Не сердитесь, Имоджин - Шарль Эксбрайя

Дойдя до калитки, ведущей в запущенный сад, мисс Мак-Картри в последний раз огляделась по сторонам. Вересковая пустошь казалась безлюдной. Желая собраться с мыслями, она перевела дыхание и прислушалась. Вокруг только ветер шумел, словно нашептывая ей что-то ласковое, и, не будь Имоджин при исполнении важной миссии, так и внимала бы без конца этим звукам, пытаясь различить в них нежные слова — слова, которые впервые в жизни готов был сказать ей поклонник, ждущий ее решения. Уверенная, что теперь угроза миновала, она разрядила револьвер и поставила его на предохранитель. Похоже, это и спасло жизнь сэру Генри Уордлоу, ибо в тот самый момент, когда гостья потянулась к шнурку висевшего у входа колокольчика, ей на плечо легла чья-то рука. Шотландка громко вскрикнула и, прыжком повернувшись к неизвестному, наставила на него револьвер, тщетно пытаясь спустить курок. Впервые в жизни Имоджин позволила себе грубо выругаться. Несколько удивленный, сэр Генри пробормотал:

— Вы, надо полагать, и есть мисс Мак-Картри?

— Д-да…

— А я тот, с кем вам надо встретиться и кое-что передать.

— О!.. Извините, я подумала…

— Ничего-ничего… Не будем об этом вспоминать. Прошу вас, пройдите со мной.

Не дожидаясь ответа, сэр Генри исчез во тьме, и Имоджин поспешила следом, боясь потерять его из виду. Так, гуськом, они проскользнули через просвет в изгороди и — мисс Мак-Картри так и не поняла, каким именно путем, — в конце концов оказались в похожей на мастерскую удобной гостиной с камином, в котором горели дрова. На столе стояла бутылка шотландского виски и пара стаканов. Гостья с облегчением вздохнула. После пережитых только что тревожных минут она особенно ценила то чувство безопасности, которое давало ей присутствие сэра Генри. Он же пригласил ее присесть к огню и добавил:

— А теперь, думаю, вам не помешает выпить немного виски…

Она сочла, что глупо отказываться от такого разумного предложения, и стала рассматривать хозяина, пока тот разливал виски. Сэр Генри Уордлоу являл собой прямо-таки образец изысканности. Он был очень высок, весьма худощав, с лицом аскета и ясными глазами. В своей твидовой куртке, пестрая ткань которой содержала главные цвета Мак-Грегоров, он производил впечатление этакого фермера-аристократа, делящего время между научными занятиями и хозяйственными заботами о своем поместье. «Очень симпатичная личность», — подумала Имоджин. Сэр Генри Уордлоу с улыбкой наклонился к шотландке:

— Выпейте, мисс, это пойдет вам на пользу…

Они вместе выпили виски. Ставя на стол свой стакан, сэр Генри заметил:

— Боюсь, мисс Мак-Картри, для агента секретных служб у вас маловато хладнокровия.

От этого замечания Имоджин покраснела, но, тут же справившись со смущением, горячо возразила:

— Когда вы узнаете, сэр, что со мной произошло, то согласитесь: у меня были веские причины для тревоги!

Она подробнейшим образом рассказала о своей первой встрече с голубоглазым типом на площадке своей лондонской квартиры, потом о его мимолетных появлениях на Юстонском вокзале и в Эдинбурге и под конец сообщила, как совсем недавно застигла его врасплох, когда незнакомец следил за ее домом. Сэр Генри задумчиво покачал головой:

— Понятно… Скажите, а больше никто не пытался вступить с вами в контакт?

— Нет, больше никто, сэр. Впрочем, я ведь ехала не одна, а с тремя соотечественниками, они тоже живут в изгнании в Лондоне и направлялись в Калла ядер в отпуск. Они не оставляли меня ни на минуту, и только благодаря им я чувствовала себя в безопасности.

— И кто же эти господа?

— Топограф Эндрю Линдсей, нотариус Гоуэн Росс и театральный агент Аллан Каннингхэм, сэр.

— Ну что ж, мисс Мак-Картри, теперь мы с вами уже достаточно познакомились, и думаю, настала пора вручить мне пакет, который передал вам Дэвид Вулиш.

Имоджин скромно отошла в угол комнаты, расстегнула блузку и вытащила конверт. Потом, приведя себя в порядок, подошла к сэру Генри с улыбкой, в которой легко читалась праведная гордость за исполненный долг. Уордлоу взял в руки нож для бумаг, вскрыл пакет и вынул оттуда содержимое. Бегло их проглядев, он повернулся к нашей героине и холодно произнес:

— Весьма сожалею, мисс Мак-Картри, но вынужден сказать, что, вопреки вашим предположениям, голубоглазый тип или кто-то другой добился своей цели… Смотрите!

И охваченная ужасом Имоджин должна была согласиться с очевидностью: в конверте были лишь чистые листы бумаги.

