Тот самый сантехник. Трилогия (СИ) - Мазур Степан Александрович

Боря не знал иностранного, но решил задействовать отечественные языковые свойства, чтобы-таки вызвать крики, в идеале вплоть до вызова скорой и полиции разом. А для того снова сполз пониже и устроил настоящее торнадо между ног. Терзая «кнопку удовольствия» языком, он замечал лишь, как наливаться нижние губы кровью и как неистово крутится Наташка. Вот и её джойстик обнаружен. Теперь он игрок номер один.

Едва это понял и усилил нажим, тут-то крики и пошли! И какие-то таинственные звуки следом, с подвыванием, рокотом. Ну, словно кайфует человек, только уже для себя, а не для других. Да вот что интересно, едва Боря расслышал их, как ощутил дикое возбуждение и снова на Наташку взобрался.

«Сейчас ещё посмотрим чья возьмёт!»

Кровать заскрипела так, словно её никогда не смазывали, а на самой фабрике при производстве специально состарили и собрали из всего ржавого хлама в округе. Будь у такой кровати ножки, они наверняка бы переломились. А так только изголовье стучало в стену, как набат для тех, кто устроил перекур снизу.

А ведь снизу прекратились все звуки.

«Мы победили!» — добавил победно голос: «Всё-таки — опыт против молодости решает!»

Боря тут же сдулся. Распластался на женщине. Затем перекатился на бок, не желая ту задавить. Пригодится. Но ещё некоторое время гладил по бледным мягким ягодицам и раздумывал, спросить ли её о том, что предлагал Антон Сергеевич, когда на работу Романа устраивала? Или как Леся надуется и ответит двусложно?

Решив не портить послевкусие, смолчал. Наташка уже не кричала, но тихонько постанывала. Накрыло запоздалой негой, что пришла на смену серии быстрых, мощных оргазмов.

Как будто лёгкие мелкие волны гуляли по её телу, немного тряслись мышцы, чуть сводило судорогой ноги.

— Солнце моё… ты сходи, покушай, — сказала Наташка, замерев и разглядывая потолок. В глазах плыли блики. В левом ухе фонило. Всё-таки опыт-опытом, а годы берут своё. Гореть в пламени похоти долго не получается. Вот и остаётся полустон-полувздох. Хотелось то быть о-го-го, а получилось только о-го.

Но сказала так нежно, что Боря едва снова в бой не бросился. Но в животе требовательно заурчало, подсказав, что дальше организм будет переваривать сам себя и будет он тощим и жилистым грузчиком, а не мускулистым красавцем-сантехником с обнажёнными сосками.

Боря почесал нос и подумал над развитием ситуации. Первый природный инстинкт был удовлетворён. Самка млела на кровати, накачанная полезными веществами, годными для продолжения рода.

За ним последовал второй — утоление чувства голода. Но едва Боря употребил три-четыре ложки аппетитного варева со сметаной, как в квартиру бесцеремонно зашёл Роман, тут же отмечая полуголого мужика на кухне.

Сам он был весьма помят, но доволен. Улыбка не покидала лица. Держалась как пришитая.

— А я тут думаю… что-то знакомое сверху доносится, а вот на тебе — Боря.

Глобальный цикнул на него и кивнул в сторону борща.

— Тихо, у нас обед… Жри давай и помчались аванс твой отрабатывать. И… перспективы.

Рома тут же кивнул, налил в тарелку зелья восстановления сил и присоединился к трапезе. Почти минуту хлебали молча, с наслаждением. А когда ложки застучали по дну, на кухню зашла Наталья. Подчёркнуто-одетая по всем фронтам, с немного виноватой-полуулыбкой.

— О, Ромка… пришёл. А где… отец?

Рыжий посмотрел на Борю, буркнул:

— В поле… работает.

— Так его надо тоже накормить, — тут же засуетилась Наташка, наливая борща в банку.

— О, не переживай по этому поводу, — обронил Боря. — Он и так изрядно откушамши. Захочет — приедет и сам поест. Но для этого надо… доработать. Так что раньше ужина не жди.

Мельком взглянув на часы — почти два после полудня! — сантехник подскочил и отказавшись от чая, побежал одеваться-обуваться.

— Братан, мы опаздываем!

— Хе… братан, — хмыкнул Рома и набрав полные карманы печенек, поспешил следом. — Я буду звать тебя сенсеем.

