Боль - Маурицио Джованни

Ричарди слушал, сложив руки и неотрывно глядя поверх ладоней на священника. Он видел детский восторг дона Пьерино и спрашивал себя, как опера, вымысел, может вызвать подобное чувство. Комиссар даже немного позавидовал своему собеседнику, этого состояния души — глубокой сердечной теплоты — он сам не испытает никогда.

— А как он пел на этот раз?

— Дело в том, что он еще не пел. Вчера было первое представление, он выходил во втором отделении.

— Как получилось, что он не участвовал в представлении. Кто в таком случае пел?

— А! Понимаю ваше недоумение. Я с самого начала должен был вам объяснить, в чем дело. Так вот, обычно на сцене представляют одну оперу, три акта или больше. Но вчера давали две — «Сельская честь» Масканьи и «Паяцы» Леонкавалло. Обе написаны примерно в одно и то же время — «Честь» в 1890-м, а «Паяцы», кажется, в 1892-м.

— И Вецци пел только в одной из двух?

— Да, в «Паяцах». Он поет… пел бы Канио, главную партию. Это трудная роль, я читал, что в ней он был еще более величественным, чем обычно.

— Значит, эта опера вторая по счету.

— Да. Их обычно так и ставят: сначала «Честь», а «Паяцы» увлекательнее и красочнее, поэтому артистам легче захватить внимание зрителей. С точки зрения музыки я лично предпочитаю «Честь», в ней необыкновенное интермеццо. Хотя в «Паяцах» несколько прекраснейших арий, и как раз в партии Канио. Вецци никогда не стал бы петь, например, Турриду из «Чести».

Ричарди слушал его с величайшим вниманием. Он глотал информацию, как изголодавшийся человек еду, и размышлял о том, какие ситуации могли возникнуть в театре в вечер преступления.

— Но труппа, кроме исполнителей главных ролей, одна и та же?

— Это возможно, но обычно так не бывает. В данном случае у Вецци была труппа, собранная специально для него, а «Честь» исполняла труппа, которая часто выступает в Сан-Карло. Обычно их спектакли проходят так себе, не позорно, но и без особых похвал. В этот же раз они играли по-настоящему прекрасно, великолепный сюрприз. Жаль, потом события отодвинули его на задний план. Этот вечер запомнят уж точно не из-за спектакля.

— Значит, репетиции проходили раздельно? И две труппы никогда не соприкасались одна с другой?

— Никогда, если не считать нескольких репетиций оркестра, во время которых музыканты изучали и повторяли отдельные связки и несколько сцен. Трудно представить ситуацию, когда две труппы перемешались бы. Во время спектакля между двумя представлениями у них тоже достаточно времени, чтобы оказаться рядом, но недостаточно для общения. Разумеется, многие знакомы между собой, обстановка располагает.

— Да, оркестр! Он общий или нет?

— Оркестр общий. Это оркестр театра со своим главным дирижером. Дирижер, мало сказать хороший профессионал, еще и дворянин. Маэстро Марио Пелози. Кажется, в прошлом он был очень знаменит, можно сказать, второй Тосканини. А потом блестящая карьера вдруг оборвалась. Но он очень достойно руководит оркестром, а Сан-Карло — один из величайших театров в мире.

— А эти две оперы? Расскажите мне что-нибудь об их сюжетах.

— Значит, оперы. У них похожие сюжеты, почти одна и та же тема, хотя трактуется по-разному. «Сельская честь» написана по мотивам новеллы одного писателя, его фамилия Верга, действие происходит на Сицилии в пасхальное утро. Опера одноактная с интермеццо, о котором я вам уже говорил. Турриду поет тенор, он помолвлен с Сантуццей, но продолжает любить свою прежнюю подружку Лолу. А у той есть муж Альфио, по профессии возчик, это партия баритона. То есть две пары, одна старая любовь и две новых. Сантуцца из-за печали и ревности рассказывает Альфио про своего жениха и Лолу, и в конце оперы оскорбленный муж убивает Турриду на поединке. На мой взгляд, в этой опере самые красивые партии женские: Лола, Сантуцца и Лючия, мама Турриду.

А действие «Паяцев» происходит в Калабрии. Продолжается она примерно столько же, сколько «Честь». В этот край приезжает труппа бродячих актеров. Главный у них Канио, это партия для тенора, и эту роль должен был исполнять Вецци. По характеру этот Канио совсем не весельчак, даже наоборот, хотя играет на сцене роль паяца. В жизни он бешено ревнует свою жену Недду, которая в спектаклях играет Коломбину. Недда действительно изменяет ему с Сильвио, богатым юношей из этого края. В конце происходит прекраснейшая драматическая сцена — персонажи переходят от актерской игры к реальной жизни, Канио срывает с себя театральный костюм и убивает Недду и ее любовника. Кроме музыки, в этой опере хороша именно эта смесь правды и сценического вымысла. Пока не пролилась кровь, люди не понимают, играют актеры или все происходит на самом деле.

