Блокада Ленинграда. Дневники 1941-1944 годов - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лишь 19 июня войска 2-й ударной армии во взаимодействии с войсками 52-й и 59-й армий ценою больших усилий прорвали в районе Мясного Бора фронт окружения и через узкий коридор, хорошо вам знакомый, начали выход из окружения. 22 июня противник вновь закрыл горловину прорыва. Отдельные группы бойцов и командиров продолжали выход из окружения до 28 июня, т. е. до дня, когда завершились боевые действия войск Волховского и Ленинградского фронтов в этой операции».
Жеребое ДЖ. Саперы «огненной реки». 1973[96]
29 июня 1942 года
Грустно и тягостно на душе. Не о еде сейчас думаю. Какое-то предчувствие вот уже сколько времени повисло надо мной темной тучей. Внешне как будто все спокойно, все хорошо, но сердце чует какую-то беду. Одним словом, я опустошен, и нет в моей жизни надежной зацепки. Чувствую, что еще не поздно и нужно отсюда убираться подобру-поздорову, а как это реально осуществить, не знаю.
Пока работаю, я как будто прикрыт броней и тем спасаюсь от общей мясорубки, но и в таком положении несладко. Артиллерийские обстрелы теперь бывают ежедневно. Немец методично разрушает город, истребляя мирное население. Чувство беспомощности и обреченности не покидает меня. Не хочется умирать, но жизнь каждого из нас висит на волоске. День прожит в беготне на работе. Тело и душа жаждут покоя, а его нет. Трещит голова от постоянных неутешительных мыслей. Посторонние стали замечать, что я снова начал худеть. Немудрено. Как не худеть, когда чувствуешь, что шансов на жизнь почти нет. Что нас ждет? С каждым днем теряется уверенность в возможности отстоять Ленинград. На словах по радио и в газетах как будто все обстоит как нельзя лучше. Но мне думается, что это не совсем так. Должна в ближайшее время разыграться решающая битва за Ленинград с полным преимуществом на стороне противника. Мы в мышеловке, и нет нам иного пути, как пойти по дороге смерти. Она хватала меня своей костлявой рукой уже зимой, но мне удалось увернуться, но надолго ли. Думается мне, что Тане надо непременно уезжать, а она, чудачка, не хочет об этом и думать. Эх, была бы у меня возможность, я, кажется, на четвереньках на животе уполз отсюда. Наступило лето, стоят ясные солнечные дни, а воды еще нет, света нет, паек нищенский, голодный. Что нужно человеку? Сейчас он не имеет и минимума. Вспоминаю слова П.В.К. о том, что все дело в привычке.
Почему, говорит он, лошади, коровы и пр. живут на одной траве и даже жиреют? А потому, что они привыкли к такой еде, если и мы приучим свой желудок к траве, то вполне уподобимся этим животным.
Люди сейчас едят все. Нередко видишь женщин, мужчин, детей, щиплющих траву. Выползают греться на солнышке цинготники, дистрофики, продолжают таскать на тележках мертвых. Их, правда, сейчас поменьше, но смерть еще крепко держит ленинградцев в своих цепких руках [Г. Г-р].
4 июля 1942 года
Совинформбюро оповестило о падении Севастополя. У многих ленинградцев эта новость вызвала уныние. На улицах Ленинграда в окнах и дверях первых этажей строятся огневые точки. Девушек с 18 до 30 лет берут в армию. Идет принудительная эвакуация многодетных семей и инвалидов <…> [М. К.].
5 июля 1942 года
Совсем неожиданно меня назначили заместителем начальника отделения по технической части. Я сопротивлялся и доказывал, что я плохой администратор. Ведь я же знаю свой характер. Мне напомнили в Управлении дороги, что я коммунист! Да, это верно. Я смирился. Попробую свои силы и возьму себя в руки! [А. А.].
Вечером поехал на Пороховые. В доме Ивановых застал вдову Виктора Катю с дочерью Ниной. Из Ивановых уцелел один Александр, который на фронте. Виктор умер 24 января, в мае умерли Борис и тетя Катя. <…>
Виктор питался кошками, собаками и даже просил крыс. Страшнее этого кошмара не придумаешь. В морозный январский день по дороге на работу он упал на улице, Его отвезли в амбулаторию, где он умер. Борис погиб последним… Он очень хотел жить. У него было будущее. Он уже догонял в живописи старшего брата Виктора и, бесспорно, стал бы настоящим художником. Его жизнь закончилась слишком рано.
Катя собирает подорожник и варит суп. После смерти Виктора у нее родился ребенок, очень похожий на отца, но быстро умер. Голод… Только и слышны разговоры о пище. Я дал ей карточку, она купила килограмм хлеба. Ела она его с ребенком с такой нескрываемой жадностью, что мне тяжело было смотреть. Я напилил ей дров и успокоил как мог. Вспомнили довоенное время. <…>
В городе царят уныние, заботы и страдания. Отдельные жители собирают не только траву, но и дождевых червей. Меняется внешний вид многих окраинных районов. Население дружно разобрало немало ленинградских деревянных домов на дрова. <…>
Сегодня зашел к Смирновым, пробыл 20 минут. У них почти все вымерли. В живых остались Володя и Нина. Володя учится в школе младших командиров… Зашел к Мише Владимирову. Не застал. Беседовал с полчаса с Валентиной. У всех полная апатия, чувства атрофированы, всеми владеет страх голодной смерти [Б. Б.].
Город-крепость
Из выступления А. А. Жданова на заседании Бюро
ГК ВКП (б)[97]
«О превращении Ленинграда в военный город»
6 июля 1942 года
<…> Первая, следовательно составная, часть задачи превращения Ленинграда в военный город – укрепление его гарнизона.
Вторая часть задачи превращения Ленинграда в военный город заключается в том, чтобы в Ленинграде осталось лишь то количество населения, которое нужно непосредственно, во-первых, на удовлетворение насущных нужд фронта и флота и, во-вторых, на удовлетворение насущных нужд остающегося населения, и чтобы это население было достаточно мобильно, чтобы в любой момент могло сменить свою профессию
