Нет причин умирать - Хилари Боннер

– «Они убили остальных. Они убьют и меня. Я в этом уверен». Вот что он сказал, Карен. И полчаса спустя он мертв. Может быть, конечно, тут просто невероятно странное стечение обстоятельств. Совпадение. Но я думаю, здесь кроется нечто большее. И уж по крайней мере это дело заслуживает расследования.

Карен задумалась. Она действительно была ужасно голодна. И все то время, пока Келли говорил, она быстро и со смаком расправлялась с сосисками и картошкой в мундире, которые ей принес Стив. А потому, пока она не поглотила количество пищи, достаточное, чтобы удовлетворить голод, ей совсем не хотелось говорить. И в течение всего монолога Келли Карен пробормотала лишь несколько одобрительных «угу».

– Мальчик был пьян, Келли, – наконец сказала она. При этом в Келли едва не попали куски наполовину разжеванного жареного картофеля. – Я не поленилась просмотреть дело после нашего телефонного разговора. Вскрытие провели сегодня утром, и оно, между прочим, показало: в его организме было столько алкоголя, что он, должно быть, был пьян в стельку. Я уверена, ты тоже заметил, что парень был никакущий. У тебя-то достаточно жизненного опыта.

Келли проигнорировал сарказм, который Карен в любом случае сочла бы ниже себя, хоть бы тот и был вполне уместен.

– Да, я знаю, – сказал он, – тем не менее парень был по-настоящему напуган. Я видел это в его глазах.

– Келли, разве ты не слышал о паранойе на почве алкоголя? Уж кто-кто, а ты должен знать, что это такое.

– Да, знаю. Даже сам страдал ею, о чем ты так любезно мне напоминаешь. Конечно же, я знаю, что такое алкоголическая паранойя, но это была не она. Я уверен.

– Ах да, ты теперь у нас не только будущий лауреат Букеровской премии, но и психиатр.

Карен и сама не знала, что на нее нашло, почему она была так груба с ним. Но она ничего не могла с собой поделать. Возможно, причиной было то, о чем она сказала ему утром по телефону. Келли всегда доставлял неприятности. Она видела, как его передернуло после ее последней колкости, а затем он просто пожал плечами.

Он не попался на удочку, а, напротив, совершенно спокойным тоном ответил:

– Послушай, я действительно не могу этого объяснить, но мне кажется, что парень говорил абсолютно искренно, и еще – разумеется, я и это не могу объяснить, но я почему-то уверен, что он не страдал ни алкоголической паранойей, ни каким-то другим похожим заболеванием.

Карен дожевала остатки еды, прежде чем ответить. Она любила есть размеренно и разделила свой обед на маленькие порции: кусочек сосиски, немного сырной картошки и капелька салата в каждой. Эти порции она ела очень вдумчиво, несмотря на спешку.

– Послушай, Келли. Ты видел место происшествия. У тебя должно быть какое-то представление о том, что произошло. Участвовало одно транспортное средство, грузовик, за рулем которого сидел профессионал. Темная торфяная дорога, в ветреную дождливую ночь. Не очень-то хорошие условия для огромного грузовика. И один пешеход, у которого явно не было головы на плечах. И если это не абсолютно ясный, вполне предсказуемый сценарий, то я не знаю.

– Да, может быть. Но ты не слышала, как и что он говорил.

– Позволь мне сказать тебе одну вещь. Твой молодой солдат, полное имя которого, между прочим, Алан Коннелли, вообще не должен был напиваться в «Дикой собаке», так как ему было только семнадцать. И он пошатывающейся походкой появился на дороге перед громадной фурой. Это слова водителя, но все улики, такие как следы шин и тому подобное, указывают на то, что он говорит правду. Нет абсолютно никаких намеков на то, что дело нечисто, равно как нет и доказательств того, что это вина водителя. Только не при такой погоде. У парня был бардак в голове. А травмы, которые он получил, как свидетельствует патологоанатом, полностью подтверждают слова водителя о том, что он появился ниоткуда и буквально бросился под колеса. Этот гребаный водитель полностью невменяем и все еще находится в больнице в состоянии шока. Примерно так все и выглядело. Одна из маленьких трагедий, что случаются в нашей жизни. Никому, кроме тебя, Келли, даже и в голову не пришло, что за этим может стоять что-то большее. Так чего же ты от меня хочешь?

Келли вновь пожал плечами:

– Я не знаю, Карен. Конечно же, не знаю. Но я точно знаю, что этот Алан Коннелли был безумно напуган, и, когда я смотрел на этого бедолагу, распростертого на дороге, единственное, о чем я мог думать, – это о том, что он предсказал собственную смерть. И он был чертовски прав. Есть кое-какие вопросы, на которые нет ответов, Карен, и ты просто не можешь с этим не согласиться. Для начала, как насчет тех двух мужчин, что пришли в бар в поисках Алана? И кто они были такие? Я спросил их, не из Хэнгриджа ли они, и – только подумай об этом! – они мне ничего не ответили, но я почувствовал, что они военные. Они выглядели как военные. И я просто предположил, что они его приятели. По крайней мере поначалу мне так показалось. Но где же они были, когда Алан погиб? Их не было видно на месте происшествия, и они не объявились и потом, и до сих пор не объявились, не так ли?

