Ученик Бешеного - Виктор Доценко

Конечно же, первое! Или ты сомневаешься?

Нисколько, это я так, кокетничаю. У тебя проблемы?

С чего ты взяла? — удивился Константин ее интуиции: вроде бы он старался не показать вида.

Слишком уж ты бодр и весел, мой дорогой. Так угадала?

На все сто! — вынужден был признаться он.

Я могу чем‑то помочь?

С тобой рядом кто‑то есть?

Нет, милый, я в машине: можешь говорить спокойно.

Одному моему коллеге необходимо отлежаться.

Любовница наскучила или что‑то посерьезнее?

Второе.

Понятно. — Ее тон сразу изменился: стал деловым и конкретным. — Вот что, милый, езжайте ко мне в салон, минут через пятнадцать я там тоже буду: у нас сегодня санитарный день, там и поговорим…

Помнится, одна из твоих девочек закончила Медицинскую академию…

Он что, ранен? — насторожилась она.

Не беспокойся: не огнестрельное и не ножевое, — поторопился уточнить Константин.

Ты что, милый, подумал, что меня могла напугать огнестрельная рана? Я спросила, чтобы выяснить, не вызвать ли хирурга — надежного человека. Я уже, дорогой мой Костик, давно ничего не боюсь! Разве ты забыл?

Нет, что ты, девочка моя!

У тебя как со временем?

Немного будет, чтобы покувыркаться, — ответил он. — Но со мною, кроме помятого приятеля, приедет и русский Шварценнеггер, настоящий медведь! С ним твоим девочкам трудно будет справиться…

Обещаешь?

Конечно!

О, мои девочки будут в полном восторге: пообщаются с любимым Костиком. Ты даже не представляешь, как они соскучились! Только на днях о тебе вспоминали.

Только что придумала?

Мамой клянусь! — горячо ответила она.

Ладно, верю!

То‑то, — удовлетворенно ухмыльнулась Милена. — Значит, ты не один, а еще и с русским медведем в придачу. Поторопись, милый: я в нетерпении, — томно прошептала она.

Отключив связь, Рокотов взглянул на Ивана и усмехнулся: у того было такое страдальческое выражение лица, словно его толкали к тому, что могло вызвать отвращение и даже тошноту.

Предстоящая программа обязательна? — выдавил Иван моментально пересохшим от волнения ртом.

Ванюша, а ты никак боишься? — догадался Константин и весело расхохотался.

Честно скажу, я действительно боюсь этих баб, — признался Иван. — Как‑то познакомился с одной, стихи начал читать, в театр водил, в кино, а она мне: «Господи, когда же ты меня трахнешь!»

А ты? — Константин с трудом удерживался от смеха,

А что я? После ее слов у меня — на полшестого…

Ну ты даешь! — Он расхохотался.

Тебе смешно… Долгое время не мог смотреть на них, а потом как‑то решился и снова познакомился. Вроде бы и смотрела влюбленно, я и подумал: чего тянуть? Пойдем, говорю, ко мне… «Для чего? — говорит, я и растерялся: «музыку, — говорю, — послушать…» «Ага, — говорит, — чай, кофе, потанцуем и в кровать?»

А ты?

А я говорю: «Ну»!

А она?

А что она? Повернулась и ушла! Черт их разберет этих баб. — Он проговорил это так обреченно, что Константин вновь не выдержал и рассмеялся.

Знаешь, Ванюша, здесь все по–другому: ни ты никому не обязан, ни они… Так что расслабься и получи удовольствие, — успокоил Рокотов.

Некоторое время они помолчали, думая каждый о своем. Потом Иван предложил:

Слушай, Константин Михайлович, может цветов по дороге купить?

Цветов? Кому? — не сразу врубился Рокотов.

В этот момент он попытался понять, кто смог

сломать ребро его тезке: Колесников был профессиональным бойцом, и его так легко застать врасплох было невозможно.

Как кому? Твоим знакомым девочкам.

Ты что, в самом деле не врубился? Это рабочие девочки!

Проститутки, что ли?! — удивленно воскликнул Иван и едва не врезался в идущий впереди джип.

Можно, конечно, и так сказать, но я предпочитаю их называть девочками для досуга.

Когда они подъехали к салону, Милена уже встречала их у входа. При виде Ивана она невольно воскликнула:

Действительно медведь!

Смачно поцеловавшись с Константином, она с улыбкой отреагировала на неловкое рукопожатие смущенного Ивана, но, перехватив многозначительный взгляд Рокотова, не сказала того, что вертелось на языке. Затем заглянула в салон их «БМВ».

О, ваш приятель без сознания… Давайте, тащите его внутрь, Риточка его осмотрит…

Пока они несли Колесникова в отдельную комнату, Иван старался не смотреть по сторонам, но когда раненого положили на кушетку, и над ним склонилось озабоченное лицо длинноногой брюнетки с пышными грудями, с трудом умещавшимися в узеньком бюстгальтере, Иван не мигая уставился на ее пышные ягодицы, открывшиеся из‑под коротенькой юбчонки.

