Огненная дорога - Энн Бенсон

Однако что-то такое определенно существует. Когда все это закончится, когда опасность больше не будет маячить за углом, она непременно найдет способ узнать.

На экране перед ней все еще было досье одного из их ортопедов; конкретно та его часть, где представлен весьма обширный список его (точнее говоря, ее) важнейших публикаций.

«Поработаю еще несколько минут, — сказала себе Джейни, — и в постель».

Однако стоило ей ввести в компьютер команду перехода на другой уровень данных, как она услышала легкий стук в дверь.

Она повернула голову и увидела Тома; он стоял, прислонившись к дверному косяку. Вид у него был расслабленный, на губах знакомая кривая улыбка, в глазах смешинка, которую она всегда представляла себе, когда думала о нем. Легкая, но очень приятная дрожь удивления пробежала по ее телу.

В руках он держал бутылку вина и два стакана.

— Захотелось принять стаканчик на ночь. Может, присоединишься? Хорошее вино, красное…

— Вообще я не против. Но, может, конкретно в данный момент стакан свекольного сока лучше?

Он вошел в комнату, поставил стаканы на край письменного стола и наполнил их до половины. Вино было прекрасного темного цвета, почти непрозрачное.

— Нет, это лучше, чем свекольный сок, так мне кажется. — Он взял стакан и поднял его. — Ну, за твое здоровье. Чтобы ты…

Джейни тоже подняла стакан.

— …разобралась во всем этом.

— Или хоть в чем-то.

— Согласна на ортопеда Зеро.

Том кивнул на экран.

— Получается что-нибудь?

— Хотелось бы, но… Я крутила и вертела эту группу под всеми возможными углами. Изучила отдельно каждое досье, просмотрела списки их публикаций, даты опубликования, полученные гонорары и все такое прочее. Но не нашла ничего.

Он кивнул на компьютер.

— Можно, я попробую?

— Пожалуйста. Вдруг увидишь что-то, что я упустила?

Она начала подниматься, но он остановил ее.

— Сиди. Тебе вовсе не обязательно вставать. — Он встал позади нее, положил руки на подлокотники кресла и перегнулся через ее плечо. — Прекрасно. Мне и так все видно.

Джейни сидела без движения, казалось, целую вечность, пока Том работал с компьютером, продуманными, экономными движениями прикасаясь к дисплею. Она почувствовала, что хотела бы быть этим экраном, хотела бы, чтобы Том прикасался к ней в самых чувствительных местах.

«Не делай этого», — твердили остатки разума.

Однако расстояние между нею и Томом, казалось, сократилось практически до нуля — в противовес расстоянию между нею и Брюсом, которое увеличивалось с каждым днем. Она была дверным замком, а Том нажал на кнопку, послав недвусмысленный, настойчивый сигнал «Впусти меня, впусти меня!». Джейни закрыла глаза и сделала глубокий вдох, стремясь избавиться от внезапного «Хочу!», которое требовательно вопило в сознании, угрожая подтолкнуть к тому, о чем впоследствии она может пожалеть.

Однако все попытки одолеть себя потерпели неудачу. Волна желания неудержимо вздымалась внутри, стремясь вырваться на волю. Когда Том начал убирать руки, обхватывающие Джейни с обеих сторон, она слегка повернула голову, чтобы почувствовать прикосновение его рубашки к щеке, а когда его руки проходили мимо ее лица, взяла одну и поднесла ее к губам. Электрическая цепь между ними замкнулась.

Когда они проходили мимо маленькой комнаты, где спала Джейни, она юркнула внутрь и попыталась втащить его за собой, но он покачал головой и потянул ее дальше, в свою «берлогу». Войдя, Джейни остановилась на минуту, впитывая атмосферу комнаты, где Том спал и видел сны; ей хотелось понять, если удастся, что говорят о нем окружающие вещи. Они говорили одно и то же: скромность, простота, продуманность во всем. В комнате был порядок, в воздухе ощущался легкий запах самого Тома.

На деревянном бюро стояли фотографии его родственников. В одном месте в их ряду зияла прогалина; казалось, оттуда недавно что-то убрали.

«Женщина, чью фотографию он не хочет, чтобы я увидела?»

На прикроватной тумбочке стояла свеча, в вазе цветы. Как будто он заранее подготовился… Эта мысль доставила Джейни огромное удовольствие. Она улыбнулась.

— Ты забыл взбитые сливки.

Том притянул ее к себе.

— Черт побери! А я так хотел, чтобы все было на высоте.

— Что может быть лучше, — прошептала она чуть позже, когда они расслабленно лежали в постели, — чем получать удовольствие в объятиях самого старого, самого дорогого друга?

— Чтобы это произошло гораздо раньше.

«Боже мой, Джейни, я люблю тебя.

И скучаю по тебе. Надеюсь, ты уже разобралась, что случилось с домом. Скажи Тому, как высоко я ценю его помощь. Сейчас ты, наверное, спишь — это хорошо, потому что, знаю, я не давал тебе здесь высыпаться, а если учесть, что выпало на твою долю, ты особенно нуждаешься в отдыхе. Я огорчен, что ты уехала так быстро, но понимаю, что другого выхода не было.

Скоро все наладится, вот увидишь. Мы справимся. У меня такое чувство, будто наша любовь сейчас переживает самый расцвет».

Последнее предложение она восприняла как пощечину, как удар, который Брюс нанес ей, скорее всего даже не подозревая об этом. Она закрыла глаза, вспоминая только что прошедшую ночь и необыкновенное ощущение теплоты, испытанное в объятиях человека, которого хорошо знала, которому доверяла безраздельно и который прикасался к ней с такой нежной и, несомненно, давней любовью.

Как она могла не замечать этого прежде?

Она открыла глаза. Сообщение Брюса по-прежнему висело на экране, словно немой укор.

Внезапно послышались шаги на лестнице, а потом звяканье ложки о керамическую кружку. Она быстро закрыла послание Брюса и вызвала на экран список ортопедов. Вошел Том с подносом в руках. Сердце заколотилось, и, чтобы отвлечься, Джейни сцепила на коленях дрожащие руки и уставилась на них.

Она сидела в кабинете Тома, накинув на плечи купальный халат хозяина, наутро после того, как провела ночь в постели Тома. С Томом.

Она испытывала такое смущение, такую неловкость, что едва не расплакалась, но сдержала слезы, с силой прикусив губу. Почувствовав боль, она дотронулась до губы пальцем, но та не кровоточила. В отличие от ее совести.

— Доброе утро.

Он поставил поднос на стол и слегка подвинул компьютер, чтобы освободить место для кружек. И при этом он буквально сиял: прекрасная улыбка утра «после».

— Ну вот, — сказал он, — есть еще один повод восхищаться тобой: ты трудоголик.

Джейни сумела улыбнуться.

— Да. Ты находишь это восхитительным?

Он поцеловал ее в лоб.