Девятое правило волшебника, или Огненная цепь - Терри Гудкайнд

Как когда-то «Книга Сочтенных Теней» показала ему, что он больше уже не ребенок, меч научил его быть частью огромного мира и показал Ричарду его место в нем.

А еще он привел к нему Кэлен.

И Кэлен была причиной того, что ему необходимо увидеть Шоту.

Ричард затянул завязки на своем мешке. В нём был (лежал?) плащ, сделанный, казалось, из червонного золота, который он нашел в Хранилище, но поскольку день был теплый, он оставил его в мешке. И наконец, на оба запястья он надел по широкому браслету из посеребренной кожи, расшитых древними символами. Помимо прочего эти древние браслеты использовались для того, чтобы пробудить ото сна сильфиду.

Когда Кара сказала, что готова, Ричард закинул за спину мешок и обошел скалу. Он увидел, почему она хотела остановиться. Она сделала больше чем просто ополоснулась.

Она надела свой красный кожаный костюм.

Ричард значительно посмотрел на кроваво-красную одежду Морд-Сит.

— Шота может пожалеть, что пригласила тебя на вечеринку.

Улыбка Кары говорила, что позаботится о неприятностях, если они там будут..

Когда они шли по дороге, Ричард сказал.

— Я не знаю точно возможностей Шоты, но думаю, тебе следует сделать сегодня то, что ты никогда не делала раньше.

Кара нахмурила брови.

— И что же?

— Быть осторожной.

Глава 40 (Panzer)

В поисках опасности Ричард огляделся, и они с Карой направились к группке великолепных буков и кленов, растущих на вершине холма. Прямые высокие стволы с раскидистыми кронами напомнили Ричарду колонны, поддерживающие зеленый сводчатый потолок величественного собора. Нежный ветерок доносил аромат полевых цветов. Сквозь шелестящий навес листвы уже можно было разглядеть, как призывно сверкают на солнце устремленные в небо шпили дворца Шоты.

Золотые полосы солнечного света пробивались сквозь листву, на невысокой траве танцевали солнечные зайчики. Под невысоким валуном бил родник, вода с негромким журчанием вытекала через трещину в камне и, стекая по гладким краям, превращалась в неглубокий ручеек. Камни вдоль его русла покрывал нежный зеленый мох.

Женщина с густыми светлыми волосами, одетая в поношенное длинное платье черного цвета, сидела на камне в потоке солнечных лучей. Она сидела в изящной позе, опершись одной рукой о камень, опустив вторую в прозрачную воду. Казалось, она светится. Да и сам воздух вокруг нее словно был наполнен светом.

Даже со спины она выглядела очень знакомо.

Кара склонилась к Ричарду и тихо спросила.

— Это — Никки?

— Если бы так. Но это не она.

— Вы уверены?

Ричард кивнул.

— Я видел, как Шота проделывала такое и прежде. Когда я увидел ее впервые, она приняла вид знакомого мне человека. Тогда она явилась мне в облике моей покойной матери.

Кара обвела его взглядом.

— Это довольно жестоко.

— Она сказала, что это был ее подарок, что она лишь хотела оживить мои самые заветные воспоминания.

Кара скептически хмыкнула.

— Ну а зачем бы ей заставлять вас вспоминать Никки?

Ричард посмотрел на Кару долгим взглядом, но ничего не ответил.

Когда они поравнялись с камнем, женщина грациозно поднялась и повернулась к ним. Знакомые синие глаза встретились с его взглядом.

— Ричард, — произнесла похожая на Никки женщина. Ее голос был таким же шелковым, как и у настоящей. Вырез платья был гораздо ниже, чем помнил Ричард. — Я так рада снова видеть тебя. — Она положила запястья ему на плечи, небрежно сцепив пальцы у него на затылке. Воздух вокруг нее казался густым, придавая ей мягко-расплывчатый, несколько нереальный вид. — Очень рада. — Добавила она срывающимся, будто от затаенной любви, голосом.

Она выглядела более похожей на Никки, даже будь тут сама Никки. Иллюзия была настолько убедительна, что Кара застыла с отвисшей челюстью. Ричард с облегчением чувствовал реальное присутствие Никки, словно она стояла перед ним.

Почти.

— Шота, мне нужно поговорить с тобой.

— … о любви, — ответила она, на ее лице мелькнула застенчивая улыбка.

Она запустила пальцы в его волосы, ее застенчивая улыбка стала нежной. Эта улыбка отразилась в ее глазах, восхищенно смотревших на него. В ее взгляде было столько радости, умиротворенности, спокойного удовлетворения, сколько он никогда не видел в глазах настоящей Никки. Копия выглядела настолько похожей на оригинал, что Ричард с беспокойством должен был напоминать себе, что перед ним Шота. Кроме того, вела она себя больше как Шота. Никки никогда не была столь откровенна. Это должна быть Шота.

Она мягко притянула его ближе. Ричард с трудом пытался найти причину, чтобы не подчиниться… и не нашел ни одной. Он не мог перестать смотреть в ее прекрасные глаза. Он чувствовал, что, просто вглядываясь в восхитительное лицо Никки, забыл обо всем.

— Ричард, если это — предложение, то я его принимаю.

Она подошла так близко, что на своем лице он чувствовал ее нежное дыхание, пока она говорила. Ее глаза закрылись. Его губы встретились с ее мягкими губами в долгом, роскошном поцелуе, из которого не было возврата. И он не отстранил ее.

Напряжение ее тела, объятие ее рук, поцелуй совершенно смешали его мысли, казалось, он не может думать больше ни о чем. Ее объятие, даже больше, чем поцелуй, пробудило в нем ужасную тоску по тихой жизни, спокойной привязанности, безопасности и нежности. Это обещание долгожданного утешения обезоруживало больше, чем что-нибудь другое.

Он чувствовал каждый дюйм, каждый изгиб, каждую выпуклость и впадинку ее упругого тела, прижавшегося к нему. Он знал, что пытается думать о чем-нибудь другом, но кроме этого поцелуя, этого объятия, этого тела не существовало ничего в мире. Фактически, он с трудом заставлял себя думать вообще.

Во всем был виноват поцелуй. Он заставлял его забыть, кем он был, зачем пришел сюда, даже притом, что этот поцелуй не обещал ни любви, ни даже страсти. Он не был уверен, обещал ли он хоть что-то. Он казался… ненастоящим.

В чем он точно был уверен, это в том, что этот поцелуй очень отличался от того, которым они с Никки обменялись в Алтур-Ранге. В конюшне, перед отъездом. В том поцелуе было невероятное наслаждение и безмятежность магии, если не что-то еще. То был поцелуй настоящей Никки. А сейчас перед ним, несмотря на блистательную иллюзию, была не Никки. Сопротивляться этому поцелую было невозможно, как невозможно сопротивляться большой тяжести, но он не вызывал желания. Но все равно, создавшееся положение грозило запутать его в неосторожных вопросах и невыполнимых обещаниях.

— Никки, Шота, или как там тебя еще, — прорычала Кара сквозь стиснутые зубы, сжимая кулаки. — Что это ты делаешь?