Новейшая история стран Азии и Африки. XX век. 1945–2000. Часть 2 - Коллектив авторов

И хотя в конце 1973 г. война формально была прекращена и США даже согласились вывести свои войска из южного Вьетнама на основе сохранения статус-кво, кардинально не была решена ни одна из проблем. Поэтому, когда весной 1975 г. сложилась новая обстановка и войска севера двинулись на юг, они без особого труда овладели всем югом. Армия юга, превосходившая чуть ли не вдвое северян по численности, вооружению и оснащению за счет США, что было предметом гордости Вашингтона, развалилась почти молниеносно, ибо защищаемый ею режим не пользовался поддержкой народа и был безнадежно скомпрометирован коллаборационизмом и паразитизмом.

Объединение Вьетнама и падение (не без его помощи) проамериканских режимов в соседних Лаосе и Камбодже привело к превращению Вьетнама в «малую державу», что вызвало обострение китайско-вьетнамских отношений и привело к военному столкновению между КНР и Вьетнамом в 1977 г. Китай, уже вступивший тогда в более прагматичную «эру Дэн Сяопина», тем не менее не прочь был продемонстрировать, как и прежде, великодержавные амбиции и претензии на лидерство в Азии. Этому стремились помешать и СССР, и США, что не могло не сказаться самым негативным образом на афро-азиатской солидарности.

К тому же, само наличие «хуацяо» (китайцев вне Китая) в соседних с КНР странах не столько облегчало, сколько осложняло внешнеполитические позиции Пекина. «Хуацяо», с одной стороны, были солидно представлены в предпринимательстве Вьетнама, Бирмы, Таиланда, Малайзии, Индонезии, что вызвало противодействие местных национальных конкурентов и отчуждение местных трудящихся. С другой стороны, «хуацяо» также были влиятельны в местных компартиях, каковые после образования в 1949 г. КНР стали преимущественно ориентироваться на Пекин. Это вызывало опасения и США, и национальных правительств, которые либо вынуждены были вести многолетнюю борьбу с коммунистическими партизанами (в Бирме, Малайзии, на Филиппинах), либо периодически наносить удары по постоянно усиливавшейся компартии (в Индонезии). К тому же угрозы КНР Тайваню, Индии (а с 1966 г. – и СССР) снижали авторитет Китая в Азии и облегчали нейтрализацию его усилий всеми его противниками, в первую очередь США, которые, наряду с этим, стали предпринимать, начиная с 70-х годов, усилия (и не бесплодные) по устойчивому противопоставлению Китая СССР и другим соцстранам.

Движение афро-азиатской солидарности объективно ослаблялось также и индо-пакистанскими противоречиями. Неудачи Пакистана еще более способствовали милитаризации пакистанского общества, радикализации свойственного ему с рождения воинствующего исламизма, особой отзывчивости и остроте реакции на все, происходящее в мире ислама. Именно исламской солидарности Пакистан стал придавать гораздо большее значение, нежели солидарности афро-азиатской. Это выразилось и в преимущественной поддержке Пакистаном международных исламских организаций, конференций и различных мероприятий.

Поэтому Пакистан активно вмешался в дела Афганистана после апрельской революции 1978 г. в этой стране и особенно после ввода туда в декабре 1979 г. советских ВОЙСК. Дело было не только в «антиисламском», с точки зрения пакистанцев, характере установившейся власти в Афганистане и помогавшего ей СССР. Дело было также в постоянной заинтересованности Пакистана в поддержании нестабильности в Афганистане, ибо сильное правительство в этой стране могло поставить вопрос о принадлежности северо-западных территорий Пакистана, населенных пуштунами (или патанами), т. е. афганцами. Пакистан тем охотнее вмешался в афганские события, ибо они дали ему возможность задействовать вне своей территории многих недовольных «лишних людей», переключить внимание хотя бы части народа с внутренних проблем на внешние, получить огромные денежные и материальные средства на вооружение, оснащение и подготовку моджахедов (как своих, так и приезжих), а также – дипломатическую, политическую и иную поддержку от США, Саудовской Аравии, многих стран ислама.

Война в Афганистане, помимо пагубных последствий для самой этой страны и для СССР (в дальнейшем), самым негативным образом сказалась на афро-азиатской солидарности, ибо к началу 80-х годов уже умерли основатели этого движения (Тито, Неру, Чжоу Эньлай, Сукарно) и не было, за редкими исключениями (вроде Индиры Ганди и сменившего ее Раджива Ганди в Индии), авторитетных международных лидеров в Азии и Африке, способных погасить пламя межгосударственных, религиозных, этнических и политических конфликтов.