Как видите, комиссар, в обоих случаях те же самые темы — ревность, любовь и смерть. К сожалению, они часто встречаются и в повседневной жизни, верно?

— Возможно, да, падре. Но, возможно, в повседневной жизни есть еще и другие сложности, например голод. В ваших операх есть хоть слово о голоде? Вы, падре, должно быть, знаете, как много голода в преступлениях. Но вернемся к Вецци. Каким он был в жизни, насколько вам известно? Добрым?

— Не знаю. Как правило, благодаря помощи моего прихожанина Патрисо, который сторожит вход из садов, я присутствую на репетициях, когда могу. Особенно на генеральных, когда артисты играют в костюмах. Но в этот раз на репетицию «Паяцев» не допустили никого. К Вецци проявляют много внимания, даже говорят, что он любимый тенор Муссолини.

— Да, я об этом слышал. Достаточно, падре. Очень вам признателен. Если мне понадобится от вас еще какая-нибудь информация, могу я вас тогда побеспокоить? Я ведь уже говорил вам, что мало знаю об этих вещах.

— Разумеется, можете, комиссар. Но позвольте мне сказать вам одну вещь, возможно, вам стоило бы немного послушать оперу. Вы бы увидели, каким красивым может быть выражение чувства.

К удивлению дона Пьерино, в зеленых глазах Ричарди промелькнула тень огромной боли. Не болезненное воспоминание, а боль как состояние души. Словно сыщик всего на мгновение приоткрыл самую заветную часть своей души.

— Я знаю, что такое чувства, падре. И в моей душе их достаточно много. Спасибо. Вы можете идти.

В дверях дон Пьерино столкнулся с Майоне.

— Добрый день, падре. Вы уже закончили читать свою лекцию об опере?

— И вам добрый день, бригадир. Да, я дал комиссару несколько справок, но не думаю, что он когда-нибудь станет завсегдатаем Сан-Карло. Если вам понадоблюсь, я в своей приходской церкви.

Майоне поприветствовал комиссара почти по-военному, затем сел и заговорил:

— Итак, комиссар. Вот свидетельские показания, добытые вчера вечером. Это список тех, кто был на сцене в «Сельской чести», и музыкантов оркестра. Доктор Модо ждет нас у себя в больнице сегодня в начале дня, но не раньше двенадцати. Он сказал, что Вецци умер самое раннее за час до того, как тело было обнаружено. Значит, смерть наступила во время первого отделения, когда шла «Сельская честь». Следовательно, певцы из «Чести» и оркестранты исключаются из числа подозреваемых, верно? Какие передвижения они совершали во время оперы? А вот список тех, кто участвовал в «Паяцах». По-моему, их мы должны хорошо проверить.

— Мы все должны хорошо проверить. А служащие?

— Мы повидались со всеми. Тех, которые имели доступ в гримерные, мало. В эту часть театра вообще допускают мало народу, но, как сказал мне швейцар, когда приезжает Вецци, она становится похожа на дорогую гостиницу. Кажется, Вецци требовал, чтобы каждый раз, когда кто-то появлялся на пороге комнаты швейцара, тот спрашивал у него, впустить того или иного человека или нет. Поэтому мы можем исключить тех служащих, которые занимаются зрителями, официантов и тому подобных.

Ричарди хорошо знал, что Майоне подробно проверил эти данные перед тем, как прийти к нему. Этим данным он мог доверять.

— С кем мы встретимся сегодня утром в Сан-Карло?

— С управляющим обязательно. Он вчера был как сумасшедший, метался во все стороны, выражал недовольство, очень нам досаждал. Сердился, говорил, что добивается, чтобы у вас забрали это дело. Еще будут оркестранты, они мне сказали, что по контракту должны репетировать каждый день. Мы закрыли для доступа только область гримерных, участок садов Королевского дворца под окном и боковой вход. Значит, они могут работать между сценой и залом. Кроме того, мы вызвали близких Вецци — его импресарио, некоего Марелли из Северной Италии, и жену Вецци, бывшую певицу из города Пезаро, Ливию Лукани. Мы хотели узнать, когда они смогут забрать труп для похорон. Сейчас они уже едут в Неаполь, выехали ночью и сегодня вечером прибудут на вокзал.

14

В коридоре стоял продрогший, как обычно, Понте — курьер Гарцо. Увидев Ричарди и Майоне, он подошел к ним и сказал:

— Доктор, заместитель начальника хотел бы, чтобы вы… если можете… зашли к нему на минуту.