Избранное - Илья Вергасов

Он с непонятным мне наслаждением крохотными глоточками опорожнил чашечку, которая в его больших руках казалась детской игрушкой. Поставил ее на столик.

- Доволен назначением?

- Да вот думаю… Все как снег на голову. Запасный полк - темный лес. Соображаю - как быть?

- Видите ли, соображает. - Генеральский взгляд стал строг. - Ему приказано командовать полком, а он «соображает».

- Есть принять полк! - сказал я, вставая.

- Сиди, не стой смычком - на другой случай сгодится. В Севастополе твои связные докладывали: в партизанском штабе был порядок - что всем, то и командиру, комиссару. Верно?

- Обстановка требовала.

- Вот это и вспомнилось, когда генерал Петров рекомендовал нам тебя. Здесь другие нормы жизни - много будет дано, но о тех днях не забывай. - Генерал поднялся, подошел к окну. - Снова туча с Днестра ползет. - Зашторил окно, щелкнул выключателем - вспыхнул свет. Сел на подоконник. - Ты представляешь, что ждет тебя в запасном?…

* * *

…Дождь при сильном ветре шел до вечера. На ночевку напросился в комнату связных. Любезно предложили свободную койку. Не спится; пережевываю все, чем «напичкал» меня член Военного совета. Четыре часа слушал его, и чем больше узнавал, тем острее чувствовал себя в положении человека, оказавшегося в безвестном поле с дорогой, уходящей в туман.

Мой путь - в районный центр Просулово, куда на днях прибыл штаб запасного полка.

Дорога раскисшая, ветер попутный. Шагаю, земля под ногами - чвак, чвак, чвак… Нечто похожее было в отрочестве: по непролазной кубанской грязи шел в далекий от родной хаты совхоз наниматься в ученики слесаря…

Запасный полк - махина! Оказывается, в каждой боевой армии свой запасный полк. И каких только обязанностей на него не возложено!

Солдаты и сержанты из полевых госпиталей идут не куда-нибудь, а только в запасный полк. Здесь с них снимают накипь госпитальной вольницы и готовят по самой строгой программе к новым сражениям. Но это, может быть, десятая часть того, что требуется от запасных полков. Вместе со своими армиями они обороняются, отступают, наступают. Особенно трудно в наступлении: оно без потерь не бывает. Боевые дивизии требуют пополнения. Откуда его взять? Из тех резервов, которые выискиваются в освобожденных районах. Именно запасные полки занимаются срочной мобилизацией военнообязанных. И тут-то и начинается страда: тех, кто не нюхал еще пороха, обучить солдатскому делу, а тем, кто позабыл, что такое ратное поле, напомнить о нем. И всех надо обуть, одеть, от каждого принять военную присягу, в точно назначенное время скомплектовать маршевые роты и доставить их туда, куда прикажут. А армия наступает, наступает, входит в глубокий прорыв, далеко отрываясь от своих тылов. Тут-то и держит экзамен запасный полк на оперативность, на умение выходить из положений, из которых, казалось бы, выхода никакого нет.

Раннее весеннее наступление на юге Украины в 1944 году. Рывок Степной армии от Криворожья до Днестра… Размытые и растолоченные дороги, взорванные мосты. В иных крутоярах машина по кузов увязала в топях. Вся фашистская боевая техника осталась в степях Украины - пушки, танки, машины всех марок оккупированной Европы. «А вот наши пушки, танки - с нами, на Днестре, - говорил мне генерал Бочкарев. - А они ведь тоже из металла и не по воздуху летели через всю Украину. Там, где не могли пройти «челябинцы», двухосные «студебеккеры», там все решали солдатские руки. Люди тащили на себе снаряды и пушки даже самых крупных калибров… А как справлялся со своей задачей наш запасный полк? Положим, маршевые роты приходили в точно назначенное время. Но были случаи, когда солдат одевали как попало… Командир полка - твой предшественник полковник Стрижак - докомандовался до того, что пополнял боевые дивизии плохо обученными и необмундированными солдатами. Для него, видите ли, солдатские штаны оказались тяжелее пушек… Батальоны растянулись на десятки километров, штаб, по существу, потерял управление. И каждый батальонный командир, а то и ротный был бог-отец, бог-сын и бог - дух святой… Стрижак отстранен от командования и наказан…» На прощание генерал, пожимая мне руку, сказал: «Иди, Тимаков, командуй. Не руби сплеча, не удивляй лихостью. Немалое предстоит тебе, партизан. Наломаешь дров - найдутся добренькие, простят: мол, что с него возьмешь, напартизанил. А другие пустячную ошибку твою раздуют, раскричатся: «У него партизанские замашки!» Иди, припрет - звони, но не по пустякам»…

Вот и иду, шагаю по вязкому тракту. За обочиной - обглоданные осколками акации. Ветерок жмется к земле, баламутит лужи. Темнеет. Вхожу в хуторок из трех хатенок, стучусь в первую - в окне женщина, разглядывает.

