Огненная дорога - Энн Бенсон

— Этот человек сумел собрать боеспособную военную силу, — сказал он. — Фактически, армию. И, если судить по этому командиру, армию, состоящую из умных людей и потому достойную короля. Этого болваном никак не назовешь. И наверное, он там не один такой.

— Он что-то тут толковал о тысячах, — заметил барон де Куси. — Как такое возможно?

— Кто знает? Может, у Каля есть тайный союзник.

— Нет ничего тайного, что не стало бы явным.

— Тогда, скорее всего, все эти тысячи просто крестьяне.

— В таком случае, милорд, вам опасаться нечего.

— Он говорит, что у них есть вооруженные мечами всадники, а также пешие лучники, метатели копий и пешие же солдаты, прямо как у нас.

— Он преувеличивает, — сказал де Куси. — Чтобы это было правдой, они должны были полностью измениться. Мне как-то не верится, что существуют кудесники, способные справиться с такой задачей. — Барон попытался засмеяться, но получилось не слишком убедительно. — И мечи… откуда у них металл, не говоря уж об оружейниках? Конечно, если его союзник алхимик, который умеет превращать камни в металл, тогда другое дело.

— Не стоит недооценивать Гильома Каля. Это было бы большой глупостью. Однако вы правы — он преувеличивает. Сейчас важно выяснить, в какой мере. И с какой целью.

— Никогда не знаешь, что на уме у этих крестьян, — заметил де Куси.

— Может, чтобы произвести на нас впечатление? Вряд ли ему от этого будет толк. Предполагается ведь, что мы союзники. И Каль понимает, что, если предварительные отчеты о численности и состоянии армии дофина верны, он будет нам нужен.

— И пока мы не выясним со всей точностью, каковы на самом деле силы дофина, не стоит отталкивать Карла, высмеивая его крестьян. Он подготовил их к яростному сражению, но вряд ли всерьез рассчитывает, что сможет одолеть вас, когда бой с дофином будет выигран.

— Почему бы и нет, — возразил Наварра, — если у него и впрямь столько людей и если мы сильно пострадаем во время сражения? А ведь мы наверняка пострадаем больше него, потому что будем возглавлять нападение.

Он спустился со стены в комнату, где недавно принимал одного из командиров Каля.

— Он хитер, этот король Жакерии, но мы еще хитрее. — Наварра вызвал пажа. — Скачи в Компьен и сообщи Калю следующее. Через три дня на рассвете мы встретимся там и соединим наши силы. И его солдаты, поскольку их численность столь велика, пойдут впереди фаланги. Мы окажем им честь первыми нанести удар дофину.

Когда Каль передал содержание этого сообщения своим командирам, мгновенно разгорелся жаркий спор. Все соглашались, что сообщение Наварры требует ответа, и разногласия касались лишь того, каким должен быть этот ответ. По этому поводу не было даже двух одинаковых мнений. Спустя час жарких дискуссий Каль обдумал все услышанное и принял решение.

Обходя стол, он указывал на отобранных им людей и называл их имена.

— Завтра утром вы все отправитесь с визитом к Наварре и его марионетке, Коси. Возьмите лучших наших коней, лучшие мечи, наденьте лучшие доспехи, которые нам удалось раздобыть. Найдите какое-нибудь знамя. Ведите себя как воины. Передайте ему, что я обдумал его предложение и пришел к выводу, что лучшей стратегией будет перемешать наших солдат во время атаки на дофина. Скажите ему, что, по моему мнению, это так сильно собьет дофина с толку, что он растеряется и вряд ли сообразит, что делать. Скажите ему, что мы оба знаем, какой слабовольный человек дофин. Столкнувшись с выбором, перед которым мы его поставим, он не сможет принять быстрое, обоснованное решение. И это сыграет нам на руку.

Каль помолчал и потом добавил:

— А вот о чем не говорите ему ни слова: как только наше объединенное нападение на дофина закончится, и мы все еще будем рассеяны среди его воинов, и жажда крови по-прежнему будет кипеть в нашей крови, мы внезапно набросимся на его людей и перебьем их всех. Это станет для них полной неожиданностью. Мы всего лишь крестьяне, в конце концов. Разве мы способны на такой дерзкий шаг?

Ответом ему были громкие, радостные возгласы. Кэт все видела и слышала, стоя у камина, где кипятила льняные повязки и чувствовала, как дрожь страха пробегает по спине.

Она нашла Алехандро, когда он медленно обходил поляну, помогая тем, кто получил незначительные повреждения во время боевых учений. Волдыри, занозы, растяжения — все эти и многие другие мелочи, если ими не заниматься, могли существенно снизить боевую эффективность пострадавших. Обуви сейчас хватало — снятой с покойников на дорогах и полученной от вдов; но вот подобрать каждому подходящую пару оказалось сложнее. Между тем Алехандро понимал, что ноги солдат могут стать их ахиллесовой пятой, и поэтому уделял им особое внимание, поставив своей задачей, чтобы ко дню сражения ни у кого не было кровоточащих, незалеченных ран.

Он увидел, что Кэт направляется к нему.

Она шла, придерживая одной рукой подол юбки, чтобы не запачкать ее, а в другой неся связку хорошо знакомых серовато-белых повязок; в последнее время она полностью взяла на себя их изготовление и обработку.

— Я принесла новые повязки, père. Совсем свежие.

— Ты творишь чудеса, дитя. Как бы они выиграли эту войну без тебя?

Она улыбнулась, отдавая ему повязки.

— Я не дитя, père. Теперь я замужняя женщина. Но ты, наверное, всегда будешь воспринимать меня как ребенка.

Они продолжали работать вместе, и хотя дело это было невеселое, а впереди их ждали тяжкие испытания, Алехандро Санчес испытывал такое чувство удовлетворенности, какого не знал на протяжении многих лет. Дочь рядом, у нее прекрасный муж, руки и голова заняты полезным делом — разве этого не достаточно, чтобы чувствовать себя счастливым?

Когда все повязки были израсходованы, Кэт сказала ему:

— Давай пройдемся, père. Мне нужно поговорить с тобой с глазу на глаз.

Это были самые приятные слова, которые он слышал за весь день.

— Со всем моим удовольствием, мадам Каль.

Она засмеялась. Они углубились в лес позади лагеря.

— Знаешь, это совсем неплохо — наконец-то обрести фамилию. Я никогда не знала, как называть себя. Плантагенет? Эрнандес? Санчес? Сейчас я Каль. Очень приятно — произносить это вслух.

Он обхватил ее за плечи.

— Ты счастлива, дочь? — Он засмеялся. — И ты заметила, что я не назвал тебя «дитя»?

— Я никогда не думала, что можно быть такой счастливой, père. — Она провела рукой по лбу, засунув под головной убор выскользнувшую оттуда прядь золотистых волос. — Но, может, скоро я буду еще счастливее.

Алехандро остановился и вопросительно посмотрел на нее.