Лирика - Александр Блок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
24 сентября 1906
Тишина цветет
Здесь тишина цветет и движетТяжелым кораблем души,И ветер, пес послушный, лижетЧуть пригнутые камыши.
Здесь в заводь праздную желаньеСвои приводит корабли.И сладко тихое незнаньеО дальних ропотах земли.
Здесь легким образам и думамЯ отдаю стихи мои,И томным их встречают шумомРеки согласные струи.
И, томно опустив ресницы,Вы, девушки, в стихах прочли,Как от страницы до страницыВдаль потянули журавли.
И каждый звук был вам намекомИ показáнным – каждый стих.И вы любили на широкомПросторе легких рифм моих.
И каждая навек узналаИ не забудет никогда,Как обнимала, целовала,Как пела тихая вода.
Октябрь 1906
«Ты можешь по траве зеленой…»
Ты можешь по траве зеленойВсю церковь обойти,И сесть на паперти замшёной,И кружево плести.
Ты можешь опустить ресницы,Когда я прохожу,Поправить кофточку из ситца,Когда я погляжу.
Твои глаза еще невинны,Как цветик голубой,И эти косы слишком длинныДля шляпки городской.
Но ты гуляешь с красным бантомИ семячки лущишь,Телеграфисту с желтым кантомБукетики даришь.
И потому – ты будешь радаСквозь мокрую травуПрийти в туман чужого сада,Когда я позову.
Октябрь 1906
Балаган[36]
Ну, старая кляча, пойдем ломать своего Шекспира!
КинНад черной слякотью дорогиНе поднимается туман.Везут, покряхтывая, дрогиМой полинялый балаган.
Лицо дневное АрлекинаЕще бледней, чем лик Пьеро.И в угол прячет КоломбинаЛохмотья, сшитые пестро…
Тащитесь, траурные клячи!Актеры, правьте ремесло,Чтобы от истины ходячейВсем стало больно и светло!
В тайник души проникла плесень,Но надо плакать, петь, идти,Чтоб в рай моих заморских песенОткрылись торные пути.
Ноябрь 1906
Усталость
Кому назначен темный жребий,Над тем не властен хоровод.Он, как звезда, утонет в небе,И новая звезда взойдет.
И краток путь средь долгой ночи.Друзья, близка ночная твердь!И даже рифмы нет корочеГлухой, крылатой рифмы: смерть.
И есть ланит живая алость,Печаль свиданий и разлук…Но есть паденье, и усталость,И торжество предсмертных мук.
14 февраля 1907
«Зачатый в ночь, я в ночь рожден…»
Зачатый в ночь, я в ночь рожден,И вскрикнул я, прозрев:Так тяжек матери был стон,Так черен ночи зев.
Когда же сумрак поредел,Унылый день повлекКлубок однообразных дел,Безрадостный клубок.
Что быть должно – то быть должно,Так пела с детских летШарманка в низкое окно,И вот – я стал поэт.
Влюбленность расцвела в кудряхИ в ранней грусти глаз.И был я в розовых цепяхУ женщин много раз.
И все, как быть должно, пошло:Любовь, стихи, тоска;Все приняла в свое руслоСпокойная река.
Как ночь слепа, так я был слеп,И думал жить слепой…Но раз открыли темный склеп,Сказали: Бог с тобой.
В ту ночь был белый ледоход,Разлив осенних вод.Я думал: «Вот, река идет».И я пошел вперед.
В ту ночь река во мгле была,И в ночь и в темнотуТа – незнакомая – пришлаИ встала на мосту.
Она была – живой костерИз снега и вина.Кто раз взглянул в желанный взор,Тот знает, кто она.
И тихо за руку взялаИ глянула в лицо.И маску белую далаИ светлое кольцо.
«Довольно жить, оставь слова,Я, как метель, звонка,Иною жизнию жива,Иным огнем ярка».
Она зовет. Она мани́т.В снегах земля и твердь.Что мне поет? Что мне звенит?Иная жизнь? Глухая смерть?
12 апреля 1907
«Она пришла с заката…»
Она пришла с заката.Был плащ ее заколотЦветком нездешних стран.
Звала меня куда-тоВ бесцельный зимний холодИ в северный туман.
И был костер в полночи,И пламя языкамиЛизало небеса.
Сияли ярко очи.И черными змея́миРаспуталась коса.
