Впереди - Берлин ! - Николай Попель

Бой у переправы нарастал. Как мы узнали позже, здесь действовали части 42-го гитлеровского армейского корпуса, который у немцев славился своей боеспособностью и сильным офицерским составом. Очутившись у переправы, противник напрягал последние усилия, чтобы преодолеть неожиданную преграду стену саперского мужества.

Небольшая группа немцев просочилась уже так близко, что смогла в упор обстреливать разбитый мост. Автоматные очереди выкашивали бойцов, восстанавливавших переправу под бомбежкой "фокке-вульфов". Саперы укрывались в воде, под опорами, за лодками, но пули находили их, и многие головы, нырнувшие в воду, больше уже не появлялись на плесе. Внезапно раздалось "ура", загремели гранаты, и несколько фигур с винтовками наперерез устремились к вражеской группе. Короткий штыковой бой закончился поражением фашистов.

Харчевин издали узнал человека, спасшего саперов.

- Это комроты Высокогорец. Его солдаты мост чинили, а он прикрывал своих.

"Фокке-вульфов" заменили "юнкерсы". Хоть бы пять минут передышки! Одна авиагруппа сменяла другую, не обращая внимания на сильный зенитный огонь. Фугаска попала в рамную опору моста. Раму сорвало и понесло по течению. За нее уцепились трое раненых бойцов. Лодка догнала их, подцепила опору и вытащила людей.

- Взвод лейтенанта Попова, - доложил Харчевин.

Выгрузив раненых, саперы Попова тут же начали подгонку опоры к мосту. Заметив их рыбачью лодку, коршуном подлетел "мессер". Все спрыгнули в воду. "Мессер" прошил лодку пулеметной очередью и ушел. Мгновенно вынырнувшие саперы немедленно забрались снова в лодку, заткнули дыры от пуль всем, что попало под руки, и опять взялись за раму. "Мессер" вновь совершил налет на упрямцев, и снова они скрылись под водой. На этот раз самолет пропорол лодку основательно. И опять люди вернулись в свое суденышко, еще державшееся на воде. Шесть раз возобновлялся этот смертельный поединок, между стервятником и саперами. Семь раз пришлось искупаться бойцам лейтенанта Попова, - тем, кто остался в живых... Но рама была установлена, и движение на мосту возобновилось.

На западный берег опять пошла пехота. Появились немецкие бомбардировщики. На этот раз им сопутствовала удача: авиабомбы разрушили крайние прогоны только что восстановленного моста. 70 человек оказались на небольшой деревянной площадке посередине реки. Их гибель казалась неизбежной. "Юнкерсы" летели к беззащитной, открытой добыче. Какой-то сообразительный сапер быстро бросился к мосту, оторвал от настила доски и перебросил их над водой.

- Иди, иди! - махал он рукой.

Пехотинцы, не глядя вниз, начали пробежку по спасительному мостику. А боец уже скидывал сапоги. Через мгновение он показался рядом с чьей-то головой, зачерневшей над водой. Полная выкладка тянула на дно сброшенного с моста пехотинца. Сапер подхватил его и дотянул до мелкого места. Потом поплыл к другому, к третьему.

- Товарищ командующий! Танки! - обрадовался Харчевин.

Снизу, против течения, катерок тянул к нам на пароме танки Мусатова.

- Ох и жмет! - удивился Катуков. - Кто ведет катер, Харчевин?

- Ефрейтор Ковальский. Я пишу реляцию о присвоении ему звания Героя. Вместо пятнадцати минут делает рейс за пять-шесть. Катер весь пробит, он уже второе обмундирование изрезал - отверстия забивает. А сам третьи сутки без сна, без перерыва. Все возит, ни разу на берег не сошел. Понтоны починил под таким огнем, что думали - живым не будет. Изранен весь, а не уходит. Прошу Военный совет поддержать мою реляцию.

- Поддержим. Позови и того героя, что тонущих спасал. Сапер подошел.

- Явился по вашему приказанию, товарищ командующий.

- Фамилия, имя, отчество?

- Чупин Алексей Михайлович.

- Сколько людей спас, товарищ Чупин?

Улыбка пробилась на посиневших губах сапера.

- Шестнадцать.

- Будем ходатайствовать о присвоении тебе звания Героя Советского Союза.

- Служу Советскому Союзу! - Чупин хотел остаться серьезным, но радость так и выплескивалась из глаз, растягивала губы в улыбку.

Забегая вперед, скажу сразу, что и Ковальскому и Чупину было присвоено звание Героя Советского Союза.

Подошедшему подполковнику Мусатову была поставлена задача, и мы отправились на Баранувскую переправу.

Дорогой поделился с Катуковым своими мыслями.

- Мало мы награждаем саперов. А какие это герои! Я смотрел отчеты: по триста пятьдесят - четыреста процентов нормы дают. И бомбят их, и обстреливают. От труда-к бою, от боя - к труду. Да и не отделишь, когда бой, когда труд! Танкисты - и то их мужеству удивляются. Комбат Иванов как-то при мне признался: "Нам за броней одна угроза - прямое попадание бомбы или снаряда, а саперов достанет любой стрелок". Саперы - гордость армии. И ошибаться им, как известно, нельзя. Любой имеет это право - на ошибках учимся, а саперы-минеры не могут. И всегда они в сторонке, и редко кто о них громко доброе слово скажет.

- Надо бы, чтоб в армейской газете о них чаще писали.

- Правильно. Я подскажу Василию Смирнову. У него перышко хорошее, напишет - так уж все прочтут.

- Топор да лопата - орудия мирные, - отозвался Катуков.- Но такой саперской работы, как у нас, в мирное время не бывает и быть не может. Тут человека смерть поджимает, торопит: "Скорей работай, скорей". А кто смерти не боится? Врет, кто говорит, что не боится...

На Баранувской переправе паромы работали сравнительно нормально. Михаил Ефимович пристально рассматривал переправлявшиеся машины и велел позвать старшего на переправе. Старшим оказался полковник С.Н. Яценко.

- Виноват, что не доложил о прибытии. Переправляю бригаду. Тылы пока оставил.

- А что это за танки?

- Полковника Драгунского.

- Кого? - Брови Катукова поползли на лоб. - Он же давно у нас не служит, он теперь у Рыбалко командиром бригады.

- Так точно. Он вышел к переправе и попросил перебросить его с бригадой на западный берег. Переправа была свободна, и танки на плацдарме нужны,- я их и переправил.

- Но армия Рыбалко должна переправляться левее!

- Мне это не известно. В моем присутствии Драгунский радировал в штаб корпуса, что достиг Вислы в районе Баранува и переправляется на левый берег. Я понял так, что и остальные бригады корпуса двигаются по этому направлению.

Лицо Катукова выражало тревожное недоумение.

- Где сам Драгунский?

- Полчаса назад переправился.

Так мы и не поняли, как это на наших переправах очутилась бригада из 3-й танковой армии. Поспешили к Ивану Федоровичу Дремову в штаб 8-го корпуса, расположившийся в лесу, недалеко от Сташува, километрах в тридцати пяти за Вислой.

Нас встретил начальник штаба полковник В.П. Воронченко. Это был всесторонне развитый офицер, долгое время преподававший в военной академии. В докладе, который он нам представил, проявился не только высокий тактический, но и преподавательский дар Воронченко. Я откровенно восхищался речью полковника: умеет же доложить человек! Зато не избалованный такими выступлениями