Ацтеки, майя, инки. Великие царства древней Америки - Виктор фон Хаген

Мертвые теперь становились уака, т. е. подобными богам и таинственными. Они обладали колдовской силой, так что надо было быть осторожными, чтобы никто из членов айлью не нанес оскорбления мертвому. Мертвые теперь становились в ряды невидимых сверхъестественных существ, и их нужно было умилостивить. И все же со временем мертвые умирали, и постепенно, если только это не был Бог-Инка (который даже мертвый был окружен пышными церемониями), о них забывали. Простого индейца поглощали жизненные проблемы, и тут можно поразмышлять о существовании у него скептического отношения к немертвым мертвецам. В других местах, например в некрополе древней Мирины в Эолиде (сейчас это в Турции), люди хоронили своих мертвецов точно так же, как это делали инки, кладя им в могилы предметы обихода. Они знали, что мертвым трудно угодить. Но они также знали и то, что они никогда не вернутся. Они надевали мертвым на голову золотой венец, но такой тонкий, что дыхание могло превратить его в пыль. Они рассчитывались со своими умершими по как можно более низкой цене. Обол, который они клали в рот мертвеца, чтобы тот мог заплатить Харону за перевоз через реку Ахерон, был всего лишь жалкой медной монетой (V6 драхмы, первоначально серебряная, затем медная монета. – Ред.).

И тем не менее влияние религии на индейца было огромным и вполне реальным, так как жизнь основывалась на опыте, а религия была жизнью. А так как вся жизнь находилась во власти вездесущих невидимых сверхъестественных сил, то индейцу приходилось заключать с ними молчаливое соглашение ради своего собственного блага. Такой в то время была жизнь индейца, типичная для бесчисленного количества людей, из которых складывалось основание пирамиды, представлявшей собой государство инков. На ее вершине находился Великий Инка.

«Основанием пирамиды был пурик, трудоспособный мужчина. Десять таких рабочих состояли под началом десятника; над десятью десятниками стоял бригадир; в свою очередь, над десятью бригадирами был главный управляющий… Иерархия таким манером доходила до вождя племени, которое, по некоторым данным, состояло из десяти тысяч работников; выше стоял губернатор провинции, еще выше – правитель одной из четырех частей империи инков, и, наконец, надо всеми царил император, Сапа Инка…»

Глава 3

ИНКА И ЕГО СТОЛИЦА

Инка

Людовику XIV, «королю-солнцу» Франции, фактически пришлось утверждать, что он есть государство: «L'dtat c'est moi». «Королю-солнцу» Перу, Сапа Инке, никогда не приходилось подчеркивать это: все, что существовало под солнцем, было его. Это было известно всем и принималось как должное. Сапа Инка имел божественное происхождение, был прямым потомком Солнца, бога-создателя. Все: страна, земля, люди, золото (пот солнца), серебро (слезы луны) – принадлежало ему. Он был абсолютом. Он был Богом. Его империя не была теократией в теории, она действительно была таковой.

Правители Инки обладали неограниченной властью, которую сдерживало лишь влияние древних обычаев и страх мятежа. Выше Великого Инки не было апелляционного суда. Инке достаточно лишь было поднять руку и этим жестом приказать предать смерти прославленного полководца или даже кровного родственника, который вызвал его недовольство. Божественность Инки была бесспорной.

«Я помню, – писал Педро Писарро, двоюродный брат того самого конкистадора, – как правитель Уайласа однажды попросил у Инки [разрешения] посетить свои поместья, и это разрешение ему было дано.

Инка дал ему ограниченное время, за которое тот должен был съездить и вернуться. У него это заняло несколько больше времени, и, когда он возвратился (я присутствовал при этом), он привез в подарок Инке фрукты и предстал перед ним. Правитель Уайласа так трепетал перед Инкой, что не мог стоять на ногах…»