— Вы куда, мальчики? Вы же только пришли, — только и спросила Наташка, что тут же перелила чай в термос и вручила у порога своим любимым мужчинам… с разницей в пару лет.

— Работа, — с важным видом ответил Роман, пытаясь не представлять, что высказывание относилось не только к нему.

Любовь она такая странная штука, что все возвращается. Даже в локальном смысле если ты на Оксане, то кто-нибудь на Наташке. И этим двоим лучше не пересекаться бы, да вот нет — у фотума свои планы.

— На ужин то придёте?

— Вряд ли успеем, — ответил Боря. — Разве что полуночный. Но лучше не ждать.

— Как это не ждать? — улыбнулась Наташка, спалив всю поляну обаятельной улыбкой любящей женщины. — Скажешь тоже.

Если в лифте Рома ещё сдержался, дожёвывая печенье и лишь показывал некоторые движения, то в автомобиле его понесло: застрочил словами как из пулемёта. Спеша поделиться всеми подробностями, рыжий обрушил море деталей на брата, большая часть из которых начиналась с фразы «и тут я её…» и «а потом она меня…». Иногда добавлял фразы вроде «я даже и не думал, что так можно» и «нет, так туда тоже можно, оказывается».

Боря слушал в пол-уха, всё больше поглядывал на телефон, где каждую минуту подсвечивалось «Коба». Когда же они наконец подъехали к подъезду, там уже собрался небольшой митинг. Во главе с известным лицом на лавочке.

— Чего это они? — не понял Роман.

— Чего, чего. Результата ждут. Никогда не беси людей, Рома. А если уж взбесил, мысли, — буркнул Боря и подхватив замок, поднял его над головой, да так к толпе и вышел, словно флаг в руках нёс знаменоносец. — Вот!

Толпа перестала гудеть, прислушалась. А сантехник, довольный вниманием, продолжил:

— Вот теперь будет у вас новый замок за мой счёт, потому что старый я так снять и не смог. Ключ от него чёрт знает где. Всё утро провозился в поисках.

Толпа загудела недовольно, но Боря тут же усилил голос:

— Так что если кто-то ещё не набрал воду, то до 23.00 часов можно уже не ждать. Рома… тащи Болгарку.

Народ как ветром сдуло. Тут же оказалось, что вёдра не набраны, ковшей недостаточно, а кто-то срочно решил помыть жопу.

— Так вот что значит — коллективное-бессознательное, — философски протянул Рома и открыл багажник, оценивая попутно инструментарий. Некоторые вещи даже казались знакомыми.

Боря подхватил УШМ из коробки, а помощнику вручил удлинитель с разветвителем, что у хорошего сантехника всегда с собой в сумке с инструментами вместо фразы «о, а у вас нет что ли?».

— Ты давай не умничай. Лучше метнись к квартире на первом этаже, пусть подключат и выкинут мне к подвалу в форточку. Метраж там такой, что можно до соседнего подъезда достать.

Рома исчез в первом подъезде, а Коба слез со скамейки, деликатно отряхнулся, чисто символически, как будто был побит, но выжил в нелёгкой борьбе и заявил:

— Что ж, Борис. Вы как раз вовремя. Меня уже собирались линчевать. Кто во всех проблемах всегда виноваты? Конечно, евреи… Хотя тенденция немного переменилась. Теперь ещё и русские. Боюсь, что доживу до дней, когда во всём всегда будут виноваты только русские.

— Эх, не тот народ назвали богоизбранным, — донеслось от Романа.

— Так, а это что за мелкий поц с вами?

— Помощник, — буркнул Боря.

— Так с вами же Станислав был.

«Был… посадили», — ответил уже внутренний голос, но этот диалог остался внутри, чтобы сильно людей не расстраивать.

А Боря тут же добавил:

— Да вы не переживайте. Сейчас всё наверстаем. С меня доля за сдачу металлолома в качестве… компенсации.

— Другое дело, Борис. Совсем другое дело, — ответил старик и исчез в подъезде.

Боря дождался торчащего из форточки удлинителя, подключил Болгарку, напялил авиационные наушники и за мгновение спилил замок. Вставив новый в одну из дужек на двери, включил фонарик, пробрался внутрь и перекрыл все стояки по подъезду. Ужаснувшись состоянию труб в подвале, едва не спилил половину тут же, но работу следовало начинать сверху. К тому же, за суету в подвале собственники не заплатят. Это уже свою УК надо трясти. А оно им надо?