Сикстинская мадонна - Владимир Жуков

А блаженствовал пока Алеша, подполковник Балалайкин съездил в город По, и там жену и сына на вокзале без задержек встретил. И лишь только их домой доставил, как из корпуса как раз братишка позвонил и доложил:

– На «АНе» к вам комиссия летит сегодня. Ей я падаю на хвост. Не против?

– Я, ты знаешь, никогда не против, – Балалайкин отвечал, – а нынче исключительно ты, кстати, очень. Замуж дочь моя выходит, Лена, и женуля возвратилась с сыном. Кстати, вот на жениха посмотришь. Не раздумывай давай, брательник!

Как вы поняли, приехать к брату вдруг надумал покупатель Леши.

Через час за 85-ым длинным тонким приземлился тучный «АН-12-й», и он доставил в Чу того, с кем не желал особо наш герой в кругу семейном встречи. И когда свой самолет Емелин заправлял уже прилета после, Балалайкиных семейство в кухне мирно праздновало сбор. И сразу, после пары или тройки рюмок, потекла про жениха беседа.

Дочь и папа рассказали вкратце об избраннике. На град вопросов отпарировали: «Нынче будет. Вот тогда и всем все ясно станет. Ждать до вечера совсем не долго».

Скоро стало с мужиками вместе скучно женщинам и, взяв с собою малыша, с ним удалились в спальню, где вот только ночевал Емелин, чтобы там поговорить спокойно, разложить с дороги вещи чтобы.

Только в комнату войдя, узрела непорядочек хозяйка сразу: был завернут уголок подушки на постели, и его решила, разумеется, поправить тут же. Наклонилась над кроватью, ну и… Что такое? Побледнела резко. Вдруг закашлялась чего-то очень и без чувств совсем на пол упала.

– Мама! – громко заорала Лена. – Что с тобою!? – а малыш заплакал.

Дочка к маминой груди припала, чтоб биение услышать сердца, да за руку щупать пульс скорее. Тут и с дядюшкой отец из кухни дружно кинулись на крик истошный. Брат старшой бегом к окошку сразу и раскрыл его пошире тут же. А младшой, так тот на помощь Лене поспешил и, как пушинку, с пола побледневшую поднял золовку. На кушетку положил поодаль осторожно, а вбежавший ветер сквозь открытое окно прохладой окропил, живой водою будто, и упавшая глаза открыла.

– Отвратительный, ужасный запах! – прошептала. – Ну такой противный!

И носами потянули дружно неупавшие, и что же? Тоже нехороший ощутили запах, из постели что сочился слабо, той, где спал как раз вчера Емелин. А болезная:

– Уж я такая, – пояснила, – на любую гадость аллергия у меня от роду. Ну, а тут как раз такой попался уникальный запашок, что сразу из сознания дубиной вышиб.

Братья ринулись к кровати вместе, разобраться чтоб с напастью ближе. И как только покрывало сняли, обнаружили источник вони.

Не раздумывая долго слишком, взяли тут же всю постель в охапку да во двор скорей снесли в контейнер, чтобы гадость удалить из дома.

Возвратились, и скорее водкой память запаха дурного смыли, и уж к женщине потом лежащей.

– Как женуленька? – супруг потрогал нежно за руку и так не кстати неестественно икнул при этом, алкогольными обдав парами сострадания объект бестактно.

Младший брат к другой руке за старшим, соболезнуя, припал и тоже алкогольный перегар в пространство запустил, задав вопрос:

– Ну, как ты?

И скривившись и чихнувши слабо от коробящей добавки смрада, тихо молвила хозяйка дома:

– Ничего, поотлегло немного… На меня вы не дышите только… Очень чувственная я особа… нет чувствительная, коль точнее… аллергическая, вам известно.

И мужчины отстранились, дабы не испытывать судьбу, и сели от золовки и жены поодаль.

– Аллергия аллергией. Ладно, – Балалайкин почесал затылок, – не возьму я только в толк, откуда появилась-таки дрянь в постели?

– Может, мышка в ней нашла кончину и тихонько разлагаться стала? – младший брат предположил.

– Нет, Коля, – Балалайкин возразил, – не мышки разлагались тут, не кошки срали, а зятек наш почивал, Алеша. Было поздно, ну и сам ему я предложил отночевать остаться. Но свидетелем моим дочурка может быть, ничем дурным не пахло совершенно от него, я помню.

– Да, не пахло, – подтвердила Лена, – если только не считать каких-то удивительных духов, которых не встречала я еще доселе.

– Точно. Запах был приятный, помню, – согласился Балалайкин старший. – Редкий чувствую, но вот не смыслю: в парфюмерии баран полнейший.

– То, что в вашем женихе разгадка, – младший брат прищурил глаз, – я в этом на чуть-чуть не сомневаюсь даже. Может быть, он, вообще, по жизни испускающий душок, так это надо выяснить – и чем скорее, лучше тем. А то ведь как ты, Лена, спать всю жизнь с такой вонючкой будешь.