Карен закончила последнюю из порций, на которые была разделена ее еда, и внимательно прожевала ее, а затем осушила остатки диетической колы.

– Может, они тоже были пьяны, и они вместе с твоим несчастным другом вышли из бара, и каждый пошел своей дорогой. Все просто.

Он помотал головой:

– Нет, они не были пьяны. Ни в коем случае. Только не эти двое. И они бы уж точно не оставили его одного идти своей дорогой. Они пришли за ним. Они ясно дали понять, что искали его. Плюс Коннелли был пьян до невменяемости. В то, что он смог без чьей-либо помощи преодолеть расстояние в полмили, верится с большим трудом.

– Ну, не знаю, – пробормотала Карен, вставая и набрасывая на плечо свое последнее приобретение, голубую дорожную сумку из джинсовой ткани, причудливо украшенную, со множеством висюлек и изображающую джинсовую задницу. – Удивительно, что только не выкидывают иногда пьяные люди.

– Ладно, хорошо, Карен, просто подумай об этом.

На лице Карен появилась широкая улыбка. В том, как она улыбалась, было что-то дерзкое и теплое одновременно. И это очень располагало к ней, но она и об этом не догадывалась. Келли сидел тихо, ожидая, когда она заговорит вновь.

– Ладно, Келли, – наконец сказала Карен. – Я по крайней мере посмотрю, сможем ли мы найти этих двух. Ты помнишь, как они выглядели?

– Да вроде помню, только они были закутаны с ног до головы. Шерстяные шапочки, воротники подняты и все такое.

– Гм. Хорошо. Если ты перейдешь со мной через дорогу и зайдешь в участок, мы попробуем записать с твоих слов максимально полное описание их внешности. Как по-твоему, ты достаточно помнишь для того, чтобы составить компьютерный фоторобот?

Келли кивнул, слегка неуверенно.

– Хорошо. Я подумаю, что мне надо сделать, чтобы там в Хэнгридже подсуетились. Если те двое мужчин, о которых ты говоришь, проходят там службу и мы сможем предъявить хорошие фотороботы, то, возможно, кто-нибудь из казарм и сможет их опознать. Хотя, Келли, можешь не ждать многого от своего хорошего фоторобота. В армии не очень любят, когда штатские суют нос в их дела без достаточно веской причины.

– О чем я и говорил, – сказал Келли, вставая, хватая свою куртку со спинки стула и направляясь за Карен, которая уже была на полпути к двери. – Они готовы замять любое дело.

Карен не удосужилась ответить. Но она знала, что в этом Келли прав. Хотя чисто теоретически в юрисдикцию гражданской полиции и входили все военные органы, по крайней мере во всех серьезных случаях, но на практике большинство смертей, происходивших в мирное время, расследовала военная прокуратура и вмешательство гражданской полиции не допускалось. Ее в плановом порядке оповещали о случаях неожиданной смерти или самоубийства на территории армейской части, находившейся в подведомственном районе. Но активно она вмешивалась только тогда, когда королевская военная полиция докладывала, что дело явно нечисто. И Карен была одним из тех старших офицеров, которые считали, что смерть на территории армейской базы в мирное время должна быть расследована гражданской полицией точно так же, как и любая другая смерть, случившаяся не в ходе военных действий. На самом деле, она была убеждена, что такого рода расследования должны быть столь же независимыми, сколь тщательными.

Алан Коннелли, конечно, умер на гражданском шоссе. Следовательно, если будет проводиться какое-либо дальнейшее расследование, оно автоматически перейдет в юрисдикцию уголовно-следственного отдела.

Тем не менее у Карен не было никаких иллюзий. Она знала: какие запросы она ни сделай, в Хэнгридже они будут не более желанны, чем визит Саддама Хусейна в бытность его иракским лидером. Ее опыт работы в полиции не оставлял сомнений.

Глава 5

Выйдя на тротуар, Карен остановилась, чтобы набросить на голову капюшон своего белого плаща. Дождь так и не прекратился, и ей не хотелось намочить волосы. Келли нагнал ее и слышал, как стальные подковки ее ботинок царапают асфальт. Она перебежала Саут-стрит, прошла мимо клуба и подходила к офису уголовно-следственного отдела – недавно отремонтированному зданию напротив входа во двор полицейского участка. Она слышала, как Келли засмеялся, прочитав надпись на двери танцевального клуба «Лэндсдаун», что находился по соседству с баром. Клуб предлагал обучение всем видам танцев, от бальных и латиноамериканских до рок-н-ролла.