Ангел - Сергей Демченко

Он умолк. Немного оклемавшийся Гарпер внимательно смотрел на омерзительные конвульсии чужеродного вещества, чьи мощь и живучесть принесли на его порог беду. Он размышлял. В нём почему-то не было испепеляющей ненависти к этому организму и Сильным, но сознание какой-то внутренней правоты, удачно перекликающейся с пониманием правомерности столь масштабного убийства, позволяло считать гибель корабля и живого существа, правящего в нём бал, вполне закономерным и необходимым. От с трудом оторвал взгляд от зачаровывающего зрелища кипящей жизни, и обернулся к анаггеалу. Его слова были тяжелы для Первого:

— Ты, выходит, не зря спрашивал меня про Страшный Суд… Насколько я понимаю теперь, для каждого из живущих он будет только свой. Мой — ждал меня здесь. И ты это знал… Но почему я, Маакуа? Не любой другой из пленных, коих, как я понимаю, теперь немало? И каким образом? Нет, я не боюсь, поверь. После бесед с тобою мне больше нечем и незачем жить. Внутри лишь пустота и боль. Я болен, я чувствую твою правоту. Скоро подохну, это понятно. Но и не это меня почему-то волнует больше всего. А вот то, словно что-то потерял… Навеки и безвозвратно. Всё, чем жил. Зачем и во имя чего жил. Всё шелуха, всё суета… А взамен — нет ничего. Я ничего не приобрёл. Кроме разве что осознания напрасности и презренной греховности собственного бытия… Вот это меня и убивает. — Питер немного помолчал, как если б собирался с мыслями, боясь упустить что-то важное.

— Я словно в самом начале собственного Пути, — с белым сознанием и душою малого ребёнка. Может, это и есть следующее рождение, что грядёт за Судом? Только мне оно даровано твоим откровением ещё при последних часах моей глупой жизни? — Он пожал плечами, будто не смел надеяться на правоту собственных догадок. И грустно продолжил:

— Я понимаю, что за моими плечами неотвязно стоит моя собственная смерть. С моим лицом. И хотя открытие это не отнесёшь к категории радостных и приятных, думаю, что она — в кои то времена — способна, вопреки нашему пониманию бытия, принести единственную для мира пользу. Возможно, это один из тех немногих случаев, когда в нашем мирке смерть принесёт кому-то жизнь. Я просто хочу знать одно, — почему я? Наверное, мне это нужно для того, чтобы окончательно уверовать в истинную ценность своего уже никчёмного тела. Потому как преступную и грешную душу мою, что ты окончательно разбил, искалечил своими речами, ты у меня вроде бы не просишь…

Пришелец снял капюшон, представ перед человеком в своём истинном обличье.

— Потому что ты, прости за столь гадкое и неуместное сравнение, болен сейчас настолько, что твоя кровь, которую я намерен смиренно просить тебя отдать, чтобы скормить её этому монстру, содержит в себе настой, концентрат редкой силы. Настой всех тех разбуженных к дикой предсмертной активности твоей новой болезнью местных микроорганизмов. На которые, неожиданно для Сильных, оказалась столь богата Земля. Ни один мир в Упорядоченном не наделён такой стойкостью и разнообразием органики. Именно поэтому жизнь никогда не замрёт на ней. Лишь может перетечь в другую форму. Земля — это практически бесконечный и неисчерпаемый резерв форм жизни самого Упорядоченного… Ещё и потому, Питер, что из всех людей, что пленены и содержатся в неволе, лишь ты находился не в изолированных боксах, где подготавливаемых к рабству людей генетически и на уровне микрофлоры почистят, а пребывал в естественном фоне корабля. Что заставляло твои клетки адаптироваться к условиям, в которых жили сами тонхи, и что дало резкий толчок болезни твоих органов, которые у тех же тонхов не чувствительны к подобному. Когда Доленгран говорил о том, что ты ему скоро понадобишься, он имел ввиду собственные планы по моделированию человеческих генов. Для пользы своей расы. Ты должен был стать своего рода инкубатором. Понимаешь…, - Маакуа на миг запнулся, — у тонхов есть проблемы вырождения расы. Проблемы преждевременного старения и вымирания.

Тут Питер вспомнил слова Тика.

