Литературная Газета 6435 ( № 42 2013) - Литературка Литературная Газета

По всему, чего не обойти, –

Расскажи, душа, об этом мире

Тем, кто призадумался в пути.

Расскажи о родине и боли,

О последних смыслах мировых,

Передай привет с далёкой воли

В переулках гулких и кривых.

Не суди, – ведь и тебя жалели,

И несли порою на руках.

Где рубцы на совести и теле,

Там и правда в жизни и в строках.

Улыбнись, душа, небесным светом

Затопляет мостики твои.

Расскажи, как просто быть поэтом!

Оттолкнись, доверься – и плыви!

* * *

Как стонут морские сирены!

Над клочьями розовой пены,

Над жизнью смешной и мгновенной,

Бесшумной, как тень мотылька...

А где-то в соседней вселенной

Лежит, улыбается пленный.

Простой жизнерадостный пленный

Без глаз, головы, языка.

Вечерний час

Закат скользит над соснами, над кромкой.

И сизый сумрак следует за ним.

Над родиной печальной и негромкой

Вечерний час – недвижим и храним.

Лишь плеск реки да жалобы кукушки

Ещё тревожат сумерки мои.

Но дальних сосен алые верхушки

Уж не томят предчувствием любви.

Какой-то новой тишиною полный,

Я каждый день Тебя благодарю.

И всё сильней, таинственнее волны

К незримому несутся алтарю.

И в этот час, как будто в час последний,

Седое море настигает нас,

Чтобы судьбу мою с судьбой соседней

Соединить – хотя б на этот час.

Теги: Алексей Шорохов , современная поэзия

Русские мы друг другу

Михаил КРУПИН

* * *

Жизнь и смерть летят по свету -

Никого на свете нету,

Только яблони в цвету[?]

Остальное населенье

Не имеет отношенья

Ни к Яриле, ни к Христу.

Всех людей с земли убрать бы,

Отменить суды и свадьбы,

Сесть и выпить в честь Земли!

Человеку выдать тело,

Чтоб душа чудила, пела…

Только нету человека,

Всюду змеи, муравьи…

Жизнь и смерть летят по свету –

Никого под ними нету,

Или просто на лету

Не рассмотришь человечка?

Только белочка, овечка,

Только яблони в цвету…

* * *

В колодец звёздочка летит,

Очнулся – сел на лавке Тит…

Как будто голос из-за моря

Знакомый, мать его етит.

Как будто говорит Москва,

Как будто вся родня жива,

Как будто русскую державу

Опять признала татарва!..

А голос рвётся и поёт,

На речке снег, по веткам лёд,

Броня крепка и танки быстры,

– Восстань, урод! Служи, урод!..

Служи за сахар, за тепло,

Чтоб сердце не перемело,

Не выстудило воровато...

Но если брат пойдёт на брата,

Стрелять купчишек мы не будем.

(А то и стрельнем, коль чего)…

В колодец канула звезда,

Остыли в поле поезда…

И только голос поднебесный,

Победный, ватный, честный,

местный… –

Лишь на мгновение умолк:

Вползает под калитку волк.

* * *

Вот и вошла забота

сквозь кружево теней.

И жизнь есть совесть. Что ты

ни напиши о ней…

А думалось – всё просто:

мол, "рысью как-нибудь",

приятельские звёзды

покалывают путь.

И безмятежен Будда…

Но светел – Серафим.

А твой сынок как будто

тобою не любим.

Земля твоя продрогла

и тяжела, как яд.

И волны бьются блекло.

И звёзды не горят.

ЗА СТАРИКОВ

Шли они и Нижний освещали,

Нет их – снова это город-ад,

Что бы здесь народу ни вещали,

Всё пойдёт кругами, наугад.

Потому что нет такого звука,

Нет такого поля впереди,

Что без них запело бы в груди,

Чтобы гарью не взошла разлука,

Потому что нет такого звука

Даже в церкви, чтобы остерёг,

Чтобы хоть один из нас – соседей,

Внуков их, учеников, медведей… –

Хоть один не выждал верный срок

И не разорвал врага их с хрустом,

Род его не выжег в городах…

И не откопал в слепых скирдах

Девичий ларец

со счастьем русским.

БИТВА В БРЕДУ

Когда я болел недавно,

Мне заложило уши:

Кони бились в затоне,

Фыркая в дым кадил.

Жена сказала: не слушай,

А мать молчала бесславно,

И что им – иконы и кони,

И камыши на груди?

Что им иконы да кони?

Они говорят: «Это ветер.

Сиди, коротай с нами вечер,

Меды в этот год не пьют.

Уж месяц сразился с мглою,

Уж кони ржут за Сулою,

А если не ржут там кони,

Камни там вопиют».

Встал я, больной и вольный,

Мать обнял и супругу:

Простенького родства бы –

Нету его и всё.

