В плену нашей тайны (СИ) - Сью Ники

Я была убеждена, что бойкот — глупость полнейшая. Во-первых, все мы взрослые, во-вторых, класс со мной практически не общался. От силы мы менялись любезными приветствиями, и передавали тетрадки или тестовые листы друг другу. Как моя жизнь может измениться из-за отсутствия того, чего и так не было?

Либо судьба решила повеселиться, либо Вишневский постарался. Началось все с того, что нам поменяли кабинет. Ну, кто в здравом уме в середине года рано утром вызывает клининг для уборки в классе? Глупость же. Об этой глупости я узнала стоя напротив дверей, разглядывая ребят в униформах с тряпками. Куда идти дальше, вопрос интересный и не очень понятный.

Мимо меня пронеслась Ира Костылина с Алиной Малиновской (мои одноклассницы), с видом полного отрешения. Я им крикнула вслед, забыла про детскую выходку Яна, однако девчонки не обернулись. И вот тут уже стало не по себе. Я отошла к подоконнику и опять заметила своих, правда, свои — это слишком громко сказано. Особенно если учесть, что никто из них мне не отвечал.

В итоге поплелась в учительскую, выяснила в какой кабинет перенесли занятия, и опоздала на первый урок — любимую литературу. Ладно бы больше мне не пригодилась помощь зала. Однако опять мимо. Руссичка на втором уроке захотела провести тест. Попросила Ваню Южина раздать листки, и этот умник выдал всем кроме меня. Будто бы Евы Исаевой в природе не существует. Я, конечно, не стала разводить из этого трагедию: встала и взяла сама. Перед этим еще успела посмотреть на довольное лицо Вишневского, который тактично отвернулся к окну и сделал вид, что его здесь нет или нас всех здесь нет, уж не знаю, что крутилось в голове у мистера совершенство.

На физре меня вообще забыли. Оказывается, физрук вышел и сообщил, что мы будем заниматься на улице, а я просидела почти двадцать минут возле дверей зала, пока завуч не закатила истерику. Позвонила маме и заявила, что ее дочка прогуливала. В ответ я ей так и сказала:

— Меня не оповестили, где будет проходить урок. Я что Ванга? Откуда мне знать, что они пошли на улицу? Хотите ругать, ругайте Дмитрия Максимовича!

— Раз ты такая громкая у нас, Исаева, то будешь после уроков убирать спортзал, — спокойно выдала завуч. Конечно, проще же решать проблему подобным образом. Взял и отправил ученика убирать зал. Я не стала с ней спорить — бесполезно. Молча развернулась и ушла.

А вот с уборкой зала было особенно забавно. Потому что про нее прознал демон и явился , собственной персоной, оказать так скажем моральную поддержку. Он вошел тихо, я и не заметила сразу, все корячилась со шваброй и тряпкой. Зал был по размерам не просто большой, гигантский. После десяти минут страданий, спина заболела как от забега на длинную дистанцию. В общем, я себя, прямо скажем, бабушкой почувствовала, палочки только не хватало для полноты картины. И тут — явление народа. Сам господин Вишневский с ведром грязной воды.

— Ты больной? — завопила, когда увидела растекающуюся лужу. Глаза у меня настолько округлились, что была бы возможность, точно бы выпали.

— Это тебе не по свиданкам ходить, Ева, — ехидным тоном ответил Вишневский, кидая пустое ведро к моим ногам. Ух, я готова была его убить. Мало мне целого зала, так теперь еще и этот с концертами.

— Ревнуешь, да? — крикнула, схватив грязную тряпку с пола. Скомкала ее как следует, и начала двигаться в сторону Яна, который, кажется, серьезно так удивился ответным действиям.

— Только попробуй! Слышишь! — грозно прорычал демон, открывая рот от раздражения. А я и не планировала пробовать, я планировала кинуть, правда меня в очередной раз постигла неудача. Тряпку я кинула, Вишневский увернулся, а вот физрук, вошедший в зал, попал под раздачу. Как он кричал. Это надо было слышать. И как угорал Ян, надо было видеть. В общем, не задался день, другим словом и не назовешь.

