Хорхе Луис Борхес. Алгорифма - Вадим Алексеев

Которое вредней, чем суеверье:

Георгием на смерть змея преданье

Есть ложь. Змей был хитрей половозверья.

6

Я есмь мнимая память о гравюре,

Что в комнате висит и моё зренье

Не слабое ещё видит de jure,

De facto же – слепящее прозренье.

И снилось мне: её Лаптеву Юре

Я заказал, а он, есть подозренье,

Драконов татуирует, на сюре

Помешанный, к реальности – презренье!

Неужто об офорте память ложна?

Реальность ли за сон я принимаю?

Смотрю, и ничего не понимаю,

Как если б явь была не внеположна:

Смерть, Всадник и Дракон. На помощь, Боже!

Как же я вижу? Зрение слабо же…

7

Иной я некто, видящий пустыню

И видящий себя видящим вечно.

Нагой, врагам я выставлен на стыню.

Кат любит поступать бесчеловечно.

Мой пращур Аввакум за двуперстыню

Сожжён был мотыльком церковносвечно,

А я, его потомок – за сластыню

Мальчишескую душеизувечно

К позорному столбу прикован цепью

И надо мной столицы чернь глумится,

И чашу с калакутой я в конце пью,

И белый свет в очах моих затмится.

Я зеркало. Я эхо. Я метафор

Творец и лжекультуры эпитафор.

ЕККЛЕСИАСТ 1-9

1

Если ко лбу я руку поднимаю,

Книг корешков касаюсь если нежно,

Значит я клоун в цирке и манежно

Жильё моё. Себя я обнимаю,

И все смеются! Я не понимаю,

Что тут смешного? Одиноко мне ж, но

У Стены плача будет снежно-снежно…

Я сон видеокамерой снимаю.

В Салиме выпал снег… Не принимаю

Я никого. Жить лучше безмятежно,

Имея то и это бесплатежно…

Я с паствы десятину не взимаю.

Мольбе их "исцели нас!" не внимаю.

Бреду по снегу сквозь метель бесстежно…

2

Из Книги я Ночей Шахеризада

И ключ в старом замке если со скрипом,

Но повернулся, то предсмертным хрипом

Да огласит вселенную из ада

Тот, автопомпу вынул кто из зада

И нюхает её больной как гриппом

Фрукт ароматный, глаз же птизным стрипом

Пылает. Оголялась не коза, да?

Если живу я над обрывом в бездну

И если боль моя невыносима,

Язык английский в навсегдаисчезну

Изыдет ныне звёздновозносимо:

Сначала с Нагасаки Хиросима,

Теперь – Бачау? Вижди тьму беззвездну!

3

Я вспоминаю Времени Машину

И не забыл ковра единорога…

Где в Назарете вы нашли вершину,

Чтоб свергнуться с неё? – спрошу вас строго.

Марихуану можно в автошину

Засыпать – до таможни лишь дорога,

Затем – смена колёс, да под смешину!

В каждом втором авто – пакеты дрога.

На-ка, курни. Эй, глубоко дыши, ну!

Что, худо стало? – Тогда прочь с порога.

Пойди, сшей кимоно из крепдешину

И дома в нём ходи как недотрога.

Плачет ли жезл железный по кувшину?

У жезла вид… Аж по в спине продрога!

4

Если меняю положенье тела

Во сне и память стих мне возвращает,

То Бог хулу на Духа не прощает.

Британия великой быть хотела…

Ого, какая глыба пролетела,

Что с облегченьем диктор сообщает,

Мимо планеты – как себя вращает

Земля ещё? – звездою проблестела!

Если меняю тела положенье

Во сне и память возвращает строки,

Ещё одна комета мчит, пороки

Чтоб наказать людские. Приближенье

Её к земле настолько же опасно,

Насколько мужеложество не спасно.

5

Стих этот повторён несметнократно

Во сне моём как эхо в лабиринте:

"Язык Содома поступать развратно

Учит детей – скорей его отриньте!"

Не обретая вспять стези, обратно

Не полетит комета как на спринте

Спешащая, что авторефератно

Трактат свой издаёт на ротапринте!

Не исполнитель действия иного,

Тку фабулу такую же я точно,

Которую страна, та что восточна,

Назначила и чей снова и снова

Восповторяю я десятисложник…

Из англофонов кто не мужеложник?

6

То говорю, что скажут мне другие,

Я те же вещи чувствую в час тот же

Абстрактной ночи и я тождотодже

В степени разной с вами, дорогие

Душ зеркала, хотя равно благие

И те, и эти, но слона ферзь ходже,

Из нескольких монет одна находже

Другой, хоть все одеты, не нагие.