— И Наагрэр тонхов всерьёз рассчитывал на их генетическое обновление. Более того, — на ассимиляцию своей расы с вами. Для этого они даже готовы наступить на горло собственной гордости, пустив в себя клетки «низших». Не в плане совместных браков, нет. По ряду причин они на это не пойдут. А вернее всего — на генетическое моделирование, корректуру своих клеток. На это они мастаки. Потому как одно дело — гордая гибель в бою, а другое — дряхление одной из всё ещё могущественнейших рас Вселенной. Эта мысль для них ещё непереносимее той, что в их телах будут жить ваши клетки. Они пойдут на этот шаг, тщательно обработав и улучшив наборы ваших ДНК. Именно такими опытами они превратили Его Посланца в чудовище… Они выбрали вас потому, что оказалось, что именно ваши клетки подходят им более, чем взятые от других рас. А ты… Ты должен был выступить исходным материалом для экспериментов. Весь набор вредоносных генов, что спал в тех, кого отобрали тонхи из вашего населения, должен был проснуться в первую очередь и с особой силой в тебе. В том, кто проводил в корабле всё время вне защитных экранов и без стерильности. Тебе систематически вкалывали «обезболивающее», к которой были примешаны болезнетворные организмы самих тонхов. Тех, что по предположению их специалистов, и давали ген старения…

Слушал его Гарпер крайне внимательно, не перебивая. Лишь изредка кивая в знак того, что теперь он понимает абсолютно всё из сказанного. Неизвестно, что думал обречённый в эти минуты, но его лицо не было затемнено никакими сомнениями. Лишь спокойная уверенность и тихая решимость освещали его до предела осунувшееся лицо.

— В процессе уколов у тебя одновременно брали кровь для промежуточных исследований. Насколько мне известно, происходящие в тебе процессы говорили о том, что они близки к успеху. И ещё, Питер… — Анаггеал словно собрал волю в кулак, прежде чем сказать человеку самое главное:

— Питер ван Гарпер, если бы не вторжение, за всю историю вашего существования вы никогда бы не узнали одной вещи. Той, что повергла бы вас в шок, особенно на фоне последних событий. В вашей крови течёт крохотная доля крови тонхов… Да-да, их крови, что замешана и на первых и чистых, ещё до их преобразования тонхами, образцах крови самого Луессфаррама. Того, чья сила ныне будет почти равна могуществу Творца… И крохотная молекула нас, ваших Хранителей…

Вылупивший глаза Гарпер смотрел на пришельца так, будто тот выдрал у Гарпера сердце и теперь топтался по нему у него на глазах:

— Что такое ты говоришь?! Вы — это куда ни шло! Но ведь мы вообще ничем не похожи на вас, даже отдалённо! А кровь чёрта, кровь демона в нас? Вместе с кровью обезьян, вырезающих нашу же планету?! Как, ты думаешь, мне стоит это воспринимать? Разве это вообще возможно?!

Маакуа смотрел на Гарпера прямо и не сводя глаз. Смотрел так, что человек несколько стушевался. Питер почувствовал себя неловко. И хотя в душе его всё переворачивалось, ему хотелось, чтобы анаггеал, хотя бы накануне смерти Питера, закончил объяснение. Закончил, наконец, всю правду о человечестве. Какой бы горькой или неожиданной она вдруг ни оказалась. И тот знал это.

— …Человек, вам никогда не суждено было стать расой разумных существ. Никогда, ни при каких обстоятельствах. По сути и происхождению вы были и оставались лишь животными. Сотни тысяч, миллионы лет. И должны были остаться ими навечно. Без какой-либо тенденции к изменениям. В то самое время, когда другие расы за это время, одна за другою, поднимались к звёздам, — именно вы, вы жили жизнью настоящих обезьян, кои и сейчас прыгают по деревьям в ваших лесах. — Голос пришельца дрожал, словно от волнения или гнева. Или от желания быть убедительным. — Обезьян, чей век в основном столь же примитивен и короток, каким был и ваш, когда вы прибыли с ащурами на Землю. Это и есть ваши настоящие предки, Питер. Дарвин не ошибался. Прости… Он промахнулся лишь в вашей классификации. Когда-то вы были однородны по составу и классу. Жизнь и условия существования позволили возникнуть отклонениям в развитии, благодаря чему уже здесь, на Земле, среди «уне-людей» возникли породы.

Не спрашивай меня, зачем охотники выпустили малую часть вас в дикие леса, не присовокупив ко всем остальным, что принимали у них Двое… Может, это была своего рода подленькая месть за перенесённое ими унижение, выраженная таким вот способом. Унижение, выразившееся в том, что они были обречены страдать, имея вас своим грузом, и не имея возможности отказаться от «контракта», подписанного с «древними» расами. А ваши дикие предки выстояли, прижились и размножились там, вне защиты Эдема, где массами погибали бы и цивилизованные существа. Скорее потому, что дикое животное выносливее и куда лучше приспосабливается к условиям существования, чем разумный вид. Мы не знали всего этого ещё долго, пока не обнаружили ваш «дикий» вид, прячущийся в кронах эвкалиптов и зарослях хвощей, висящими на фруктовых деревьях и поедающими дикие плоды…