Мне выдали вторую порцию наказания, дежурство по классу. И ладно бы на один день, так нет же, на целых две недели. То есть мне теперь тетрадки таскай, учителям помогай, наличие канцелярии проверяй, в целом выполнять роль девочки на побегушках только для учителей. В обычное время этой помощью занималась дежурная парта, а теперь все на робкие женские плечи — мои.

После уроков еще и мама добавила.

— Тебе уже восемнадцать! — воскликнула театрально она, расхаживая по нашей кухне из угла в угол. Сестра была на свидании, отец еще на работе, поэтому вступиться за меня было не кому, хотя вряд ли бы кто и вступился. Если только папа, но они с мамой старались не конфликтовать. Вроде как воспитание — штука серьезная, и лучше в этом действии друг друга поддерживать.

— Я уже несколько раз объясняла, что моей вины здесь нет. Я не прогуливала, честно!

— Ты хочешь, чтобы я лишилась окончательно всего? — вздохнула мама, поворачиваясь ко мне спиной. На ней был черный юбочный костюм и новенькие туфли на толстом каблуке. Несмотря на то, что учеников стало меньше, а доверие после фееричного позора с дочкой, у которой есть определенные отклонения, подорвалось, мама не опустила руки. Она старалась изо всех сил доказать свое превосходство и навыки. Откровенно говоря, в городе равных ей по преподаванию музыки не было.

Она записывала своих учеников во всевозможные конкурсы, порой возвращалась домой к полуночи, продумывая с какой композицией ехать на выступления, прорабатывая каждый момент. Конечно, это принесло свои плоды. Появились новые ученики, пусть не элитного уровня, пусть маме пришлось снизить цену за индивидуальные занятия, но люди шли, это не могло не радовать.

Сперва я думала, может оно и к лучшему, что тайна раскрылась. Не придется больше прятаться и изображать из себя идеальную дочь идеальной матери. Однако стало хуже. Жалобы со школы не принимались, плохие оценки карались скандалами, упреками, и из самого грустного — мама забрала у меня музыку. Она больше не хотела со мной заниматься. Считала, я виновата в крахе ее карьеры. Хотя, в какой-то степени, я тоже так считала.

После того дня, каждый раз, ложась спать, в голове возникала только одна мысль: зачем Ян всем рассказал? И каждый раз я не могла найти ответа на этот вопрос. Скорее всего его не было, или же я никогда не узнаю правды. Видимо, доброта Вишневского привиделась, ее не существовало в природе, по крайне мере для меня.

Разговор с мамой закончился ну пустой ноте. Мы разошлись по комнатам, заниматься чем-то более важным, чем выяснение отношений. Я, к примеру, плюхнулась на кровать и начала листать ленту в социальных сетях. Наткнулась на фотку Оксаны, та уже успела выложить. Они вместе с демоном сделали селфи. Правда, Вишневский не улыбался, и взгляд у него был такой, словно сам Фредди вышел на охоту в поисках жертвы. Ну, либо я отношусь к нему предвзято. Хотя, без доли преувеличения, Ян вырос красивым и харизматичным парнем.

Высокий, спортивное телосложение, не зря ходит на рукопашку и в спортзал. Всегда хорошо одет, порой мне кажется, на него хоть мешок нацепи, тот будет смотреться на все пять звезд. Да и голос у демона, что уж греха таить, был томный, завлекательный, бархатистый. Девчонки вились вокруг него, словно мартовские кошки. Уверена, если бы не наше прошлое, если бы сегодня или вчера я впервые увидела Яна, то влюбилась без раздумий.

Однако я до сих пор помнила, что значит любить демона и доверять ему. Больше такого не повторится. Глупости должны заканчиваться с наступлением взрослой жизни.

Ближе к десяти вечера, позвонил Макс. Голос у него был таким озорным и веселым, что я сразу поняла — он нетрезвый.

— Эв, давай я за тобой заеду? — предложил Демин. Где-то на фоне доносились голоса мужские и женские, поэтому я предположила, он на улице или на какой-то тусовке. Странно, мне казалось, пары на подобные мероприятия должны ходить вместе или хотя бы обговаривать как-то. А Макс за весь день ни разу даже не написал, уж ни говоря о звонках.

— Я под домашним арестом.

— Ты? Моя милая Эв стала плохой девочкой? — он засмеялся в трубку, и кажется, не только он. Я поежилась, прижимая динамик ближе к уху. Неужели нельзя было отойти и поговорить наедине.