Каждую ночь один и тот же ужас

Мне снится: лабиринта строгость. Жалит

Как аспид и клинком как тать кинжалит

Дракон в полёте, а на вид так уж ас.

Я зеркало с музейным слоем пыли

И огненные буквы чёрной были.

7

Я зеркала усталость отраженья

И пыль музея. Вещи невкушённой -

Золота мрака, девы разрешённой,

В надежде смерти жду, чая вторженья

В тайну её. Не встречу возраженья

Кастильца, с цитаделью сокрушённой

Её сравнив, мечом распотрошённой,

Чьи пуха и пера плавны круженья!

Проникнуть в тайну жизнепродолженья

Хочу теперь я перед рассмешённой

Публикою почтенной, вопрошённой:

"Над кем смеётесь, духом несолженья?"

Не почестей ищу я, но служенья.

Отдал Бог суд душе, любви лишённой.

АНГЕЛ

1

Да будет человек не недостоин

Ангела, меч которого охранный

Огненным назван, как алмаз огранный,

А стих – кагор, на травах что настоян.

И в человеке Ангел удостоен

Смеха толпы, которой хохот бранный

Надменно переносит, предызбранный

На эту казнь: "Вот как я непристоен!"

Но я стою, а ты шаткоустоен,

Свободою зовущий плод возбранный

Народ поганый, в рог меня баранный

Скрутить хотевший – ил, что не отстоян

И грязь в тебе, язык английский. Сто ен

Не даст японец за твой юмор странный.

2

Кто видел его вхожим в лупанарий

Ни во дворец в квартале нуворишей,

Который титулованным воришей

Воздвигнут, ибо истинный он арий?

Нет, не поёт бомонду их он арий,

Не кушает начинок, что внутри шей

Лебяжьих запекают – изнутри шей

Облатку кишкой тонкой, кулинарий!

Ангел хиникс пшеницы за динарий

И два хиникса ячменя, что Гришей

Царю – Чем, государь, благодаришь, эй? -

Предложен, не купил. Лукав Бинарий!

У Ангела совсем другой сценарий.

С женой, а не с сестрой он спал Иришей.

3

Ни разу не унизился до просьбы

Ни плача Ангел и в годину краха,

Спокойно ожидая смерть, без страха,

С которой, риск любя, не спал он врозь бы.

За райские кущи от изморозьбы

Он спрятался бы с нею ради траха:

"Желанная моя, ты так добра, ха!

Вот я в тебе оставил свою рось бы!"

Перед изображеньем гистриона

Ниц не упал, унизившись, ни разу

Оттачивающий как бритву фразу:

"Нуждаешься в огне, солома? О, на,

Гори на мне, Татьяна как на Тате!"

Зовётся Соломоном Ангел, кстати.

4

Другой на него смотрит. Но да вспомнит,

Что никогда один уже не будет,

И перед смертью больше глаз не томнит

Вор, если мать родную не забудет.

Иной себя парящим высоко мнит,

А по утрам всех воплем своим будит,

Хоть никакой нужды под утро в том нет.

Вор потроха певца сперва добудет,

А после кости птицы не без мяса

Остатков заполучит кот. Он ляса

Точить умеет с Богом, на колени

Вскочив ему, когда тот конопляса

Накурится, внимая в сонной лени,

Как Румпельштильхцен треск издал в полене!

5

В публичном свете дня или во тьме

Свидетельствует, не переставая,

О каждом его вздохе тень живая,

Но зеркало есть и в чтеца уме.

Стихи его на воле и в тюрьме

Читают воры, Бога открывая,

А фраеров вот пеня роковая:

"Зачем я не бродяга при суме?"

Рукав рабочей робы в бахроме

У Соломона, не без торжества я

Предсказываю. Кукла восковая

Пусть её носит! Сказ есть, как куме

Помог Мир, не готова что к зиме,

Стеной кирпичной зал перекрывая.

6

Кристалл его слеза не затуманит,

А зеркало смотрящих не обманет,

Жить без заботы о завтрашнем дне

Сможет лишь тот, себе не прикарманит

Кто собственность, ничейную вполне.

Не грезит наяву, словно во сне

Раб денег и свобода не поманит

Тех, наркомана видит кто во мне.

На склоне дней под солнцем и луною

Я чести Сатаны, ставшего мною,

Не уроню, и крылья у меня

Из дыма в лучах утра за спиною.

Но в ужасе ждёт завтрашнего дня

Тот, ходит кто за плотию иною.

СЛАВА

1

Видеть Буэнос Айреса рост бурный

И его упадок скоротечный…

Что-то ищет червь библиотечный,

Каталог листая не сумбурный…

Вот, нашёл! "Птюч" есть журнал гламурный.

Кризис сперва будет ипотечный…

Наживётся фармацевт аптечный,