Русские мы друг другу,

Всем нам за землю больно.

Пойдём, больные и бабы,

Солнце своё спасём.

Теги: Михаил Крупин , современная поэзия

Инкогнито из Петербурга

Фигль-Мигль. Волки и медведи: Роман. - СПб.: Лимбус Пресс, ООО "Издательство К. Тублина", 2013. – 496 с. – 3000 экз.

Саморазоблачение произошло в питерской «Астории», где его назвали лауреатом премии «Национальный бестселлер». Нашла-таки своего героя награда, ведь ещё в 2011-м Фиглю прочили победу, но тогда всех конкурентов растолкал вездесущий Дмитрий Быков со своим «Остромовым». В нынешнем сезоне фаворитом считался Максим Кантор, но жюри, видимо, решило, что таким тяжеловесам в бестселлерах ходить не к лицу – пусть дождётся своей «Большой книги».

Кого только не назначали в фигли-мигли! Звучали самые разные версии, а оказалась им некая Екатерина Чеботарёва из Северной столицы. Раскрыла инкогнито, а чего ради? Вот талантливый Дмитрий Бакин, автор «Страны происхождения», не захотел светиться – так его никто и не увидел. Или тот же Пелевин. А Фигль-Мигль не очень-то и долго держал читателей в неведении. Неужели продажи пошли на спад и надо вновь чем-то привлечь покупателей? В общем, ничего, кроме раздражения, этот плохо срежиссированный «культ» не вызывает.

Пока критики гадали, кто скрывается за псевдонимом, загадочный автор работал не покладая пера: друг за другом вышли романы «Щастье» и «Ты так любишь эти фильмы», а недавно и новое «щастье» привалило – «Волки и медведи», продолжение дебютной книги.

Часто автор с эпитетом «культовый» оказывается «калифом на час». Тут же напрашивается вопрос: будет ли роман вообще прочитан? Не в тусовке, а неискушённым читателем. Банкир и фермер, рабочий и учитель, домохозяйка и продавщица – купят ли они эту книгу? Если продолжится активная кампания по раскрутке автора, то да, тираж раскупят, возможно, допечатают, но что потом? Нет, не забвение, но угасание – не таланта, но известности. Ведь если говорить без обиняков, ничего выдающегося в тексте женщины в тёмных очках нет. Беззубая, местами вопиюще схематичная антиутопия с зачатками сатиры. Грамотный текст. Даром, что автор – филолог. А вот с сюжетом – швах. «Волки и медведи» ближе к подземной саге Глуховского, чем к гениальным прозрениям Замятина и Платонова. Перед нами не литература идей, а скорее, литературный кунштюк, виртуозная поделка в манере Славниковой или Толстой. Слишком «литературный» продукт, «для своих, для тех, кто в теме». Но по прочтении понимаешь: ни уму ни сердцу. То, что Россию ожидает распад на удельные княжества, возвращение к варварству и междоусобицам – это вряд ли кого поразит, подобным футурологическим пессимизмом Сорокин в «Дне опричника» и «Сахарном кремле» уже пытался заразить читателя. Поэтому нельзя не вспомнить фразу Льва Толстого, сказанную по поводу произведений Леонида Андреева: «Он пугает, а мне не страшно». Мир Фигля-Мигля не ужасает, потому что при всей своей мрачности не убедителен, героям не сопереживаешь, потому что они на самом деле только маски (недаром почти у всех клички вместо имён), высказывания их – сплошь трюизмы, выдаваемые за нечто глубокомысленное. Ко всему прочему в тексте превышена концентрация сарказма – авторское хмыканье в любых ситуациях в итоге просто надоедает.

Картина апокалиптического мира проста: Питер в роли города – метрополии с полунезависимыми провинциями – Автово, Финбан, Охта, – в которых бесчинствуют анархисты, киллеры, менты, контрабандисты, наркоторговцы и отмороженные литераторы. Вот и вся ойкумена. А за её пределами – варвары, волки да медведи. И вот Канцлер Охты, вознамерившийся объединить под своей властью разрозненные территории, превратить конгломерат квазигосударственных образований в империю, начинает претворять свои честолюбивые планы в жизнь, для чего нанимает экстрасенса Разноглазого (это и прозвище, и физическая особенность героя). Сюжет как старый автобус – много дыма, а перевезти героев из точки А в точку Б не может, буксует в каждой луже. Преследует Разноглазый призрака-маньяка Сахарка, отбивает жену у питерского сановника, торгуется с Канцлером Николаем Павловичем относительно вознаграждения, сидит в тюрьме, рефлектирует в квартире, дискутирует с филологом Фиговидцем, но кажется, будто ничего не происходит, так, какие-то возня и болтовня. Пока следишь за приключениями Разноглазого, за пререканиями его разномастных спутников, за интригами выродившейся элиты, ловишь себя на мысли: а дальше-то что, к чему ведёт автор?