Дневник самоходчика: Боевой путь механика-водителя ИСУ-152 - Электрон Приклонский

Рано утром пришли сразу два тягача, и с их помощью наша машина вылезла на дорогу, но при этом правая гусеница, которую вчера невозможно было ни надеть как следует на катки, ни тем более подтянуть, совсем спала. Изрядно повозились и попотели, пока протаскивали ее тягачом под катками. Остальную половину гусеницы, разостланной впереди, я хотел через поддерживающие катки затянуть «звездочкой», но двигатель не завелся: горючего в баках маловато и воздух скопился в системе питания, а выгнать его нечем, потому что «альвейер» у Кабылбекова не работает. В результате пришлось до конца «обуваться» с «нянькой». Счастье наше, что тягачи не поторопились уехать.

Тут же, на этой гати, узнаем, что Румыния капитулировала, что немецкий холуй Антонеску арестован, а король Михай I объявил войну Германии. Так, значит, союзники Гитлера не только в кусты бегут, но и тузить его собираются. Пусть румыны – вояки не ахти какие, но с худой овцы – хоть шерсти клок. Приятная новость!   

Заправляем передний левый бак двумястами литрами газойля (гэсээмщики сбросили нам мимоездом всего одну бочку, чтобы можно было добраться до Сымерпалу – нашего исходного пункта) и долго возимся с заводкой. Ну и покрутили же мы коленвал вручную! Ай, спасибо товарищу изобретателю электроинерционного стартера!

В полдень проезжала чья-то кухня и накормила нас завтраком, который мы уничтожили молниеносно. Подкрепившись, долго плещемся в речке, старательно смывая с себя пот и грязь. Вместо мочалок – осока. После этих двух приятных процедур без паники возвращаемся знакомой дорогой на станцию, где на скорую руку приводим машину в порядок перед отправкой ее на СПАМ.

«Загораем» здесь впятером: трое тех же автоматчиков и мы с наводчиком. Наш провожатый, сержант из федотовской батареи, отправился к своим еще вчера утром на тягаче.

Однако «загорать» на этой станции, к которой со всех сторон подступает лес, – занятие малоприятное и даже нервное: время от времени непонятно где, среди болот и лесов, начинает тявкать неведомая наглая пушчонка. Я узнал ее голос. Тут уже не первый день наш тыл, а она гвоздит при всяком шуме, раздавшимся на шоссе. Любопытнее всего то, что ее ищут уже второй день и не могут обнаружить ни с земли, ни с воздуха, – так сказал наш штабник, направлявшийся с кухней на передовую, к нашим самоходкам. Так что ж это? Кочующее орудие? По островкам среди трясин? Такую «шутку» могут выкинуть только местные жители, конечно, из тех, что заодно с фашистами.

Совинформбюро в вечерней сводке сообщило об успешно развивающемся наступлении в Румынии. Фрицев там колотят крепко. Сегодня взят Измаил. В ходе наступления пленена 21 тысяча солдат и офицеров. Румыны воюют против немцев. Болгарское правительство обязалось разоружить все враждебные союзникам войска, находящиеся на территории Болгарии. Давно бы так!

Отдыхаю. Вдруг в середине дня меня вызывают в полк. Явившись в штаб, получаю назначение на должность командира машины в батарею гвардии старшего лейтенанта Федотова.   Прямо на марше, на ходу, привыкаю к своим новым обязанностям. Мой механик (как непривычно звучит!) – гвардии младший техник-лейтенант Цибин Нил Тимофеевич. Он из колымчан и на двенадцать лет старше меня. В полку на сегодня всего четыре действующие машины, которые и сосредоточились вечером в лесу за населенным пунктом Вана-Антела.

Машину принял вчера у самого Сергея Федотова, крупного, широкогрудого мужчины с круглым и скуластым мясистым лицом. Комбат мягко окает по-волжски.

А Березовскому, прежнему комбату, вышел орден Отечественной войны 1-й степени. Неужели за угробленную им батарею? Или мне, может быть, не все о том бое известно? И я зря кипячусь?

В Румынии сегодня взят город-порт Констанца.

Наспех настрочил ответы обеим двоюродным сестрам в Завидово и в Калинин и, конечно, Лиде. Фотографии тоже отослал. Повидался со своими друзьями, Федором и Павлом. Их машина тоже здесь. С Федькой обменялись фотокарточками на память: мало ли что может стрястись, хотя у нас и не любят загадывать об этом.

Новый экипаж, пятый в моей фронтовой жизни, сразу мне понравился. С механиком-водителем мы уже «давно» знакомы. Поджарый, спокойно-язвительный Нил Цибин – человек деловитый и несуетливый. Остальные члены экипажа тоже отличные ребята. Наводчик гвардии старшина Салов Дмитрий Иванович – однофамилец и земляк, а возможно, и дальний родственник Лидии (вот так встреча!). Он из того же Родниковского района Ивановской области, из села Михайлово, что находится недалеко от городка с красивым и мирным названием Родники.

Дмитрий, парень высокий и крепкий, держится с достоинством, смел и невозмутим даже в сложной обстановке, дело свое знает до тонкостей.

Наш заряжающий – гвардии старший сержант Перескоков Григорий Степанович, как и Нил, уже не мальчишка; худощав,   но с сильными, цепкими руками, как и положено заряжающему тяжелой СУ; исполнительности и выдержки ему не занимать.

Замковый – гвардии старший сержант Щиян Василий Григорьевич, хлопец из Запорожья, где у него оставалась в оккупации мать. Целых три года он ничего не знал о ее судьбе. Этим летом мать наконец нашлась, и Вася счастлив: кроме нее, у него из родных никого нет. Стройный, черноволосый, с открытым добрым взглядом смелых карих глаз, парубок этот – любимец экипажа, да и всей батареи (что нетрудно заметить сразу), но нисколько оттого не зазнался. Несмотря на не ахти какое высокое звание, наград у него, кажется, больше, чем у иных боевых офицеров. До первого ранения Вася воевал разведчиком в пехоте, а после госпиталя попал в полковую школу, где приобрел специальность замкового тяжелой САУ.

В полку нашем Василий Шиян стал известен с того самого дня, когда мы, неожиданно форсировав реку Великая, с треском вышибли фрицев с занимаемых ими позиций на высотах левого берега.

Во время атаки снарядом перебило гусеницу, оказывается, вот у этой, Ниловой, машины. Шедшая на хорошей скорости, она крутнулась на месте и стала. Высунуться из люков было невозможно: вокруг бушевали разрывы снарядов и мин. Командир машины попытался связаться по радио с комбатом и попросить его прикрыть подбитую самоходку хотя бы одной машиной с фронта, пока экипаж будет надевать соскочившую гусеницу, но рация молчала. И тогда командир приказал Шияну разыскать комбата, чтобы доложить обстановку и договориться о помощи.

Старший сержант выбрался через люк-лаз, прополз под машиной и, вынырнув из-под кормы, побежал, пригибаясь к местности. Бежал он быстро... в сторону противника – к ужасу командира, который заметил через перископ ошибку своего замкового слишком поздно, когда тот уже удалился на такое расстояние, что остановить и вернуть его было невозможно. Направление движения через поле, заросшее кустарником, Вася выбрал, сориентировавшись по корме самоходки, не подумав второпях о том, куда она в действительности развернута.