Старший брат, вздохнув:

– Я тоже, Коля, – согласился, – полагаю зять то, но тут надо разобраться все же. Вот заявится сегодня только, так и выясним чего, откуда. А пока пойдем еще пропустим дезинфектора по сотке малой, окончательно заразу вымыть поскорей из организмов чтобы.

Так и сделали. И, чуть хмелея, брата старшего спросил полковник:

– А откуда ваш жених-то взялся, я вот этого не понял что-то?

– Двухгодичник…

– Из ХАИ?

– Так точно.

– Это ж я их покупал. Случаем, не Емелин ли? Один в призыве был там очень интересный клоун.

– Да, Емелин, угадал ты, Коля.

– Ну, тогда, мой драгоценный братец, вы хлебнете с ним не мало горя. Хорошо я идиота знаю.

Подошедшая к дверям Елена покраснела, понимая, дядя про Алешу что в виду имеет и желает рассказать что папе.

– Дядя Коля, так нельзя, не надо! – со слезами на глазах взмолилась дева юная, а тот:

– Нет, надо. И вдобавок для твоей же пользы. Знаешь, братик, что сказал зятек твой на комиссии?

– Не знаю.

– То-то. А сказал он, что болтун по жизни, и поэтому военной тайны доверять ему нельзя, болвану. У комиссии стал волос дыбом. А завкафедрой, вояка бравый – генерал, чуть от инфаркта было не скончался, как услышал это. Мне спасать его пришлось беднягу, старика. Начнись разборы если по придурку, так взашей в отставку человека б как пить дать турнули. Вот и брать к себе пришлось артиста.

– Да, шокировал совсем, братуха, – озабоченно сказал, серьезно, озадаченно чекист, – неужто мы с тобою обманулись, Лена? – Повернулся к дочке он. А та же отвечала:

– Вовсе нет! Я знала про комиссию. Тому конфузу очень веская была причина: не хотелось потерять два года человеку, так как он конструктор от всевышнего, от бога то есть.

Удивиться тут пришлось мужчинам, но продолжить разговор, однако, не представилась возможность дальше. Затрезвонил телефон, снял трубку старший брат, и разговора после бросил родственникам:

– Мне на службу, очень-очень ненадолго надо. Обсуждение потом продолжим. – И во двор, где ожидал «УАЗик».

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. ЧЕКИСТЫ

Небольшое совершенно дело, по которому как раз был вызван подполковник в часть, решилось скоро. Было три. Ну и чего б не ехать допивать домой с родимым братцем в ожидании сюрприза-зятя. Слово, сказанное братом «клоун», пьяным летчиком в мозгах блудило, и заставило чекиста думать. В строевой отдел пошел немедля, Балалайкин чтоб еще поближе познакомиться со странным зятем. Дело личное его взял там и в кабинет к себе пошел скорее.

Не спеша шагал чекист и думал: «В деле личном не найдешь особо совершенно ничего такого, что поможет парню в душу глянуть. Пишут личные дела стандартно бюрократы в строевых отделах. Как две капельки воды похожи в основном они в безликой массе. Для проформы разобрать бумажки, так для совести очистки только повозиться-то, конечно, нужно, но без толка та затея будет. Ну да надо начинать с чего-то».

Лейтенанта в штабе дело взявши, чуть подумал особист, прикинул, и звонок в комендатуру сделал, и узнал чекист, вчера кто с Лешей заступал в наряд дежурным вместе. Правый летчик это был Талдыкин, капитан, поддать любивший очень.

В эскадрильи штаб потом звоночек прямо сразу же:

– Где ваш Талдыкин? – И начальник эскадрильи штаба:

– Здесь он мается, – ему ответил, – отлетал и ждет до дома транспорт. Трубку дать ему?

– Не надо трубку. Пусть, скажите, на дорогу выйдет, я за ним сейчас как раз подъеду.

И закончив разговор, из штаба особист неторопливо вышел. И в «УАЗ». И поспешил на встречу.

Перепуганный до смерти летчик ожидал как раз дороги возле. Удивление в глазах и ужас. Чем внимание привлек чекистов, безуспешно разгадать пытаясь. Тормознула перед ним машина.

– Залетай давай, пилот, скорее, – Балайкин пригласил, и влез тот, поздороваться забыв с чекистом, так испуган летчик был серьезно. Настороженно и тупо глядя, весь напрягся, угадать стараясь, угодил где под колпак тяжелый грозных рыцарей плаща-кинжала.

Чуть отъехали затем и стали. Особист задал вопрос:

– Скажи мне, капитан, прошел вчера наряд как?

– Как обычно.

– А помощник как твой службу нес?

– Обыкновенно тоже.

– Не заметил ты чего такого необычного за ним?

– Нет, вроде. – И пилот насторожился, ушки на макушке навострив, напрягся, в ожидании вопросов скользких.

– Хорошо, тогда вопрос конкретный: от Емелина за время службы не заметил запашка случайно?