Золотой Сын - Пирс Браун

Внезапно дверь в помещение распахивается, мы оборачиваемся и видим Микки. Он еле живой, совсем исхудал, лицо бледнее обычного. Не говоря ни слова, бросается ко мне и целует прямо в губы, с неподдельной радостью, а потом начинает рыдать, как ребенок. Мы с Танцором в растерянности переглядываемся, а потом я просто обнимаю Микки и жду, пока он не выплачется. А он все рыдает и рыдает, шепчет: «Спасибо тебе!» – уткнувшись мне в грудь.

Что же они с ним делали? Хотя о чем я… Мне прекрасно известно, какими способами серые вытягивают у пленников информацию. Он утверждает, что ничего им не сказал. Однако мне все равно предстоит выяснить, что удалось узнать Шакалу. К каким выводам он пришел, обнаружив лабораторию Микки?

Из-за плеча Микки вижу, что в дверях стоит Фичнер и грустно улыбается. Потом Микки наконец утирает слезы и слегка отстраняется.

– Я пытался предупредить тебя, когда ты пришел к нам на Луне, – виновато говорит он. – Хотел сказать, чтобы ты уносил ноги, но она убила бы меня, пророни я хоть слово. Я боялся, что ты поверишь ей, а не мне.

– Я бы поверил тебе, Микки.

– Правда? – всхлипывает он. – А я знал, что ты придешь за мной! Говорил ей, что у моего дорогого мальчика слишком доброе сердце и он Микки не оставит, а она просто плевала мне в лицо! Обзывала работорговцем! – уныло добавляет он, продолжая плакать.

Микки стал крайне уязвимым, почти обезумевшим после того, что с ним делали в пыточных камерах Шакала.

– Она права! Я плохой, плохой! Обижаю девочек и мальчиков! Я их продавал, даже самых любимых! Конечно, она права! Зачем приходить за мной? Зачем спасать злодея Микки?

– Потому что ты мой друг, – нежно целую я его пальцы, и он смотрит на меня с надеждой. – Ты – странное существо, а когда-то и впрямь был плохим человеком, но я знаю, что ты хочешь измениться. Хочешь начать новую жизнь, как и все мы. И нет на этом свете такого места, куда бы я не отправился, чтобы спасти своего друга!

Как же приятно говорить правду!

– Спасибо тебе, – тихо произносит Микки, сразу подтягивается, выпрямляет спину и выходит из комнаты.

Порог перешагивает Фичнер, прикрывая за собой дверь:

– Это было трогательно…

Киваю. Да, вот таким человеком мне бы хотелось быть – искренним, честным, не ждущим подвоха от самых близких. Думаю, до этого момента я и не подозревал, насколько мне дорог Микки. Вовсе не из-за того, что он помог создать меня. Просто он сильно меня любит, хоть и странною, но настоящей любовью. И я действительно верю, что он хочет заслужить мое уважение. Точно так же, как я пытаюсь быть человеком, которого могли бы уважать Эо и Мустанг. Это правильная любовь, она помогает человеку стать лучше.

– Нам надо серьезно поговорить, Фичнер, – произношу я.

До этого у нас такой возможности просто не было: Севро рассказал мне о плане Танцора – назначить встречу, провезти Сынов контрабандой на моем корабле и дать им возможность проникнуть в здание. Я всего лишь предложил использовать Сун-хва в качестве козла отпущения да потребовал, чтобы Виктре не причинили вреда.

– Тогда я оставлю вас наедине, – говорит Танцор, поднимаясь с металлического стула.

– Нет-нет, останься! У меня и так слишком много секретов! Хочу, чтобы между нами троими все было начистоту!

– Ты что, засранец, считать разучился? – Из-за огромного ржавого двигателя выходит Севро.

Даже в промышленном районе Эгеи, насквозь провонявшем машинным маслом, от него пахнет осенними листьями. Запрыгнув на ржавое шасси допотопного истребителя, он удобно устраивается и свешивает ноги.

– Ну надо же, глядите! Все клоуны в сборе, и ни одной телки! Давайте рассказывать анекдоты про баб, кто начнет? Кто расскажет самый клевый анекдот?

– Значит, ты и есть Арес, – со смехом подмигнув Севро, поворачиваюсь я к Фичнеру.

– Ну ты даешь, парень! Гениально! Это на тебя кома так повлияла? – ржет Фичнер, хлопая в ладоши, но взгляд остается абсолютно серьезным. – Большинство людей называют меня бронзовым. Студенты величают куратором. Кто-то зовет Рыцарем Гнева. Правительница считает предателем. Родной сын именует засранцем…

– Потому что ты засранец, – вставляет Севро.

– Жена называла меня Фичнером, – невозмутимо продолжает он, – а золотые сделали меня Аресом.

Раньше я бы не понял, что он имеет в виду, он же и сам аурей. Как золотые могли что-то с ним сделать? Но Танцор намекнул мне, о чем речь, поэтому я начинаю догадываться.

– Почему ты не рассказал мне правду с самого начала?

– Отдать свою жизнь в руки подростка и положиться на его актерские таланты? – хмыкает он. – Если бы тебя раскрыли, стали бы пытать… в общем, ничего хорошего бы из этого не вышло. У меня было несколько планов развития событий, стараюсь все яйца в одну корзину не складывать. Так уж получилось, что ты попал ко мне в любимчики! Но не будем отвлекаться.

– Кем была твоя жена? – спрашиваю я, уже догадываясь, что он мне ответит.

– Тебе полную версию или сокращенную? – интересуется Арес.

– Полную.

– Я работал на проекте компании, занимавшейся терраформированием на Тритоне, – хриплым голосом начинает он свой рассказ. – Моя работа была не чета твоей – никаких тебе лезвий, доспехов и всего прочего антуража, просто управление стройкой. Контракт получил один серебряный. Я отвечал за эксплуатацию одного из последних двигателей Лавлока на Северном полюсе планеты. Но тут из-за внезапного извержения какого-то хренова гейзера началось землетрясение. Ледяной покров Тритона дал трещину, и двигатель ухнул в подземные воды, унеся с собой три тысячи жизней. Меня спасли, и следующие несколько месяцев я провел в реабилитационной клинике в Арктике. Поместили меня в крыло для высших цветов – нас хорошо кормили, был душ нормальный, койки поновее. Зато в палате у низших цветов окно выходило прямо на северное сияние. Рядом с тем окном стояла ее койка. Я не встречал женщины лучше ее. – Фичнер украдкой бросает взгляд на Севро. – А какая красавица! Произошел несчастный случай, и она потеряла ногу, но протез ей не полагался! А ведь это раз плюнуть, обычный биопротез! Медные решили, что это будет невыгодно для бюджета. Таких ублюдков, как эти медные, еще поискать, вот ведь сраная раса, клянусь…

– Не начинай, – закашлявшись, просит его Севро.

– А ты не лезь! – Фичнер кидает в него каким-то ржавым обломком и продолжает: – Когда меня выписали, я забрал ее с собой. Моих сбережений было достаточно, чтобы уехать с Тритона, но в центре мы поселиться не могли – слишком дорого, поэтому я выбрал Марс. Около года прожили в пригороде Новых Фив. Мечтали завести ребенка, но наши ДНК оказались несовместимы. Тогда мы пошли к ваятелям, попросили их поколдовать над нами, и все получилось. Потратили последние деньги, зато через девять месяцев на свет вылез вот этот маленький Гоблин!