— Но… ведь… этого не может быть… — растерянно пробормотала она.

— Увы, это так, мисс Мак-Картри… У вас нет никаких соображений, в какой момент могли подменить документы?

— Нет, никаких… А вы уверены, что это тот же самый конверт?

— Во всяком случае, внешне он ничем не отличается.

Резко вскочив, Имоджин с горячностью произнесла:

— Вы ведь немедленно велите арестовать этого человека, не правда ли? Калландер не так велик! Его можно быстро разыскать!

— Возможно, если он все еще здесь… Не надо горячиться, мисс Мак-Картри. Не забывайте, что секретные службы не связаны с официальной полицией… И я лично не имею никаких полномочий требовать, чтобы кого-то арестовали. Да и чем бы я смог мотивировать подобное требование, не раскрывая наших секретов? Более того, человек, о котором вы говорили, несомненно работает на какую-то иностранную державу, так что нетрудно представить себе, какими неприятностями грозил бы нам подобный необдуманный шаг!

— А что же тогда делать?

— Видите ли, мисс Мак-Картри, тот, кто соглашается с нами работать, должен уметь проявлять инициативу и самостоятельно доводить до конца то, что ему поручено. Так что вам надлежит как можно скорее и любыми средствами получить назад похищенные документы. Действуйте по своему усмотрению!

— Вы сказали — любыми средствами, сэр?

— Да, именно так я и сказал, мисс.

Вне себя от гнева, униженная Имоджин вернулась домой, мечтая запереть чертова тюленя в четырех стенах и пытать, пытать его до тех пор, пока, умирая, он не вернет ей бумаги. Однако сейчас она чувствовала полное бессилие, поскольку ей даже не на кого было опереться. Тут она вспомнила о своих попутчиках: вот в ком ее великая надежда! Ведь один из них любит ее, и уж он-то не откажет в помощи. А все вместе они не пожалеют жизни за Корону и ее, Имоджин, честь! Вот это будет помолвка, достойная женщины, в чьих жилах течет кровь самого Роба Роя!

Не в силах заснуть, мисс Мак-Картри решила написать Нэнси, чтобы в самых туманных выражениях поведать ей о своих горестях и надеждах. Она уселась за стол и принялась сочинять послание:

Дражайшая Нэнси!

Представьте себе, я обесчещена. Я бы не доверила этого никому на свете, но ведь Вы моя подруга и потому, уверена, разделите мой стыд и посочувствуете горю. Дело в том, что меня лишили одной штуки, которая у меня была, хоть Вы и не догадывались, что она у меня была. Должна также сообщить Вам, что меня любит один человек, он написал мне любовную записку. Полагаю, что у него на это были веские основания. Так что не удивляйтесь, дорогая Нэнси, если у меня вдруг появится муж и я стану миссис… Правда, я пока что не знаю, как зовут моего жениха, поэтому и не сообщаю Вам его имени. Но захочет ли он соединить судьбу с обесчещенной женщиной, вот вопрос? Просто с ума схожу от того, какая ответственность вдруг свалилась на мои плечи. Пусть наша королева хоть сто раз англичанка, все равно не могу же я ее предать, даже невольно. Кто знает, какие несчастья могут свалиться на Соединенное Королевство из-за моей неосторожности? Я очень несчастна, Нэнси, и хотела бы умереть, если бы не знала, что в этом беспросветном мраке кто-то меня любит. Мне Вас очень не хватает. До свидания, милая Нэнси, молитесь за свою подругу. Пусть Небо вернет ей честь и поможет найти то, что она потеряла. Обнимаю,

Имоджин Мак-Картри.

В Лондоне перепуганная насмерть мисс Нанкетт под большим секретом прочитала письмо мисс Льюис, а та рассказала Энерину Арчтафту. Начальник отдела нашел в этой новости подтверждение своему прогнозу и заявил: ясно, что мисс Мак-Картри пишет из сумасшедшего дома. Дабы хоть как-то продвинуть свои дела с Дженис, он высказал предположение, что лишь затянувшееся девичество могло довести Имоджин до такого плачевного состояния.

Глава четвертая

Обладавшая завидным здоровьем и привыкшая к военной дисциплине, Имоджин провела ночь вполне спокойно: радужные сновидения унесли ее далеко прочь от кошмаров действительности. Проснувшись, она еще немножко понежилась в постели, отпустив пару минут на приятные раздумья и в сотый раз задавая себе один и тот же вопрос: кто же это умирает от любви к ней, не решаясь открыться? Вопреки воле память все время услужливо подсовывала Имоджин улыбающееся лицо Аллана Каннингхэма. Стремясь освободиться от этого наваждения, мисс Мак-Картри заспешила в ванную, где ледяной душ вернул ее к реальности. Покончив с утренней гимнастикой, она села завтракать, обдумывая план контратаки.