сошел, не доезжая.

– Как он выглядел-то? – после некоторой паузы, в течение которой обе железнодорожницы обдумывали рассказ Ларисы, спросила Татьяна. – Ой, я вам фотографию покажу! – И она достала из сумочки цветную фотографию, сделанную в мае, где они с Владимиром были сняты в его розарии. Лариса была в простеньком летнем платьице, Владимир же был одет в спортивный костюм.

– Хорошая фотка, – с некоторым оттенком зависти произнесла Валя.

Несмотря на простую одежду, в которой они снимались, Лариса и Владимир выглядели привлекательной и гармоничной парой.

– Нет, мы его не видели, – решительно сказала Валя, внимательно посмотрев на фотографию. – В моем вагоне не было такого.

– А она-то, она как выглядела? – спросила ради любопытства Татьяна. – Любовница то есть…

– Да ну как, – как бы растерялась Лариса. – Русые волосы, каре, не очень высокая, худая такая…

Татьяна отрицательно покачала головой. Лариса почувствовала, что ей ничего здесь не обломится. Пора было уходить. Но в это время открылась дверь, связывавшая вагоны между собой, и в тамбур вошла женщина интеллигентного вида лет пятидесяти.

– Вы чем это здесь занимаетесь? – с улыбкой спросила она, приветливо глядя на незнакомую ей Ларису.

– Да вот, муж пропал, Маргарита Петровна, – кивнула Валя на Ларису. – Фотография вот…

Та взяла фотографию, взглянула на нее буквально мельком и тут же пронзительно посмотрела на Ларису:

– Муж пропал… Ваш муж?

– Да, – поджав губу, кротко ответила Лариса.

Маргарита Петровна, подумав секунд несколько, вернула фотографию Ларисе и наконец сказала:

– В моем вагоне вчера он ехал! С какой-то женщиной…

– Правда? – В глазах Ларисы зажегся охотничий азарт.

Маргарита Петровна еще раз оценивающе посмотрела на Ларису, словно сомневаясь, говорить или нет.

– Да говори уж ты, чего там! – подбодрила ее Татьяна. – Видишь, у человека горе какое, на ногах едва стоит…

– Да, это был он, – подтвердила Маргарита Петровна. – Я еще сразу подумала, что, наверное, с ним не жена. Семейные люди так себя не ведут. Он и поддержит ее за локоток, и чайку принесет. Словом, я позавидовала – мол, повезло бабе… Ой, извините… – Она осеклась, поняв, что в присутствии жены говорить такие вещи как-то неэтично.

– Так где он вышел-то, мерзавец? – нетерпеливо спросила Лариса.

– Где вышел? – Маргарита Петровна снова засомневалась.

– Да в Лазаревском! – ответила за нее Татьяна. – Я сама вспомнила. Он еще тащил желтый чемодан, очень красивый такой, дорогой.

– Нас, между прочим, уже тут на уши ставили, – с неким упреком проронила Маргарита Петровна. – Какие-то охранники в униформе нас все пытали, говорили, что якобы чужую жену кто-то увел. Мы ничего говорить не стали… Испугались даже. Я еще сразу подумала: странно, выглядит она довольно… как бы это сказать… колхозно, а тут – охранники в униформе разыскивают… Вот и решила молчать от греха подальше. Связываться еще… – Маргарита Петровна поежилась. – Да, в Лазаревском ищи их. – Она как бы поставила точку в своем рассказе и вздохнула. – Дети-то есть? – сочувственно спросила она чуть погодя.

Лариса кивнула, а все три проводницы сочувственно на нее посмотрели.

– Пора уборку-то заканчивать, – напомнила Маргарита Петровна, глядя на часы. – Скоро подавать нас будут на перрон.

– А можно я с вами? Я вам заплачу, мне до Лазаревского только доехать? – попросила Лариса, заискивающе заглядывая проводницам в глаза.

Проводницы переглянулись, и Маргарита Петровна, как старшая и, видимо, наиболее уважаемая, махнула рукой:

– Езжай! В моем купе доедешь, я тебя чаем напою… Ты особо не расстраивайся, он вполне может и вернуться. Вот у меня был по молодости такой случай…

Маргарита Петровна увлекла Ларису за собой в соседний вагон и начала рассказывать ей истории своих молодых лет. Полтора часа от Адлера до Лазаревского промелькнули довольно быстро, и вскоре Лариса уже выходила на перрон станции этого маленького курортного поселка на Черноморском побережье.

Первым делом она отыскала кабины междугородной телефонной связи. Ей пришлось выстоять небольшую очередь. Она уже успела привыкнуть к тому, что для новых русских не существует никаких очередей, и испытала небольшой дискомфорт. Это словно напомнило ей времена перестройки и нескончаемые очереди за талонными продуктами и водкой.

Однако, переборов раздражение, она дождалась своего часа и набрала номер ресторана «Чайка». Городов ответил почти сразу же.

– Как дела? – даже не представляясь, спросила она его.

– Все нормально, ничего страшного за отчетный период не произошло, прекрасная маркиза, – шутливо ответил заместитель. – Приезжали, правда, Березов с Шестаковыми, спрашивали тебя. Я сказал, что не знаю… Кстати, где ты на самом деле? В твоей записке все крайне туманно было сказано.

– В Питере… Проблемы с родственниками. Тетка собирается отойти в мир иной, – вдохновенно соврала Лариса.

– Н-да-а, – протянул Степаныч, что, видимо, должно было означать его смиренность перед тем неминуемым, что ожидает в конечном итоге всех. И одновременно сожаление по поводу того, что сейчас, по несчастливой случайности, выбор пал на тетку ее любимой начальницы.

– Короче, держи штурвал в своих руках, никому не говори, где я. Это так, на всякий случай, понял?

– Не понял, – честно ответил Степаныч. – Почему?

– Все равно никому ничего не говори. Это приказ. Теперь понял? – Лариса начала досадовать на непонятливость и въедливость своего заместителя.

– Понял, – недовольно просопел Степаныч и добавил: – Динка вот отмочила номер опять.

– Что такое? – Лариса спросила чисто из вежливости.

– Замуж собралась, дура! За своего этого крутого… Я ей говорю, дурь это все! Зачем ей этот старикан нужен?

– Да он и не старикан вовсе, – возразила Лариса, которая видела человека, сидящего за рулем той самой черной «Ауди».

– А я тебе говорю – старик. Сорок с гаком лет. Куда к черту? – продолжал горячиться Степаныч.

– Ладно, мне пора, – оборвала его Лариса. – Завтра позвоню, скорее всего в обед.

– Хорошо, – ответил Степаныч. – Не боись, хозяйка, все будет путем…

«Твоими бы устами мед пить», – ехидно подумала Лариса, кладя трубку. Она совершенно не была уверена, что для нее лично в ближайшие дни все будет путем.

Лариса, которую снова начали охватывать злость и обида, стремительно прошла через вестибюль станции, чуть было не сбив с ног какого-то аборигена. Он был черняв, небрит и обладал характерным для кавказцев носом.