Если такая эмоциональная реакция случилась у одного из самых могущественных курака страны, то каков должен был быть эффект, производимый Инкой на простых людей, на индейца, который был лишь единицей в десятичной системе империи? И тем не менее забота Инки о своем народе также была неподдельной. Разумеется, она не была такой филантропической, как это представил историк из рода Инков Гарсиласо де ла Вега, когда с пафосом, обусловленным временным интервалом, писал свои «Королевские комментарии». Она также не была такой тиранической, какой ее видели испанские королевские наместники, чтобы дать рациональное объяснение своему разрушению империи инков. И положение Инки, и его богатство, и его власть шли от народа и его благосостояния, так как любая страна приобретает свои богатства не только (и не столько) за счет количества своих минеральных ресурсов, но за счет характера и крепости своего народа. Люди и их общественная организация и развитие в рамках, установленных для них, были первостепенной заботой Инки. Все его чиновники созывались, чтобы отчитаться перед ним за плохое управление людьми. Один французский историк писал о «социалистической республике инков», но это зависит от толкования слова «социализм». Земля находилась в собственности государства, т. е. Инки; индеец через свою айлью, которая была земельной общиной, только пользовался землею. При этом он владел своим движимым имуществом и теоретически мог накапливать в собственности предметы роскоши, но в действительности он этого не делал.

Перемещения индейца были ограничены; он мог путешествовать по королевским дорогам по желанию Инки; он платил налоги трудовой повинностью; даже его досуг был ритуально регламентирован. Некоторые исследователи полагают, что Инка, религия, государство в действительности искусственно создавали работу, превращавшуюся в инструмент умелого правления – для того чтобы люди были постоянно заняты каким-нибудь делом. От своих подданных Инка требовал все; в свою очередь, он ограждал их от нужды, содержал склады продовольствия на случай голода, охранял животных и землю. Вся произведенная продукция делилась справедливо, дороги как пути сообщения содержались в превосходном состоянии, и Инка поддерживал мир в государстве. Но неправильно было бы называть это благоденствующее государство социалистическим или коммунистическим: эта империя создавалась не для людей, и равенство не являло собой верх совершенства; наоборот, государство существовало только для одного Инки.

Главной женой Инки была койя (царица). На заре династии Инков правитель часто брал себе в жены женщин из семей других племен с целью заключения политического союза. Позже, когда Инка становился верховным правителем страны, он женился на своей собственной сестре, которая становилась его главной женой. Право жениться на женщине из своего рода принадлежало только Инке. Браки внутри своего тотема были строго запрещены. Существовал нерушимый обычай: нельзя было жениться на кровных родственницах. Официальный указ Инки гласил: «Мы, Великий Инка, приказываем и повелеваем, чтобы никто не женился ни на своей сестре, ни на матери, ни на двоюродной сестре, ни на тетке, ни на племяннице, ни на какой-либо своей кровной родственнице, ни на крестной матери своего ребенка под угрозой подвергнуться наказанию через выкалывание глаз… потому что только Инке позволительно брать себе в жены свою сестру…»

Смысл был очевиден: Инки хотели обеспечить, чтобы их божественное происхождение оставалось неоспоримым, и таким образом соблюсти чистоту крови. Из потомков-мужчин от такого брака выбирался наследник «короны».

Так как Инка был полигамен, то помимо койи у него было много других жен. В царском доме количество наложниц (пальяс) исчислялось сотнями, так что благодаря такому их изобилию на свет появлялось огромное множество потомков царской, «божественной» крови. Подсчитано, что у последнего Инки перед испанским нашествием было живых потомков одного только мужского пола пятьсот человек. Из них состояла семья Правителя Инки, его собственная царская айлью: «придворный круг полезных образованных людей, воспитанных в имперской идеологии и заинтересованных в ее сохранении навсегда. Правители– Инки выбирали, когда это было возможно, администраторов высшего звена из числа людей, входящих в эту группу».

У инков (как и у римлян на закате их империи) не было четкого прямого наследования. Римские цезари постоянно искали подходящего преемника, готовили его к трону, а затем выбирали его; он становился цезарем. Появление Правителя Инки также происходило не по каким-то установленным правилам. В качестве своего преемника Великий Инка называл самого подходящего для этой роли сына от главной жены, койи. С одной стороны, это был политический ход, так как самый старший сын, как это неоднократно показывала история, не всегда был самой подходящей кандидатурой. Но когда в империи произошел величайший перелом – сюда прибыли испанцы, – отсутствие четкого порядка наследования и невозможность определения бесспорного наследника заложили, помимо всего прочего, основу для конечной катастрофы.