И змеи окрутилиМой ум и дух высокийРаспяли на кресте.
И в вихре снежной пылиЯ верен черноокойЗмеиной красоте.
8 ноября 1907
«Твое лицо мне так знакомо…»
Твое лицо мне так знакомо,Как будто ты жила со мной.В гостях, на улице и домаЯ вижу тонкий профиль твой.Твои шаги звенят за мною,Куда я ни войду, ты там.Не ты ли легкою стопоюЗа мною ходишь по ночам?Не ты ль проскальзываешь мимо,Едва лишь в двери загляну,Полувоздушна и незрима,Подобна виденному сну?Я часто думаю, не ты лиСреди погоста, за гумном,Сидела молча на могилеВ платочке ситцевом своем?Я приближался – ты сидела,Я подошел – ты отошла,Спустилась к речке и запела…На голос твой колоколаОткликнулись вечерним звоном…И плакал я, и робко ждал…Но за вечерним перезвономТвой милый голос затихал…Еще мгновенье – нет ответа,Платок мелькает за рекой…Но знаю горестно, что где-тоЕще увидимся с тобой.
1 августа 1908
Город
(1904–1908)
Последний день
Ранним утром, когда люди ленились шевелиться,Серый сон предчувствуя последних дней зимы,Пробудились в комнате мужчина и блудница,Медленно очнулись среди угарной тьмы.
Утро копошилось. Безнадежно догорели свечи,Оплывший огарок маячил в оплывших глазах.За холодным окном дрожали женские плечи,Мужчина перед зеркалом расчесывал пробор в волосах.
Но серое утро уже не обмануло:Сегодня была она, как смерть, бледна.Еще вечером у фонаря ее лицо блеснуло,В этой самой комнате была влюблена.
Сегодня безобразно повисли складки рубашки,На всем был серый постылый налет.Углами торчала мебель, валялись окурки, бумажки,Всех ужасней в комнате был красный комод.
И вдруг влетели звуки. Верба, раздувшая почки,Раскачнулась под ветром, осыпая снег,В церкви ударил колокол. Распахнулись форточки,И внизу стал слышен торопливый бег.
Люди суетливо выбегали за ворота(Улицу скрывал дощатый забор).Мальчишки, женщины, дворники заметили что-то,Махали руками, чертя незнакомый узор.
Бился колокол. Гудели крики, лай и ржанье.Там, на грязной улице, где люди собрались,Женщина-блудница – от ложа пьяного желанья —На коленях, в рубашке, поднимала руки ввысь…
Высоко – над домами – в тумане снежной бури,На месте полуденных туч и полунощных звезд,Розовым зигзагом в разверстой лазуриТонкая рука распластала тонкий крест.
3 февраля 1904
«Город в красные пределы…»
Город в красные пределыМертвый лик свой обратил,Серо-каменное телоКровью солнца окатил.
Стены фабрик, стекла окон,Грязно-рыжее пальто,Развевающийся локон —Все закатом залито.
Блещут искристые гривыЗолотых, как жар, коней,Мчатся бешеные диваЖадных облачных грудей,
Красный дворник плещет ведраС пьяно-алою водой,Пляшут огненные бедраПроститутки площадной,
И на башне колокольнойВ гулкий пляс и медный зыкКажет колокол раздольныйОкровавленный язык.
28 июня 1904
«Поднимались из тьмы погребов…»
Поднимались из тьмы погребов.Уходили их головы в плечи.Тихо выросли шумы шагов,Словеса незнакомых наречий.
Скоро прибыли тóлпы других,Волочили кирки и лопаты.Расползлись по камням мостовых,Из земли воздвигали палаты.
Встала улица, серым полна,Заткалась паутинного пряжей.Шелестя, прибывала волна,Затрудняя проток экипажей.
Скоро день глубоко отступил,В небе дальнем расставивший зори.А незримый поток шелестил,Проливаясь в наш город, как в море.
Мы не стали искать и гадать:Пусть заменят нас новые люди!В тех же муках рождала их мать,Так же нежно кормила у груди…
В пелене отходящего дняНам была эта участь понятна…Нам последний закат из огняСочетал и соткал свои пятна.
Не стерег исступленный дракон,Не пылала под нами геенна.Затопили нас волны времен,И была наша участь – мгновенна.
10 сентября 1904