- Свои, тетенька.

- Та куда же вас, господи! И пустого уголоч,ка нет.

- В тесноте, да не в обиде, хозяюшка.

Вхожу - тяжелый, спертый воздух. В темноте раздвигаю сонные тела, втискиваюсь между ними.

А утром - солнце, много солнца; дорога понемногу подсыхает, но кое-где колеи так глубоки, что бывалые «ЗИСы» кузовами лежат на размокшей земле. Тягачи не в силах стронуть их с места… Ребята в серых шинелях, подоткнутых выше колен, как муравьи, облепили кузов со снарядами: «Раз-два, взяли!» Задний мост поднимается, машина выкатывается на проходимый участок. Молодцы! Гуртом и батька можно бить.

Идут танки-«тридцатьчетверки», прямо по пахоте. Дуют себе на полной скорости, грязь из-под гусениц - до самого неба. В открытых башнях - черномазые танкисты, и море им по колено.

Солдаты успели протоптать тропу от столба к столбу. Догоняю группу без оружия, с тощими вещевыми мешками за плечами. Замыкающий, ефрейтор, чернявый, шустрый, увидев на мне погоны старшего офицера, звонко крикнул:

- Брать нога, едренка вошь!

- Пусть идут, как шли.

Подошел к нему.

- Иди, как шла!

- Кто будешь? Кого и куда ведешь?

- Товарищ подполковник! Докладывает ефрейтор Касим Байкеев. - Тычет пальцем себе в грудь, потом указывает на молчаливых солдат: - Я - госпиталь, он - госпиталь. Запасный полк идем.

- Значит, попутчики…

Шагаем. Спрашиваю ефрейтора:

- Ранен?

- Никакой рана! Бомба контузий дал.

- Отделением командовал?

- Какой отделений? Командиру полка сапоги чистим-блистим, обед варим, записка носим!

- Где семья?

- Шентала… Хороший баба, мальчик один, мальчик другой… Я повар: салма, беляш, перемечь, катлама. Хорошо делаю… А война плохо - баба нет!

Солдат, что шел рядом, засмеялся:

- Заливаешь, ефрейтор! Кто вчера к хозяйке подсыпался?

Касим гневно:

- Зачем так говоришь? Я ходил скаварода просить, масла просить, тебя, шайтан, кармить! - У ефрейтора раздулись ноздри.

- Он пошутил, - успокаиваю я.

- Дурной шутка!

Мужиковато согнув спины, солдаты удалялись, а я остался на горочке. Мне надо, как прыгуну перед разбегом, набрать полные легкие воздуха.

12

Сверху смотрю на уютный, умостившийся в долине поселок. Посредине высокая кирпичная труба, а под ней обшарпанное здание буквой «п», окруженное бочками.

Чем ближе к поселку, тем острее дух перебродившей виноградной выжимки.

Вышел на прямую улицу и увидел невооруженных мужчин, одетых кто во что горазд. Они кругом сидели на ярко-зеленой травке. В середине старший лейтенант, жестикулируя, что-то рассказывал. Потом зычно скомандовал:

- Во взводные колонны становись!… Сержанты, строевая!

Четыре взвода: в одном безусые ребята, в других народ постарше. Есть и такие, что в отцы мне сгодятся. Кто они? Ребята, положим, понятно: подросли за годы оккупации. А кто постарше, у кого шаг строевой? Где они были, когда другие дрались под Москвой, отстаивали Сталинград, разбили врага под Курском, форсировали Днепр?

Слыша за спиной громогласные команды, я вышел на площадь, за которой виднелось кирпичное здание с коновязью у высокого крыльца. Штаб полка? Подтянул ремень на гимнастерке, шинель - на все пуговицы и пошел напрямик.

Пожилой солдат держал на коротких поводках дончаков чалой масти. Глаза его уставились на входную дверь, у которой стоял часовой с полуавтоматом. Из здания вышел майор лет сорока, в новеньком кителе, с орденом Красной Звезды. Скользнув по мне серыми глазами, приказал коноводу:

- Степан, лошадей!

Не слишком умело вдев ногу в стремя, он грузно бросил тело в седло. Часовой остановил меня у дверей:

- Вам в резерв, товарищ подполковник? Так он за трубой.

- Мне в штаб запасного полка.

Солдат крикнул:

- Товарищ дежурный!

Вместо дежурного появился подполковник, толстогубый, с отечными мешочками под глазами.

- Чего расшумелся? - спросил у часового.

- Они в штаб просятся, - тот кивнул на меня.