Более того, столь заметная в 50—60-е годы антиимпериалистическая солидарность стран Востока стала подменяться их объединением по этническому («все арабы», «все тюрки», «все китайцы», включая «хуацяо»), религиозному («все мусульмане», «все католики», «все шииты») или конъюнктурно-политическому принципу. Ярким примером последнего и было сплочение в борьбе против вмешательства СССР в Афганистане, помимо разных группировок афганской оппозиции, также Пакистана и его союзника Китая (тем самым «успокаивавшего» мусульман своей провинции Синцзян), Саудовской Аравии и ожесточенно соперничавшего с ней за гегемонию в мире ислама и – более конкретно – в зоне Персидского Залива хомейнистского Ирана, США и во многом несогласной с ними Западной Европы, а также – десятков тысяч мусульманских добровольцев, отнюдь не симпатизировавших США и Западной Европе. Эти добровольцы буквально из всех стран ислама, часто – вопреки воле своих правительств (например, Алжира, Марокко, Йемена), добирались до Пакистана, проходили там обучение в специальных лагерях и на военных базах, после чего сражались в Афганистане. Все это, как и их содержание (не менее 1,5 тыс. долларов в месяц на человека), оплачивалось в основном американскими и саудовскими фондами, а также – за счет специальных пожертвований и сборов среди мусульман, в том числе – среди их многочисленной и в основном зажиточной диаспоры в Европе.

Только из арабских стран таким образом были переправлены, вооружены и брошены в сражения до 30 тыс. моджахедов. После вывода войск СССР из Афганистана в 1989 г. большинство их фактически стало профессиональными наемниками и продолжили свою деятельность, приняв участие в военных действиях на стороне мусульманских боевиков в Алжире, Боснии, Египте, Косово, Таджикистане и Чечне. Силу их агрессивного напора, фанатизма и привычки решать все проблемы путем вооруженного насилия испытали на себе и европейцы, и американцы. Правда, в США акты вооруженного террора исламо-экстремистов носили единичный характер. Однако в Европе, особенно во Франции, где проживает свыше 4 млн. мусульман, многочисленные акты террора, взрывы в метро и угоны самолетов были в 90-е годы XX в. яркой приметой времени и одной из причин усиления социальной напряженности.

Арабские революции и соперничество сверхжержав

Арабский мир вступил во 2-ю половину XX в. далеко не порвав с узлами колониальной зависимости. На территории почти всех арабских стран (за исключением Сирии, Ливана, Йемена и Саудовской Аравии) находились иностранные войска, многие из этих стран (Алжир, Судан) еще оставались колониями, другие – были таковыми фактически находясь под протекторатом Великобритании или Франции. Июльская революция 1952 г. в Египте, свергнув монарха, открыла путь к освобождению. По образцу руководившего ею «Общества свободных офицеров» были созданы соответствующие организации и в других арабских странах. В некоторых из них (в Ираке в 1958 г., в Йемене в 1962 г., в Судане и Ливии в 1969 г.) им удалось осуществить революции по аналогичному сценарию. Но и там, где расклад сил был иным и события развивались по-другому, влияние египетской революции было значительным. Оно стимулировало начало вооруженной борьбы патриотов Туниса (в 1952 г.), Марокко (в 1953 г.) и Алжира (в 1954 г.) за освобождение, способствовало позитивным сдвигам в Сирии и Иордании (в 1954–1955 гг.). Лидер Египта Гамаль Абдель Насер, добившийся вывода из страны английских войск, национализации Суэцкого канала и провозгласивший своей целью единство арабов, получил звание «чемпиона арабского национализма». Лозунг имевшей филиалы в разных арабских странах Партии арабского социалистического возрождения (ПАСВ) – «Арабская нация едина, а ее миссия вечна» – стал получать все большее распространение и популярность.

Запад, прежде всего Англия и Франция увидели в появлении революционного Египта и его влиянии угрозу своим интересам на Ближнем Востоке, тем более – после того, как Египет принял участие в Бандунгской конференции, выступил вместе с Сирией против военных блоков и стал одним из столпов афро-азиатской солидарности. Национализация Суэцкого канала подорвала одну из важнейших позиций англо-французского капитала, ранее владевшего каналом, а поддержка Насером палестинских фидаев (партизан) вызвала негативную реакцию Израиля. Поэтому закономерной явилась англо-франко-израильская агрессия против Египта в октябре-ноябре в 1956 г. Несмотря на военное превосходство агрессоров (Израиль оккупировал Синайский полуостров, войска Англии и Франции – зону Суэцкого канала), их акция в конечном счете провалилась. В США их не поддержали (рассчитывая в дальнейшем на симпатии арабов), а СССР, справившись 4 ноября 1956 г. с кризисом в Венгрии в ультимативной форме потребовал вывода англо-франко-израильских войск из Египта, что и произошло к декабрю 1956 г. Авторитет Египта и лично Насера в арабском мире после этого только вырос, что привело к сближению с ним добившихся независимости в 1956 г. Марокко, Туниса и Судана, но особенно Сирии, образовавшей совместно с Египтом в феврале 1958 г. единое государство – Объединенную Арабскую Республику (ОАР). За присоединение к ОАР выступили также национально-патриотические силы Ливана и Ирака, поднявшие восстание против своих прозападных правительств в мае-июле 1958 г.