Нравится? — прошептала ему на ухо Милена.

Не в силах ответить, Иван просто кивнул.

Вот и хорошо, — многозначительно прошептала хозяйка салона и повернулась к брюнетке: — Ну что, Ритуля, как наш раненый?

Жить будет! — уверенно ответила та. — Сломано ребро, сильный ушиб головы, палец на левой руке сломан и на ней же вывих локтевого сустава. Хорошо бы рентген, ну да ладно… Сделаю ему тугую повязку грудной клетки, наложу шину на палец, вправлю сустав и через неделю будет как новенький.

А сегодня как, покой? — спросил Константин.

Только если сам захочет, — улыбнулась она. — Подержи‑ка ему плечо, вот так… — попросила девушка Константина. — Нет, покрепче! Нужно быстрее вправить сустав, пока он без сознания: это очень болезненно. Да, так… так… — говорила она, потом вдруг резко дернула руку.

Колесников охнул и приоткрыл глаза.

Где это я? — Он обвел все вокруг мутным взглядом, увидел Рокотова и сразу успокоился. — Привет, шеф! Мне нужно многое рассказать… — Он потянулся к Константину.

Потом, Костик, потом! — мягко остановил его тот. — Сначала здоровье, потом дела, договорились?

Хорошо. — Раненый взглянул на брюнетку: — Зачем ты мне делаешь больно? — жалобно спросил он.

Потерпи, милый, скоро легче станет, — ласково проговорила девушка и добавила: — Меня Ритой зовут…

Костик… — отозвался он и протянул было руку девушке, но, перехватив странный взгляд Ивана,

сразу отдернул ее и шутливо воскликнул: — Все понял, не претендую, буду общаться только исключительно на почве медицины!

Все рассмеялись, а Иван смутился и исподтишка показал сопернику свой огромный кулак. Не обращая ни на кого внимания, Рита быстро и ловко перебинтовала грудную клетку раненому, наложила небольшую шину на палец, оценивающе осмотрела свою работу и сказала:

Ну, все. Ноет?

Очень.

Стакан водки, сразу полегчает.

Машенька! — позвала Милена, и в комнату тут же вплыла миловидная шатенка: перед собой она толкала столик на колесиках. — Машенька, что‑то мне подсказывает, что вас знакомить не нужно, — лукаво глядя на Колесникова, заметила хозяйка салона.

Господи, ты?! — невольно воскликнул раненый. — Но откуда вы, Милена, знаете об этом?

Секрет! — подмигнула она. — Ладно, прошу покинуть комнату, оставив раненого на попечении Машеньки. Первым делом накормить–напоить, а потом… — Милена усмехнулась. — Машенька, пусть мальчик забудет о боли.

Обещаю, — томно проговорила та и откинула со столика белоснежную салфетку: под ней оказались всевозможные закуски и горячительные напитки.

Ну, думаю, теперь ты быстро пойдешь на поправку, — весело заметил Рокотов.

Как отвечал в таких случаях наш Бешеный: «Мухтар постарается!» А когда мы поговорим?

Через пару часиков, если, конечно, у тебя нет чего‑то более срочного, — Константин хитро взглянул на Машеньку.

Время терпит.

Вот и ладненько.

Когда все вышли, Колесников спросил:

Послушай, Машуня, откуда твоя хозяйка знает обо мне?

Видела наши фотографии…

Ты ей все рассказала? — укоризненно спросил он.

О том, как ты не явился на собственную свадьбу? Конечно же, нет! Она только знает, что тебя срочно отправили в Чечню. Я ей даже не сказала, что получила на тебя похоронку. Господи, сколько же слез я пролила по тебе! — Она быстро плеснула в фужеры водки, протянула Костику, чокнулась с ним: — За твое воскрешение, милый! — и залпом выпила.

— А когда ты узнала, что я выжил?

Уже было слишком поздно…

Ты имеешь в виду то, чем сейчас занимаешься? Может, все поправимо?

Эх, милый, хороший мой, — девушка нежно провела по его щеке. — Я всегда знала, что ты добрый и ласковый, таких, как ты, один на тысячу… — она вновь плеснула водки в фужеры. — Ты, Костик, чистый, незамутненный, а я… — она брезгливо поморщилась. — Давай выпьем за то, что у нас было, за то, что никому у нас с тобой не отнять и чего, к сожалению, уже не вернуть. Ты есть, и это самое главное! Запомни: ты у меня был первым и останешься первым навсегда! — Они чокнулись, выпили, поставили фужеры на столик, и Машенька приблизила свое лицо к нему, а ее рука расстегнула молнию на его брюках и залезла внутрь. — Не думай о прошлом: оно ушло. Расслабься, и тебе будет хорошо. Уходи от меня без сожаления, но приходи, когда будешь нуждаться в моих ласках, договорились? — Не слушая ответа, девушка соскользнула вниз и выпустила наружу его мгновенно окаменевший клинок.